Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Для начала достаточно будет и генерала, — мягко возразил старший военный советник юстиции. Потом быстро, словно флюгер под порывом ветра, повернулся и исчез за дверью.

— Наверное, я могу собирать вещи, — сказал обер-лейтенант Крафт Эльфриде Радемахер. — Мои короткие гастроли в военной школе, кажется, подходят к концу.

— Нас никто не видел? — озабоченно спросила Эльфрида.

— Если бы речь шла об этом, — ответил Крафт, — то это по крайней мере было бы порядочным основанием.

— И, в конце концов, я могла бы к тому же еще и утверждать, что пыталась тебя изнасиловать. Теперь это ведь такой новый вид игры.

— Да, — ответил Крафт, — и к тому же еще одно происшествие, которое заставит генерала вылететь из кресла.

— Ну уж вылететь из кресла его ничто не заставит, — уверенно возразила Эльфрида. — Что бы ни случилось, он даже выражения лица не изменит. Недавно во время одного из обходов он зашел в помещение, где расположилась влюбленная парочка. И что же ты думаешь? Он прошел через комнату даже не моргнув глазом.

— Он ничего не сказал?

— Ни слова. Да это было и не нужно. Он сразу же узнал обоих.

— И с треском выставил их?

— Он их поженил.

— Это еще хуже, — обеспокоенно заметил Крафт.

— Мне кажется, они очень счастливы, — возразила Эльфрида и с улыбкой посмотрела в окно.

Обер-лейтенант Крафт был готов ко всему. Но последствия стычки с этим военным юристом могли быть только одни: Восточный фронт. Впрочем, сейчас ему было все равно куда, только бы вырваться из этого зверинца. Ну и крик поднимет, наверное, генерал! Обер-лейтенант пережил на своем веку немало словесных бурь, но воспринимал их всегда лишь как бесполезный барабанный треск.

Через каких-то полчаса, большую часть которых обер-лейтенант провел куря в туалете, генерал-майор, как и следовало ожидать, вызвал Крафта. Но, как ни странно, он не потребовал, чтобы обер-лейтенант явился к нему для доклада при полном параде, как это было положено по уставу. Генерал-майор пожелал лишь переговорить с Крафтом по телефону. И разговор этот был на удивление коротким.

— Вы отказались, — спросил Модерзон без какого-либо вступления, — показать старшему военному советнику юстиции Вирману материалы дела, которым сейчас занимаетесь?

— Так точно, господин генерал.

— Почему?

— Потому что я считаю, что это не входит в компетенцию господина старшего военного советника юстиции, господин генерал.

— Хорошо, — сказал Модерзон. И это было все, по крайней мере пока.

Молодые голоса разносятся по всему спортивному залу. В воздухе стоит крепкий запах мужского пота. Капитан Ратсхельм чувствует себя в такой обстановке как рыба в воде.

Капитан Ратсхельм, начальник 6-го учебного потока, лично опекал три учебных отделения. Он делал это всегда, когда проводились занятия по физподготовке или спортивные игры. В шортах и рубашке без рукавов он расхаживал среди фенрихов: бодрый, воодушевляющий своим примером и являющийся, насколько это ему удавалось, образцом. Он имел некоторую склонность к полноте, и его розовая кожа заметно выделялась на фоне смуглых сильных тел его подчиненных.

Особую заботу и внимание проявлял он к учебному отделению «X», осиротевшему после внезапной смерти наставника, лейтенанта Баркова. До назначения генералом его преемника эти обязанности добровольно взял на себя капитан Ратсхельм и выполнял их добросовестно, с полной отдачей.

Ратсхельм был очень доволен, если ему удавалось уделить больше времени своим молодым подчиненным. С особенным удовольствием он играл с фенрихами в итальянскую лапту. Он носился тогда между ними, отбивая кулаками мяч и отталкивая плечом других, чтобы занять более выгодную позицию. Он видел влажный блеск обнаженных торсов, ощущал исходящий от них терпкий запах. И чувствовал при этом силу, радость и внутреннее чувство товарищества — особенно при виде фенриха Хохбауэра.

— Так держать! — крикнул он ему. — Ваш пас сейчас был просто великолепен.

— Господин капитан, вы тоже прекрасно приняли мяч, — отозвался Хохбауэр с сияющими глазами.

— Этот Хохбауэр упорно тренируется, — с пониманием дела сказал фенрих Меслер. — Он это делает, чтобы подлизаться к шефу.

Фенрих Меслер имел репутацию острослова. Это давало ему то неоспоримое преимущество, что его замечания истолковывались почти всегда как шутки. Таким образом, он избавлялся подчас от неприятностей.

Фенрих Редниц заметил рассеянно:

— Хохбауэру следует поторопиться: желающих-то много.

— Да, чтобы стать офицером, надо чем-нибудь жертвовать, — заявил Меслер с невинной улыбкой.

Они стояли сзади, в самом конце площадки. Меслер — небольшой жилистый парнишка с юркими глазами, с большой охотой следивший за всем, что имело отношение к женскому полу. Редниц — среднего роста, стройный, но с медвежьей ухваткой. Он почти всегда довольно улыбался, но никогда не смеялся — уже успел разучиться.

— Просто позор, что у нас нет кандидатов в офицеры женского пола, — высказал свое мнение Меслер, — тогда бы и я с удовольствием занялся спортом!

— Хватит и того, — ответил Редниц, — что некоторые у нас и так ведут себя как бабы. Или ты намереваешься получить звание лейтенанта, переспав с кем-нибудь?

— Это зависит от того, с кем, — ухмыльнулся Меслер. — Какая-нибудь майорша не старше тридцати меня бы устроила. Это была бы еще не самая тяжелая жертва, которую можно принести на алтарь отечества.

— Внимание! — крикнул капитан Ратсхельм. — Поменялись сторонами!

Команды поменялись местами, а Меслер и Редниц опять очутились сзади. Главное поле боя они без малейшей зависти предоставили признанным спортсменам.

Несмотря на свой возраст — им было всего по двадцати одному году, оба они, Меслер и Редниц, имели за плечами уже некоторый боевой опыт. У них было развито шестое чувство, подсказывавшее им, когда они находились в поле зрения кого-либо из начальства, а когда нет. Они инстинктивно стремились всегда занять место, где возможность попасть в поле зрения неприятеля была наименьшей. Вот и сейчас капитан Ратсхельм, находясь перед ними, с увлечением занимался игрой и игроками, что отвлекало его от наблюдения за всем происходящим в зале. Его спина являла собой благоприятное зрелище. И если оба фенриха и делали пару шагов или даже иногда бегали за мячом, то только потому, что их вынуждал к этому январский мороз. Они не желали горячиться без особой нужды, но и мерзнуть тоже не хотели.

— Хохбауэр обязательно станет офицером, — сказал Меслер.

— Он, может, и генералом станет, — подтвердил Редниц. — Но при условии, что война продлится достаточно долго, а ему удастся найти начальников, которые будут ему покровительствовать.