Бернгард Келлерман - Город Анатоль

— И что же дальше? — Жак с упреком посмотрел на него. — Я всегда боялся этого, ты делал опасные намеки!

Да, за последние недели и даже месяцы, еще до вскрытия завещания, Янко вдруг чрезвычайно заинтересовался нефтью. Он часто говорил с Жаком на эту тему. Для него было бы теперь весьма кстати, если бы у него завелись деньги. Он городил несусветную чушь, и Жак однажды остановил его и посмотрел на него так насмешливо, что Янко больше не осмеливался упоминать об этом. Ах, как сердит был Жак! Янко засмеялся просто от смущения.

— О, он уже тебе всё разболтал! — воскликнул Янко.

— Нет, он сказал мне, что выполняет заказ одного коммерсанта из Комбеза, но я-то знаю, что это твой участок. Ты ведь мне его как-то раз показал.

Жак осыпал Янко упреками. Никогда еще Янко не видел его таким раздраженным. Он держит пари, сто против одного, что Янко выбросит свои деньги на ветер.

— Для чего тогда друзья? Послушай, Янко, ведь это же безумие!

Жак не мог успокоиться. Он заговорил о геологических разрезах, о профилях, о слоях разных пород в горах. Они, специалисты, хоть кое-что знают, да и то не всё. Весьма возможно, что Анатоль лежит на больших скоплениях нефти, как это многие утверждают. Но зачем вкладывать свое состояние в более чем сомнительные эксперименты, которые под силу разве только фирме с миллионным капиталом? По лицу Жака было видно, что он очень зол, хотя он и старался сдерживать себя.

Янко уже не смеялся. Смущенный и пристыженный, расхаживал он по комнате и сам был взволнован тем, что Жак так огорчен. Затем он остановился перед Жаком и, словно желая задобрить его, сказал робко, но в то же время с полным убеждением:

— Ведь я ее видел.

— Что ты видел? Нефть?

Янко кивнул:

— Да, нефть! У меня — как бы это сказать? — Янко откинул назад голову, — было как-то раз сумеречное состояние психики. Ну словом, это было видение. Я увидел нефть под землей, настоящий поток.

— О боже ты мой!

Жак в ужасе отскочил, схватил шляпу. Не сошел ли Янко с ума?

— Послушай, Жак, третьего дня мы нашли первые следы нефти.

Уже стоя в дверях, Жак еще раз обернулся:

— О, я знаю их, эти следы нефти там, где работает Ледерман! Хорошо знаю их, — сказал он со злобным огоньком в глазах и побежал вниз по лестнице.

Он быстро вышел из ворот на улицу, и даже спина его казалась сердитой.

«Он только материалист! — подумал Янко и пожал плечами. — Он не может себе представить… Но, черт возьми, ведь бывают же видения, ведь есть же на свете тайны, о которых он и не подозревает!»

И вдруг ему стало невыносимо грустно.

Жак вышел из дома Янко охваченный тревогой, печалью, почти отчаявшись. Да, он любит Янко. Он чувствует это по тому невыносимому страху, который внушает ему теперь затея Янко. Жак начал сомневаться в умственных способностях Янко. Теперь, когда есть возможность хоть немного привести свои дела в порядок, Янко вдруг губит себя этим безумием!

— Нет, никакая сила в мире не может его спасти, — тихо сказал Жак. — Ничем нельзя помешать его гибели: он точно камень, который катится в бездну. Скоро он будет на дне. Янко, Янко!

После долгого перерыва Франциска опять наконец появилась в городе; жители Анатоля с любопытством разглядывали ее. Да, она расцвела, эта Франциска, видно, лесной воздух пошел ей на пользу. Глаза ее стали более светлыми и блестящими, грубоватые крестьянские черты лица смягчились. Теперь Франциску можно было принять за настоящую даму. Она была тщательно одета и только не заметила, что у нее на спине к платью прилипло перышко.

Сегодняшней прогулкой Франциска преследовала совсем особую цель. Разумеется, всё это только нервы, глупость, какой-то заскок, но, однако же, факт остается фактом: каждый раз, когда Франциске приходилось отправляться в Анатоль за покупками или по каким-нибудь делам (она всегда с трудом заставляла себя делать это), входя в магазин, она начинала дрожать, не находила слов, не знала, как себя держать. Франциска?.. Ведь обычно она вовсе не была робкой! Что с ней такое? Этот страх остался у нее в крови от прежних времен. Когда-то, после процесса, все служащие в магазинах, особенно женщины, разглядывали ее с насмешкой и презрением и весьма неохотно обслуживали; некоторые вовсе не хотели иметь с ней дело; они исчезали, а если и подавали ей пакеты, то делали это так, точно она была прокаженная.

Сегодня она шла в город с твердым решением победить наконец эту дурацкую нервозность. Она дала себе обещание смело входить в магазины и, подойдя к дверям, не убегать назад. Она хотела видеть, как примут ее теперь. Ведь с тех пор многое изменилось!

Ее узнали. Некоторые раскланялись с ней. Этого еще никогда не бывало. А, это был Рауль Грегор! Он снял перед ней шляпу, но сделал вид, что очень спешит. Он быстро прошел мимо, и Франциска не догадалась, что у него не хватило духу остановиться около нее: Ольга могла это узнать, и тогда — горе ему! Нет, как изменился город за каких-нибудь несколько недель! Повсюду шла стройка; появился новый магазин какой-то модистки с великолепными моделями шляп; на площади — шикарная парикмахерская, — такой, пожалуй, не встретишь даже в Бухаресте на Калеа Викторией. Но самым удивительным был новый магазин «Роткель и Винер», совсем как в столице.

Как, однако, трудно избавиться от однажды пережитого страха, если он вошел тебе в кровь! Франциска опять дрожала, когда подошла к магазину, но в конце концов победила себя и храбро открыла дверь: была не была!

Гизела, та самая Гизела, о которой сплетничали, будто она не вполне женщина, сидела за кассой и считала. Увидев Франциску, она быстро направилась ей навстречу:

— Как я рада, что вы наконец зашли к нам!

— Я редко бываю в городе, — смущенно ответила Франциска; она покраснела до корней волос и забыла, что хотела купить.

Тут ее увидел Роткель. Он вышел из-за прилавка и отвесил глубокий поклон. Ах да, теперь она вспомнила — ей нужны шелковые ленты, розовые шелковые ленты для белья, больше ничего. Но Гизела сказала, что она сочтет за честь показать ей весь магазин, может быть, ей что-нибудь понадобится — теперь или позже. Как раз сегодня получена партия новых шелковых тканей.

— Великолепный товар, прошу покорно!

Роткель распорядился, чтобы продавщица вынула шелковые материи и разложила их на прилавке; он просил Франциску бросить на них хоть один взгляд.

Краски были действительно чудесные.

— Это искусственный шелк? — спросила Франциска. Все сразу увидели, что она ничего не понимает. Роткель улыбнулся; он даже снисходительно засмеялся и, еще раз отвесив поклон, сказал:

— Я не осмелился бы предлагать искусственный шелк такой клиентке, как вы.

И Роткель ловко задрапировал шелком плечо Франциски.