Бертран Блие - Вальсирующие, или Похождения чудаков

Жаркое приготовлено недурно. Хотя диссертацию на эту тему не напишешь, все сделано гладко. С необходимыми специями.

Мы клюем еду, ожидая, когда нам все объяснят. С чего бы это неожиданное приглашение? Наверняка у них есть к нам разговор. Но о чем? Либо они собираются сообщить дурные новости, думаю я, – например, что собираются пожениться и уехать за границу, – либо попросят об услуге…

Оказалось второе. Все ясно. Эта идеальная пара нуждалась в нашей помощи.

– Так вот, – говорит она, – десерта не будет. Деньги кончились. Ничего не осталось. Мы ели из последних запасов.

– Ах, – говорю, – как печально…

И подбираю соус хлебом. У Пьеро появилась на губах улыбка, он думает о том же. Мы стали им необходимы. Им понадобились наши таланты.

Здоровенный амбал озабочен только телячьим боком. Он обсасывал все косточки.

– Нужны бабки, – говорит Мари-Анж. – Без них жить нельзя.

Я поворачиваюсь к Пьеро.

– Ты чувствуешь в себе призвание работяги?

– Как сказать, – отвечает…

В этих словах никакого восторга.

– Нам требуется помощь, – добавляет Мари.

Делаю вид, что ничего не понимаю.

– Помощь в чем?

И тут – о чудо! Жак решает нарушить обет молчания.

– Десять «лимонов», – объявляет он, – а дельце простое, никакого риска. Есть тут одни старики…

Я сухо обрываю его:

– Риск мы выбираем сами.

Расстроенная Мари цепляется за руку хахаля.

– Видишь? – говорит. – Я была уверена, что они сдрейфят. И они правы. Это слишком опасно. Чистое безумие!

Хлоп! Врезаю ей по роже.

– Кто сказал «сдрейфили»?

Нет, в самом деле! С каких это пор бабы стали совать свой нос в дела?

Иногда пенсионеров представляют эдакими простаками, живущими в стареньких особнячках на какой-нибудь тихой улочке, обсаженной пышными каштанами. Крыша у дома в завитушках, окна скрыты под плющом, а вокруг зеленый садик. Да еще не забудьте собачку-жокера и телеантенну на кухонном балконе.

Так вот, все оказалось как раз наоборот. За исключением антенны.

Эта была огромная антенна, настоящий радар, устремленный в небо и удерживаемый четырьмя проводами на плоской крыше курятника. Антенна была совершенно новенькая и выглядела свалившейся с неба на этой тупиковой улочке без названия и без номеров домов, которая упиралась в заурядный пустырь. Последний дом в Энзисхейме. В конце полосы, на которой мы собирались сделать взлет с десятью «лимонами» в багажнике.

Легко догадаться, в каком лихорадочном состоянии мы находились.

Ночь была великолепная. Без туч, с луной и звездами, словно пришедшими в полном сборе на свидание с нами. Видно как днем. Обратное необходимому инкогнито нам гарантировано. Да и спрятаться негде. На бетонной площадке стоят три помоечных бака, а вокруг несколько худосочных деревьев. Если бы по нам вздумали стрелять, промахнуться просто невозможно. Мы были обречены. Но придумать более тихое и подходящее место тоже было бы трудно.

Еще с угла улицы слышно, как работает телевизор. Он изрыгал что-то вроде кретинической игры «Входите не стуча». Здесь для полной картины не хватало только нас.

Но вот и мы, успокойтесь!

Жак шел первым посредине улицы, засунув руки в карманы.

Под предлогом, что «всё» организовано им и что он несет «всю» ответственность, он забрал наш револьвер. Мы нужны были для подкрепления и в качестве моральной поддержки.

Я не возражал против такой роли. Однако в результате главарем оказался он, а это мне не очень нравилось.

Но отступать было поздно, да это и не в моих привычках.

Мы с Пьеро следовали за ним, каждый по своему тротуару, словно в дурном сне. С тем чувством страха, который подчас накатывается во сне и сам не знаешь почему. Однако в данном случае нам все было понятно. По своему характеру страх был вполне конкретный.

Жак твердил нам, что там никто не вооружен. Так, по крайней мере, утверждал его подельник в камере, который и навел его на это дело, оговорив себе небольшую долю, чтобы, выйдя через два месяца после него, не оказаться без средств. Прекрасное доказательство слепого доверия заключенных друг к другу!

Мари-Анж дожидалась нас на канале. В каком состоянии – я легко себе мог представить. Я представлял себе и то, как она мечется по кухне, не отрывая глаз от часов. Или сидит у воды, поджидая, когда появятся фары «дианы» на бурлацкой тропе. Она немало сделала, чтобы отговорить нас…

Десять часов… Мы попросили ее быть готовой к окончательному и поспешному отъезду. Мы должны были заскочить за ней на минуту, чтобы потом смотаться куда-нибудь в альпийскую глушь. Июнь приближался к концу. С минуты на минуту следовало ожидать притока отдыхающих на пляжи. И мы подумали, что лучшим местом, чтобы ускользнуть от каникулярного безумия, могла стать какая-нибудь лыжная станция. Ведь зимними видами спорта летом обычно не занимаются. Там не будет ни души, и мы сможем схорониться, пока о нас снова не забудут.

Оставалось только незаметно проникнуть в одно из пустующих шале. Да еще нашей девочке хотелось оказаться в горах. Кроме того, давно следовало сменить обстановку. Оставалось несколько формальностей, прежде чем смыться отсюда. Мы уже видели горы и коров у их вершин.

Дверь оказалась заперта на ключ. Нормально в таком глухом месте.

Жак несколько раз позвонил, но никто на звонок не среагировал. Наших клиентов интересовало только одно – телевизор.

Отлично владея нервной системой, Жак переместился на три шага вправо и постучал по ставне. Стук неприятно отозвался в тишине улицы. Это было похоже на стук гестапо.

– Почему ты не вынимаешь пушку? – спрашиваю его.

Но тут открывается ставня, и высовывается голова. Круглая, рыхлая, скорее даже симпатичная, да и не такая уж старая голова мужчины в берете.

– Пироль! – восклицает он.

И добрая улыбка освещает его лицо.

Ну и дела! У нас с Пьеро даже руки взмокли. Оказывается, этот пенсионер ему знаком… Почему же он ничего нам не сказал?.. Что скрывается за этим?..

Никакой радости, присутствуя при этой встрече, я не испытываю. Мною владеет только дьявольское желание отвалить и скрыться в ночи, бросить его с друзьями!

Может, это шутка? Тщетно роюсь в памяти и не припомню, чтобы Жак имел склонность к розыгрышам. Может быть, в нем неожиданно проявился талант специалиста по зловещему юмору, холодному английскому юмору?

– Так славно, что ты пришел, – говорит явно довольный берет.

– Я с двумя товарищами…

– Прекрасная мысль! Сейчас открою!

Ставня захлопывается. Я бросаюсь к Жаку:

– Минутку! Я бы хотел, дружок, разобраться в том, что происходит.

Но дверь уже открывается. После полной бездеятельности мой мозг не поспевает за событиями. Входим. Нас обволакивает волна телезвуков.