Лутц Зайлер - Крузо

Когда Эд пошел дальше, один из сотрудников что-то крикнул ему вслед, в чуть приоткрытую дверь складского сарая, так что кричавшего он разглядеть не мог. Да и разобрал только слова «отшельник», а потом «Крузо, Крузо…», прозвучавшие будто секретное послание. Хотя, скорее всего, этот человек просто вздумал посмеяться над ним, упомянув стародавнюю историю о кораблекрушении.

Уже смеркалось, в домах зажигался свет. Тяжелая сумка все время вынуждала Эда слегка кособочиться. Слишком узкий ремень резал плечо, кожзаменитель растрескался. Наверно, лучше было бы сдать сумку на хранение, а еще лучше – спрятать у дороги, в кустах облепихи, думал Эд. Вопрос насчет работы он явно формулировал неправильно, неправильно и глупо, будто посторонний, не из той же компании. Здесь народ имел работу, просить о ней не было нужды, тем более таким манером, от дома к дому, с истрепанной сумкой на плече. Работа, она вроде как удостоверение личности, ее тоже полагается предъявлять; неимение работы противоречит закону и потому наказуемо. Эд догадывался, что вопрос, в той форме, в какой он его задавал, просто не мог быть услышан, мало того, смахивал на провокацию. И, шагая дальше с тяжеленной сумкой на плече, он сформулировал его иначе:

Может, вам понадобятся еще помощники в этом сезоне?

Главное – найти правильные слова.

По дороге через Клостер, самую северную деревню на острове, ему встретилось несколько отпускников. Недолго думая, он попросил у них пристанища. Они рассмеялись, будто он отпустил замечательную шутку, и пожелали ему «самой что ни на есть большой удачи». Он миновал порядок красивых деревянных домов довольно старой постройки. Какой-то мужчина в годах его отца обругал Эда с балкона, несколько раз резко взмахнув пивной бутылкой. По всей видимости, изрядно принял на грудь, чтобы сразу распознать приезжего .

– Вам не нужен помощник на кухне? У меня как раз есть немного времени.

От официанта «Оффенбах-штубен» (он повсюду высматривал окладистую бороду а-ля Маркс) Эд знал, что ночевать на пляже рискованно. Из-за пограничных патрулей. Они его найдут, посветят спящему в лицо фонариками и допросят насчет плана побега. Находиться в пограничной зоне без пропуска или жилья запрещено. Контролеры на пароме особого интереса не выказали, тех, кто ехал ранним паромом, считали однодневными туристами. При расспросах важно уметь что-нибудь рассказать, назвать какое-нибудь имя, какой-нибудь адрес. Натуралист Герхарт Гауптман утверждал, что все островитяне носят фамилии Шлук и Яу, там вообще только эти две семьи: Шлук и Яу. Эд отнесся к этим фамилиям недоверчиво, звучали они неправдоподобно, надуманно. Да, такое возможно – в литературе, но не в жизни. В штральзундском порту он полистал телефонный справочник, выбрал фамилию Вайднер и записал на бумажке, которую аккуратно свернул и положил в карман: Семья Вайднер, Клостер, дом № 42.

«Вам случайно не нужны помощники в вашей столовой?»

Фраза совершенно деревянная.

И по нему не иначе как было видно, что он просто хочет спрятаться, просто исчезнуть, что, в сущности, он неудачник, выбит из колеи, развалина, в двадцать четыре года уже развалина.

Пляж не годится, остатки прибрежного бункера тоже. Детские страхи: вдруг кто-нибудь наступит ему, спящему, на голову, ненароком. Или вода вдруг поднимется, и он захлебнется. А в бункере, может, и крысы водятся.

С наступлением темноты Эд добрался до северной оконечности острова. К тому времени он успел дважды обойти все три деревни: Нойендорф, Фитте и Клостер. На щите, который он отыскал в гавани (странно опять очутиться там, где утром сошел на берег, много лет назад, так ему казалось), местность за деревней была обозначена как Бессинер-Хакен, орнитологический заказник.

Без ночевки под открытым небом теперь в его жизни никак не обойтись, в этом Эд был уверен, и правильно, что все началось вот так, невзирая на его страхи. У выезда из деревни – ветхий дорожный указатель с надписью «Радиологический институт». На холме вдали, за тополями, проступали очертания довольно солидного здания. Он прошел мимо большого сарая и мимо заборов, пропитанных отработанным машинным маслом. Возле дороги шуршал тростник, высокий, выше головы, так что воду он потерял из виду; в воздухе звенели вечерние крики гусей. Последний дом, поросшая мхом камышовая кровля. Огород напомнил Эду бабушкин: картошка, кольраби и астры. Дорога, небрежно вымощенная бетонными плитами, терялась на болотистом лугу.

Первая вышка походила скорее на кабину, этакий дом на дереве, превосходное укрытие, но, увы, на замке. Вторая вышка, поменьше, была не заперта, правда, шаталась, так что Эд невольно спросил себя, пользуются ли ею вообще. С трудом он затащил наверх свою сумку. Старался поднимать как можно меньше шума. Собрал немного веток, чтобы худо-бедно забаррикадировать вход с лестницы на вышку. Когда он с несколькими трухлявыми сучьями взобрался наверх, по нему скользнул луч света. Как от удара, Эд бросился на пол, с размаху стукнувшись лбом о скамейку. И замер в неподвижности. Он тяжело дышал, чуял запах дерева, лоб болел. Тесная площадка вышки не позволяла вытянуть ноги. Он думал о «Золотой лихорадке», о человеке в снежной пустыне, которому в последнюю секунду удалось разжечь костер, последней спичкой, но потом… Немного погодя луч вернулся. Эд медленно встал и приветствовал маяк как старого друга, которого лишь на время потерял из виду.

– Может, тебе нужен помощник?

Маяк рывками развернул свой луч веером, потом снова сложил – вероятно, сказал «нет». Странно, как призматический световой палец мог высвечивать то один, то другой участок, а в следующую секунду замереть, будто наткнувшись на что-то поважнее бесконечного вращения по кругу.

– Я имею в виду, временный помощник, на этот сезон? – пробормотал Эд.

От своего плана еще раз пойти в деревню, перекусить в какой-нибудь харчевне он отказался. Ведь он еще не побывал на берегу. Но уже сам факт, что он здесь, на острове… Некоторое время он еще вслушивался во мрак окружающих джунглей, потом надел пуловер и куртку. Остаток вещей кое-как расстелил на дощатом настиле вышки. Ночь выдалась холодная.

Тринадцатое июня. Эдова вышка еще тонула в темноте, когда поднялся оглушительный шум. Птицы в заказнике проснулись и требовали дня, громким шумом, полным недовольства и обстоятельных, бесконечно повторяющихся жалоб. Еще до рассвета Эд покинул свой ночлег и направился в глубь острова, лицо было искусано насекомыми, лоб болел.

Прежде всего он разведает местность, а главное, подыщет укрытие получше или хотя бы место, где можно надежно спрятать на день сумку и вещи (тяжелую тельманку, пуловер). Не считая континентальных сказок и мифов, Эд мало что знал об острове, и о его географии, и о циклах погранпатрулирования и контроля. Пока что все казалось весьма обозримым: луга, пустошь и одна-единственная дорога, кое-как замощенная бетонными плитами, тут укрытия не найдешь. Зато лес и возвышенность на севере выглядят заманчиво.