Катажина Колчевська - Кто, если не я?

– Ты хорошая девочка! – похвалила ее докторша, устанавливая катетер.

– Просто ее совесть мучает, – пробормотала я.

– Извините? – переспросила докторша.

– Тетя говорит, что это меня совесть мучает, – сказала Оля. Она сидела на полу рядом со мной и гладила меня по руке.

Докторша с улыбкой посмотрела на нас. Через двадцать минут я уже сидела в своем любимом кресле с Мухой на коленях, а Оля крутилась вокруг меня. Пани доктор хотела забрать меня в больницу, но я убедила ее, что чувствую себя нормально и никуда не поеду. И конечно, настояла на своем. До больницы ехать было недалеко, и я пообещала, что, если сердце заболит или начнет колотиться, я сама туда доберусь. Пани доктор на всякий случай оставила мне направление, и они ушли.

В тот вечер и на следующий день Оля вела себя как ангел. Выгуляла Мушку, приготовила обед, правда, одни бутерброды, но это все же лучше, чем ничего. Помыла посуду, убрала в кухне, постирала и повесила белье.

– Ты хорошая девочка, – похвалила я ее.

– Да какая там хорошая!.. Так тебя довела, что ты в обморок упала, – ответила она тихо, и ее губы искривились, как в детстве.

– Конечно, ты меня довела, но я не потому сознание потеряла.

– А почему?

– Потому что я уже старая и у меня слабое сердце.

– Значит, я не должна тебя доводить!

– Конечно, не должна. Но хватит уже переживать, – сказала я Оле. Она сидела на полу, рядом с моим креслом. Голову склонила на подлокотник, смотрела мне в глаза, и ее рука лежала на моей руке. – Однако не расслабляйся! Еще пару лет назад после такой нервотрепки я бы сознание не потеряла. Ты вообще не должна меня доводить, не только из-за моего здоровья.

– Извини, больше не буду, обещаю!

Я громко засмеялась, а у нее глаза сделались круглыми от удивления.

– Ну, ты совсем разошлась. Чего не будешь?

– Ну, тебя доводить. А чего еще?

Я опять рассмеялась.

– Ой, я уже смеяться не могу, сейчас опять сердце схватит!

Мы немного помолчали. Оля гладила меня, а я Муху. Весь мой мир уместился на одном квадратном метре.

– Панночка моя… – начала я.

– Давай договоримся! – весело перебила Оля, передразнивая меня.

– Именно! Давай договоримся! Пожалуйста, отныне не больше одной лжи в неделю. Учеба теперь должна быть на первом месте! И не больше одной выходки за семестр! Автобус номер сто шестьдесят два исчерпал лимит на целый год. Ты еще будешь меня доводить, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Историю о моих мнимых болезнях я ей не припомнила. Я уже давно придумала, как ее наказать, и ничто меня не остановило бы. Ждала только подходящего момента.

Подходящий момент нашелся сам. Вечером зазвонил Олин мобильник. Моя панночка увидела, кто звонит, и сразу же помчалась в свою комнату. Через пару секунд выскочила оттуда, побежала в коридор и начала одеваться. Она была напугана и очень сильно нервничала. Я ее еще никогда такой не видела.

– Мне нужно уйти. Очень нужно. Я должна кое-кому помочь!

Могла бы и не объяснять. Я видела, что с ней происходит.

– Оля, ты сама не пойдешь. Я с тобой.

– Нет!

Я уже одевалась.

– Куда? – спросила.

– К кафе на Краковском.

– Я заказываю такси.

Позвонила, и мы ждали машину под домом.

– Ты хоть скажи, что там случилось? Я должна знать, к чему готовиться.

– Зачем ты вообще поехала? Я бы сама со всем разобралась!..

Я посмотрела на нее. Было уже темно. Оля стояла, переступая с ноги на ногу. Нервничала. Я уже научилась понимать, когда моя Оля боится чего-то, растеряна, нервничает, доверяет или благодарна мне. Сейчас она делала вид, что злится, но на самом деле была ужасно рада, что я с ней. Передо мной снова стоял несчастный, потерянный и напуганный ребенок.

– Скажи хоть, кто звонил? – спросила, садясь в такси. Оля продиктовала водителю адрес.

– У подружки какие-то проблемы, я так и не поняла, что случилось, но она просила приехать, – сказала она, повернувшись ко мне спиной. Смотрела в окно. Я была уверена, что она плачет.

Такси остановилось возле ворот университета.

– С каких это пор подростки гуляют там, где и студенты? – возмущенно начала я, но тут же прикусила язык. Не лучшее время читать морали.

– Я тут не гуляю. Иди сюда.

Мы зашли через ворота в какой-то маленький скверик, между домом и стеной. Там никого не было. Откуда Олька знает о таких местах?

– Вот она! – воскликнула Оля и кинулась вперед.

Оля подбежала к скамейке, на которой я издалека разглядела какую-то девушку.

Я увидела, как Оля отшатнулась, повернулась спиной и ее начало рвать. У меня же волосы на голове, которые еще остались, встали дыбом. Я побрела к ней так быстро, как только могла. Пока дошла до лавки, в крови было столько адреналина, что я уже могла осознанно действовать и принимать решения.

На скамейке сидела девушка. Она была немного старше Оли. Вонь мочи, блевотины и крови окутывала ее, как густой туман. Когда я подошла поближе, меня саму замутило. Краем глаза заметила, что Оля стоит в паре метров от нас, на безопасном расстоянии, и наблюдает.

– Как ее зовут? – спросила я, пытаясь нащупать пульс.

– Кайя!

– Кайя! Ты меня слышишь? – позвала я. Пульс у девушки был слабый и редкий, но ритмичный, на шее прощупывался лучше. Дыхание поверхностное.

– Оля, у тебя фонарик есть?

– Нет, есть мобилка!

– Давай ее сюда.

Я повнимательнее присмотрелась к девушке. Она была в полубессознательном состоянии, выглядела одурманенной, не отвечала на вопросы.

– Оля, мне нужен свет! – поторопила я моего ребенка.

– Я не могу.

– Оля, быстро дай мне свет. Рыдать будешь потом! Давай!

Девочка подошла, но не близко и вытянула руку с телефоном в мою сторону.

– Смотри, а то еще заразишься! – проворчала я и стала трусить девушку. – Кайя! Кайя! Слышишь меня?

Девушка не отвечала. Ее одежда была вымазана рвотой и кровью, на юбке расплывалось темное пятно, и я была уверена, что не только от мочи. Кровь текла из рассеченной губы или из выбитого зуба, и мне казалось, что ее лицо в кровоподтеках. Зараза, при таком свете ничего не увидишь!

– Звони в «скорую»! Срочно!

– А что им сказать?

– Звони. Когда возьмут трубку, дашь телефон мне!

Оля была словно в трансе, медленно и как-то странно на все реагировала. Одной рукой она держала мобильник, а другой что-то искала в карманах.

– Оля! – рявкнула я. – Телефон в левой руке! Звони! Сто двенадцать.

Она уставилась сначала на меня, потом на свою левую руку. К тому времени я уже подошла и вырвала у нее мобильник.

– Добрый вечер, – поздоровалась, когда диспетчер взяла трубку. – Мы обнаружили девушку, она жива, но без сознания, пульс слабый, поверхностный, равномерный, дыхание тоже поверхностное. Вероятно, избита, так как видны раны на лице, и изнасилована, – перечислила я. – Возможно, она в состоянии наркотического опьянения. Я сама врач. Поспешите.