Альфред Бестер - Обманщики

– Ты в моей власти.

– А ты не будешь дразниться?

– Вторая поправка.

– А что это такое?

– Право носить оружие.

– Ну... Я же говорила, что выросла на юге. В типичной виргинской семье, так что я – типичная приличная виргинская девушка... – она слегка запнулась. – С т-типичным приличным виргинским именем.

– А именно?

– Демюр , – обреченно прошептала Деми.

– Как?! – Плечи Уинтера начали сотрясаться от беззвучного хохота.

– Да будет вам известно, сэр, – высокомерно вскинулась Деми, – что полное мое имя Демюр Рекамье Жеру, и в гробу я вас всех видала.

– А Рекамье, – обессиленно спросил Уинтер, – Рекамье-то почему?

– Мадам Рекамье – кумир моей мамы.

– Ясненько. Теперь послушай, феечка моя нализавшаяся. У тебя детские, извращенные представления, будто я какой-то там Казанова, что стоит мне пальцем пошевелить, как целая женская армия сломя голову бросится исполнять любую мою прихоть. Такого просто не бывает. Все и всегда в руках женщин, именно они принимают все решения.

– То есть, это я тебя соблазнила. Я же знала, что ты разозлишься.

– Конечно, соблазнила. Ну ладно, покорила ты меня своей титанианской воле, а теперь что?

– Мне все-таки хочется узнать, чего это ради ты сказал, что нуждаешься в девушке – тогда, в комнате для совещаний.

Несколько секунд он молчал.

– А что, разве и так не ясно? Я что – какой-нибудь там герой, веселый и беспечный даже под обстрелом? «Хрен с ними, с торпедами, полный вперед!»

Бывают, видишь ли, моменты, когда я теряю все свое хладнокровие, когда я расстроен и не понимаю происходящего, когда я боюсь, например – сейчас. А тогда инстинкты гонят меня к женщине, искать утешение и поддержку.

– Ц-ц-ц.

– Ну чего цыкаешь?

– Значит, я для тебя – материнский образ, – с восторгом выпалила Деми. – Двойной инцест.

– И чего это все вы, южане, так обожаете гнильцу и декаданс? Или это у тебя титанианское?

– К вашему, сэр, сведению, я хранила полную чистоту и непорочность, пока не была depravee <���развращена (фр.)> излишествами в употреблении маори.

– Как смела ты спереть коронный мой рефрен?

– А сколько сейчас времени? – Деми решительно опустила свой фужер на столик.

– Часа четыре.

– Мне надо одеваться.

– С чего это такая спешка? И куда ты пойдешь?

– Домой, дурачок. – Она поднялась с дивана. – Нужно переодеться, чтобы не давать лишнего повода для сплетен. И без того будут чесать языки.

К тому же я обязана покормить кошку.

– Кошка! – искренне удивился Уинтер. – Утонченная виргинская девушка растрачивает себя на какую-то там кошку?

– Она не какая-то, она особенная. Когда у меня появляются перед глазами пятна, она за ними гоняется. Она пси-кошка, и я ее очень люблю.

– Ну, тут уж и слов нет Придется проводить тебя до дома.

– Благодарю вас. Так что же мы собираемся делать с этой твоей проблемой?

– Отложим ее на время, пусть малость остынет Подождем, что будет дальше.

– А тебе ничто не грозит? – спросила Деми.

– Думаю, нет. – В глазах Уинтера светилась любовь. Он притянул девушку к себе и погладил ее живот.

– Нечестно, – хихикнула она. – Ты щекочешься Вставай, супердоходяга.

Оденемся.

– Обидеть хочешь?

– Да, я использовала все твои мужские способности до предела и теперь отбрасываю тебя, как ненужный хлам. Мы, титанианцы, всегда так делаем.

– У меня даже ноги скрючило, – весело пожаловалась Деми из ванной. – Ты что, всегда такой страстный?

– Только в первый раз. Выпендриваюсь. Все так делают.

– Придется постараться, чтобы для нас с тобой каждый раз был первым.

– Она приоткрыла дверь и высунула голову. – А почему я устала, а ты нет?

– Не знаю. Возможно потому, что я похитил твою титанианскую сущность.

Меня же так все и называют – Роуг-вампир.

– А чего это ты так моргаешь?

– Нагоняю себе пятна перед глазами, чтобы твоей якобы пси-киске было за чем гоняться. – Уинтер погладил упомянутое – и очень ласковое – животное, странную, выведенную на Сатурне помесь сиамской кошки и коала. – И вправду красавица. А за своими пятнами она гоняется?

– Ты что, конечно! Все кошки так делают. Ну, я переоделась. Пора идти.

– Я провожу тебя в нашу контору.

– Умоляю, не дальше, чем до угла. Если нас увидят входящими вместе, утром... Ладно. Так кто кому позволит, я или ты?

– Позвони ты и говори. Бога ради, нормальным своим виргинским голосочком. Не строй из себя Мату Хари.

– C'est magnifique, – ответила Деми знойным, дрожащим от напряжения голосом, приличествующим шпионке, – mais се n'est pas la guerre <���великолепно, но это не война (фр.)>. Пошли, суператлет.

– Я выдам тебе все тайные планы вторжения, – жалобно проскулил Уинтер, – только выпусти меня из своего тайного застенка.

Поцеловав на прощание Деми (вне поля зрения сплетниц), Уинтер взял курс на ротонду Beaux Arts. Блестящий Нью-Йорк, город-джунгли, был залит ослепительным утренним солнцем, везде и во всем чувствовалось радостное возбуждение. Витрины увешаны анахроничными рождественскими призывами: «У НАС НА МАРСЕ ТОРЖЕСТВО – МЫ ОТМЕЧАЕМ РОЖДЕСТВО! ШЛИТЕ ПОДАРКИ СВОИМ ЛЮБИМЫМ!» Непристойные украшения к Валентинову дню – это бастующие проститутки просят их поддержать. Из некоторых окон свешиваются белые простыни – знак сочувствия с борьбой Движения Хонков <���Хонк (Honk) – этим словом американские негры пренебрежительно называют белых> за право соорудить на Ганимеде свой собственный купол.

По центральной полосе улицы двигалось нечто вроде рекламной процессии; впереди – оркестр из флейт и барабанов, сопровождаемый жонглерами, почти столь же многочисленными, как и барабанщики. Адский шум оркестрика дополнялся воплями молодежной банды – «Порно-графов», если верить светящимся надписям на их куртках. Юнцы скакали, кувыркались и делали – в гармоничном соответствии со своим названием – непристойные жесты в адрес жонглеров. Далее плавно плыла платформа, рекламировавшая П+Л+А+С+Т+С+Ы+Р, на которой восемь селянок (живых) доили восьмерых коров (пластиковых).

Синэргист мгновенно замер, словно парализованный лазерным пистолетом, которому еще только предстоит быть изобретенным. А может – и не предстоит.

– Восемь! – Он повернулся, догнал голову шествия и пересчитал барабанщиков.

– Ну да, двенадцать.

Далее были пересчитаны «Порно-графы», флейтисты, барабанщики и жонглеры.

– Одиннадцать, десять, девять, чтоб мне с места не сойти. Ни себе хрена!

Синэргист продолжил свой путь к ротонде, но теперь его синэргические чувства насторожились, буквально ощупывали все окружающее.