Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Ну тогда ты должен быть доволен, что я сюда не захватил икры, — промолвил Эгон Вебер. — Мне кажется, что крепкий шнапс тоже неплохая штука. Как вы думаете, девушки?

Девица, сидевшая рядом с Вебером, жеманно улыбнулась. Это была типичная кухарка, толстая и грубая, но с претензиями на знакомство с манерами высшего общества. Она насмотрелась на офицерских дам, и в ее крошечном мозгу запечатлелись некоторые великосветские обычаи. Она повернулась к Веберу и спросила его:

— Не слишком ли ординарен шнапс для известного круга?

— Милое дитя, для известных кругов не существует вообще ничего, что было бы ординарным. Люди с высшим образованием имеют тоже самые различные склонности.

— Не рискнуть ли нам немного потанцевать? — предложил Меслер.

Редниц отрицательно покачал головой, а Вебер коротко бросил:

— К чему эти фокусы? Мы должны избегать лишнего шума.

— Все предусмотрено, — возразил Меслер. — Спортзал расположен крайне удобно для нас. Он в стороне от направлений, по которым постоянно ходят люди. Кроме того, музыка будет приглушена, а маты, которые здесь всюду расставлены, создают неплохую звукоизоляцию. Если даже запустим радиоприемник погромче, то и в этом случае нам никто не помешает. Конечно, можно вообразить, что кому-либо из офицеров взбредет в голову ночью совершить несколько упражнений на брусьях или турнике. Но, я думаю, таких идиотов среди наших воспитателей не найдется.

Девушки рассмеялись. Они находили фенриха очень веселым и остроумным. Большинство их коротких любовных приключений проходило обычно на солдатских одеялах или на лестничных ступеньках, всегда в страхе, без всякой гарантии. В этот раз все было по-другому, весело и походило на настоящий маленький праздник.

Девушка, сидевшая рядом с Меслером, повизгивала от восторга. Та, которая была с Редницем, немного скучала и выжидала, когда ее кавалер попытается вызвать ее благосклонность. Туповатая кухарочка сразу заинтересовалась подробностями обычаев и привычек в офицерском корпусе.

— Большое значение придается благородному происхождению офицерских жен? — интересовало ее.

— Первое, — заметил Вебер, — никаких офицерских жен нет. Если только у них до этого дошло, они называются дамами, а до их происхождения никому нет никакого дела.

— Неужели? — с надеждой спросила девушка.

— Ясное дело, — ответил Вебер. — У нас был даже один генерал-фельдмаршал, который женился на уличной девице, и как только она вышла замуж, так сразу стала дамой. Жена генерал-фельдмаршала не может быть иной. Наш любимый фюрер даже был у них шафером.

— Да, — протяжно промолвила девушка, — когда я думаю о нашем фюрере, у меня становится на сердце совершенно по-иному.

— Может быть, мы уединимся? — спросил Вебер, которому обстановка показалась благоприятной. — Пойдем в спортзал!

Но девушка не хотела или не спешила. Информация о путях становления дамой, которую она получила от Вебера, очень заинтересовала ее. То, что она нравится офицерам, по крайней мере будущим офицерам, она это знала. Они буквально увивались вокруг нее. Этот Вебер был особенно статным парнем. В конце концов, она была бы хорошей парой этому или подобному ему фенриху. По сравнению с ней многие офицерские дамы гроша не стоят, думала она. Например, эта майорша, эта худущая коза.

— Ну, пойдем? — спросил еще раз с нетерпением Вебер. Но его вопрос запоздал. Меслер уже провальсировал в спортзал со своим жучком, и тем самым вход в него для остальных, по меньшей мере на полчаса, был закрыт.

— Как ты думаешь, — упрямо выспрашивала девушка, — могу я стать женой офицера?

— Конечно, — ответил Вебер и прислушался, так как ему почудились подозрительные шорохи. А впрочем, это могла быть и ошибка — порыв ветра или шум автомашины, проехавшей вдали.

Он крепко прижал к себе свою кухарочку, мечтающую стать офицерской дамой.

Ночь была полна волнений и тревог…

Майор Фрей зашел на кухню, чтобы выпить стакан воды. Барбара сидела за кухонным столом и подрезала ногти на ногах.

Майор вначале взглянул на ногти, затем на ступни и перевел взгляд на ноги.

— Скажи, Барбара, — грубо спросил он, — тебе не совестно?

— Почему? — спросила она и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Майор строго заметил:

— Ногти на ногах не подстригают на кухне, пойми ты это наконец.

И майор поплелся в своих войлочных шлепанцах в кабинет. Здесь сидела его жена Фелицита и читала интересную, по ее мнению, немецкую книгу. На вошедшего мужа она посмотрела без всякого выражения.

Майор присел к столу и начал писать.

— Над чем работаешь, Арчибальд? — спросила Фелицита.

— Над особой инструкцией, милая, — ответил майор.

— Ну что это за особая инструкция?

— В ней будет идти речь о различных вещах, и она должна объединять многие разрозненные указания, как, например, порядок стрижки, увольнения и другие.

Фелицита кивнула и продолжала чтение. Это была одна из тех книг, которые ей прислал капитан Ратсхельм с этим милым фенрихом Хохбауэром. Невольный вздох вырвался из ее груди.

— Тебе что, нездоровится, Фелицита? — спросил майор механически.

Не взглянув на мужа, она ответила, что здорова, и продолжала читать или, вернее, делать вид, что читает, а муж вновь склонился над своей инструкцией, хотя дело у него не клеилось, мысли не концентрировались.

— Как тебе нравится имя Эгон? — внезапно задал он вопрос.

— Ужасное имя! — последовал ответ.

— Наши вкусы совпадают, — подтвердил майор.

— Двоюродный брат моей матери, — заметила майорша, — совершенно распущенный человек и, понятно, не имевший отношения к военной службе, не офицер, носил это ужасное имя.

— Человек не сам выбирает себе имя. Ему дают его при крещении.

— Это я знаю, Арчибальд.

— Я хочу сказать следующее. Мы сейчас живем в такое время, что случайные имена тут уже не могут быть вечным балластом человека. Есть, например, фамилия Грабовский — это звучит по-славянски. Если он немец, то он должен изменить фамилию на Грабов. Это уже другое дело. Это звучит по-прусски. Не правда ли? Судебная процедура смены фамилии — пустая формальность. И я придерживаюсь такого мнения, что немецкий офицер должен иметь фамилию и имя, звучащие по-немецки. К счастью, у нас имен, как правило, по меньшей мере два. Такие имена, как Эгон, я не хочу слышать. Это звучит как в анекдоте, ты понимаешь?

Фелицита Фрей зевнула. И это было не только от содержания книги. Она подняла ее к лицу и вновь зевнула. Книга напоминала ей статного золотоволосого фенриха, который ее передал. Она задумчиво улыбнулась, и муж принял ее улыбку за дружеское согласие с его мнением.

— Собственно, мне жаль этих фенрихов, — заявила она непоследовательно. Майор сморщил лоб. Он не мог понять этого утверждения и удивленно спросил: