Гектор Тобар - 33. В плену темноты

– Говорит Луис Урсуа, начальник смены.

– Нас здесь двадцать человек, готовых оказать вам немедленную помощь, – заявил министр. – Как у вас дела? Как вы себя чувствуете?

– Хорошо. У нас все хорошо. И мы в прекрасном настроении, ждем, когда вы нас спасете, – поспешно и неуверенно ответил Урсуа, пожалуй, даже слишком поспешно.

Министр сообщил, что вскоре спасатели опустят в шахту питьевую воду и еще некоторые жидкости с инструкциями врача.

– Мы здесь пьем воду, – сообщил ему Урсуа. – Но на данный момент то немногое, что было в Убежище, мы уже съели.

Министр заверил его, что вскоре передаст трубку врачу, который и будет отвечать за их питание. Мужчины внизу пришли в неописуемое волнение, им ужасно хотелось выбраться, но во время этого первого разговора они так и не получили объяснения, как и когда их начнут спасать. Вместо этого Голборн, обуреваемый самыми разными чувствами, решил дать понять шахтерам, сколь много значит для всего Чили их освобождение.

– Я хочу, чтобы вы знали: эти последние семнадцать дней за поисками следила вся страна. И вся страна принимала в них участие, – пояснил он. – А вчера Чили праздновал. На всех площадях и во всех уголках люди искренне радовались тому, что мы установили с вами контакт.

Теперь уже шахтеры внизу пришли в восторг, и их крики и хлопки в ладоши жестяным комариным писком доносились из динамика. Полуобнаженным людям, едва не умирающим от голода, эти известия показались чем-то из области фантастики. Как выяснилось, пока они в темноте и одиночестве медленно умирали внутри этого каменного мешка, вся страна молилась за них, думала о них и работала над тем, как вызволить их из подземного плена. У них возникло ощущение, словно из темного, мрачного склепа они шагнули в волшебный мир сказки.

Когда крики понемногу смолкли, кое-кто из шахтеров начал подавать знаки Урсуа. Они хотели, чтобы начальник смены узнал насчет Рауля Вильегаса, водителя, который в момент катастрофы поднимался из шахты на поверхность.

– Я могу задать вам вопрос? – проговорил в трубку Урсуа.

– Sí , – ответил министр.

– В момент аварии один наш товарищ как раз поднимался к выходу из шахты, – начал Урсуа. – И мы не знаем, выбрался ли он наружу.

– Все выбрались живыми и здоровыми, – успокоил его министр. – Никто не пострадал и не погиб, оплакивать некого.

Все тридцать три шахтера вновь разразились аплодисментами. Еще один фрагмент чуда под названием «шахта Сан-Хосе» встал на свое место, а министр тут же добавил в него новых красок.

– У подножия горы ваши семьи разбили лагерь, – сообщил он.

Их семьи ждали их и молились за них, добавил он, и шахтерам показалось, будто кто-то сдернул саван одиночества и боли, накрывший их с головой. Люди, которые их любят, ждали наверху, прямо над ними, собравшись вокруг дыры, в которую они отправились на работу восемнадцать дней назад.

Немного погодя трубку взял руководитель спасателей, Андре Сугаррет. Он посоветовал шахтерам держаться подальше от плиты, которая перегородила Пандус и заблокировала дымовые трубы.

– Потому что она может скользнуть еще глубже, – согласился Урсуа.

– Правильно, – подтвердил его слова Сугаррет.

На линию вышел Кристиан Барра, президентский чиновник по особым поручениям, он обратился к горнякам со словами:

– Передаю вам искренние пожелания всего самого лучшего от президента. Он был здесь уже четыре раза сегодня.

Совсем недавно они были никем, а теперь сам президент передает им saludos . В конце концов, первый телефонный разговор между шахтерами и поверхностью завершился тем, что они спели национальный гимн. Оператор правительства снимал на видео, как спасатели слушают их пение по внешнему динамику. В тот же день видеозапись была передана средствам массовой информации вместе с телегеничным изображением министра Лоуренса Голборна в официальной красной куртке, который с сияющей улыбкой вслушивается в голос Луиса Урсуа. В многочисленных выпусках новостей по всему миру фотография Урсуа сопровождала аудиозапись его голоса, и его начали именовать не иначе, как лидером шахтеров. Но кто же на самом деле руководил там всем? Итурра, психолог, готовился задать этот вопрос каждому горняку, но не прямо, а исподволь, а спасатели в это время уже начали опускать в шахту первые припасы тридцати трем попавшим в ловушку мужчинам.

Но то, что в следующей запечатанной трубке опустилось им в шахту, трудно было назвать пиршеством, как и вообще чем-либо хотя бы относительно съедобным. Вопреки ожиданиям, горняки получили тридцать три прозрачные бутылочки с несколькими унциями желатинированной глюкозы. Не у всех осталось достаточно сил, чтобы помочь разгрузить столь необычный груз. «Они буквально засыпали на ходу от слабости», – вспоминал об этом впоследствии Йонни Барриос. Посему в разгрузке «грузового лифта» принимали участие сам Йонни, Клаудио Акунья, Хосе Охеда и Флоренсио Авалос. Согласно приложенной спасателями инструкции, гель не следовало пить слишком быстро. Но, разумеется, почти все горняки проглотили его одним глотком, а некоторые даже начали испытывать желудочные колики. Кроме того, все хотели знать, когда они получат настоящую еду. И вот опустилась очередная трубка, но в ней оказались не продукты питания, а бланки анкет. Правительство Чили желало, чтобы каждый из попавших в подземный плен шахтеров представил свои антропометрические данные (рост, вес, возраст, размер обуви, наличие болезней в анамнезе), а заодно ответил и на несколько вопросов о своем нынешнем физическом состоянии: «Когда вы ели в последний раз? Вы можете мочиться?» Но самое главное требование бюрократов, чью заботу теперь ощущали на себе все горняки, – а чилийская бюрократия недаром считается самой неутомимой и безжалостной во всей Латинской Америке – была просьба предоставить РНН, или Регистрационный Номер Налогоплательщика, который одновременно является и номером паспорта каждого чилийца с момента рождения. «Разумеется, мы должны были представить им свои РНН, – с оттенком сухой иронии вспоминал Хуан Ильянес. – Должны же они были удостовериться, что там, внизу, действительно мы? Не имея номера РНН, ты для Чили не существуешь, и даже у Карлоса Мамани был свой».

В самом низу анкеты значился вопрос, добавленный туда по настоянию психолога Итурры. Он звучал следующим образом: « Quién la lleva? », что в весьма приблизительном переводе означало: «Кто у вас там всем заправляет?»

– Мы специально не хотели спрашивать прямо: «Кто у вас главный?» – признавался Итурра. Все уже и так знали, кто внизу босс, с формальной точки зрения. Вот только действительно ли босс там всем заправлял?

Глядя на вопрос, Хуан Ильянес застыл, озадаченный. Как и несколько других шахтеров. Ну, и что мы здесь должны написать, обратились к нему сразу несколько товарищей, потому что под землей он считался главным законником и должен знать все. Может, всем заправляет Марио Сепульведа? На третий или четвертый день после обрушения Виктор Замора открыто предложил назначить Марио главным на место Луиса Урсуа, но против выступил Хуан Карлос Агилар. Подрядные механики выполняли именно его распоряжения: быть может, тогда и писать нужно его? А можно написать и Флоренсио Авалоса, чья энергия и спокойная уверенность заслужили всеобщее уважение. Собственно говоря, если подумать, то никто конкретно тут ничем не заправлял – они все делали сообща. Но тем, кто обратился к нему с подобным вопросом, Ильянес ответил: мол, пишите Луиса Урсуа, он здесь босс. Ильянес ответил именно так, даже несмотря на то, что в данный момент «власть Дона Лучо висела на волоске. Не поддержи мы (механики подрядчика) его, Марио Сепульведа с легкостью отодвинул бы его в сторону. Формальная власть, равно как и ее атрибуты, имеет большое значение в жизни рабочего чилийского человека, так что в конце концов большинство горняков, оказавшихся в подземном плену, на вопрос; « Quién la lleva? » – ответили одинаково, написав «Луис Урсуа». (Впрочем, Хуан Карлос Агилар остался при своем мнении и ответил: «Все в равной мере».)