Владимир Кунин - Путешествие на тот свет

Лоран вспомнил «генеральную репетицию» прохода этого участка на буксире «Торнадо», сопоставил ход судна с оставленными ориентирами и убедился в том, что теперь двадцать тысяч тонн металла и тысяча человеческих жизней с каждым пройденным метром по этому удивительной красоты заливу становятся все беззащитнее и беззащитнее...

У закрытого кормового бассейна в удобных пластмассовых креслах сидели два очень больших растерянных человека. Могучий двухметровый папа Пол Сердюк в легкомысленных штанишках-плавках и уступавшая ему всего два сантиметра в росте, но обогнавшая мужа по весовой категории мама Маргарет Сердюк в черном, пуритански закрытом купальнике.

— Но он же старше меня на три года... — растерянно говорил папа Сердюк маме Сердюк. — И потом, все время пьет и пьет!..

— У тебя есть другой шанс для нашей дочери? — тихо и скорбно спросила мама Сердюк...

В медсанчасти, в терапевтическом отделении, состоящем из отсека в шесть квадратных метров, с новейшим аппаратом для ультразвукового исследования, большим стационарным кардиографом, компьютером и различными шкафчиками со всем необходимым, Эдуард Юрьевич выслушивал фонендоскопом полуголого пожилого толстяка. Он тихонько, по-английски задавал толстяку какие-то вопросы, а тот так же негромко отвечал и с надеждой на продолжение жизни старался заглянуть в глаза Эдуарду Юрьевичу...

— А теперь повернитесь, пожалуйста, ко мне спиной, сэр, — попросил толстяка Эдуард Юрьевич.

За занавеской, закрывающей проход в общее помещение медицинской части, которое не намного превышало квадратуру владений Эдуарда Юрьевича, Ирина Евгеньевна сортировала хирургические инструменты, а Луиза пересчитывала белье, халаты, перевязочный материал...

— И кроссовки Митьке нужно купить, — видимо, продолжая давно начавшийся разговор, сказала Ирина Евгеньевна, адресуясь к мужу, находящемуся за белой занавеской.

Не прекращая выслушивать толстяка, Эдуард Юрьевич подал голос из своего кабинетика:

— В Петербурге на любом вещевом рынке купим... — И уже по-английски попросил толстяка: — Не дышите, сэр!

— На наших вещевых рынках сплошной азиатский фальшак. А Митька хочет фирменные! — возразила белой занавеске Ирина Евгеньевна.

— Дышите... — сказал Эдуард Юрьевич толстяку и перешел на русский язык: — Из прошлого рейса привезли ему настоящий «Найк», и где теперь этот «Найк»?! Что они, горят у него на ногах, что ли? — И по-английски: — Сэр, вдохните максимально глубоко и задержите дыхание...

Толстяк покорно вдохнул, раздулся и перестал дышать. Передвигая фонендоскоп по необъятной спине пациента, Эдуард Юрьевич склочно сказал:

— Лично я вообще против всяких кроссовок!..

— Ой, Эдуард Юрьевич! Я помню, в Сингапуре брала для племянника «Адидас» — через месяц развалились! — Тему подхватила невидимая Эдуарду Юрьевичу Луиза. — Пацаны в них и в пир, и в мир, и в добрые люди!.. Что вы от них хотите?

— Все! Хватит зажиматься! — решительно заявила Ирина Евгеньевна. — На кой хрен тогда вообще плавать в загранку?!

— А о завтрашнем дне ты не хочешь подумать? — из-за занавески спросил Эдуард Юрьевич, продолжая выслушивать толстяка.

— Не-а! — лихо мотнула головой Ирина Евгеньевна. — Осточертело!

Луиза восхищенно посмотрела на Ирину Евгеньевну. В терапевтическом кабинете на багровом лице полуголого толстяка появилась мученическая улыбка.

— Я ничего не знаю, — раздраженно сказал Эдуард Юрьевич. — Покупай все, что хочешь. Мне изволь оставить часть денег для сувениров и презентиков. Не мне тебе объяснять, что это потом окупается во сто крат!

Но тут уже слегка посиневший толстяк англичанин спросил сдавленным голосом:

— Сэр, я могу наконец выдохнуть?..

На мостике Анри Лоран с тревогой следил за приближением второго и третьего ориентиров Стенли Уоррена — красненький домик и ретранслятор на холме...

Оставались считанные мгновения. Сейчас, сейчас они должны были совместиться в створе!.. Время!!!

— Право — семь! — скомандовал Лоран. — Прямо — норд!

Все повторили команду лоцмана по-английски. И снова капитан добавил на русском:

— Внимательно...

Судно точно легло на курс, проложенный Стенли Уорреном, и пошло прямо на север.

Пока, слава Богу, все шло по плану. Чарли посмотрел на часы, перевел взгляд на идущий по заливу русский теплоход и прямо с палубы буксира «Торнадо» по радиотелефону дал команду двум вертолетам.

Грохоча двигателями, из-за мыса в воздух стали подниматься два больших вертолета с журналистами и телевидением. Из рулевой рубки «Торнадо» за ними в бинокль наблюдал Стенли Уоррен.

Как только вертолеты набрали высоту над заливом, Чарли снова вызвал их на связь...

В каждом вертолете было по нескольку человек журналистов и телевизионных операторов. И по одному представителю синдиката Фриша.

Сидя в разных вертолетах, сейчас они оба были на связи о «Торнадо». На их крепких шеях были застегнуты обычные авиационные ларингофоны для переговоров друг с другом и внешним миром. На головах — наушники с вмонтированными в них приемно-передающими устройствами с коротенькой антенкой, как у старых мобильных телефонов.

— Как ведет себя лоцман? — спросил Чарли.

— Судя по маневрам судна — нормально, — сказал один.

А во втором вертолете молодой человек, который недавно записывал разговор Анри Лорана с еще живым тогда доктором Краузе, посмотрел сверху на залив, на русский лайнер и остался очень доволен увиденным:

— Все в порядке. После второго ориентира — наш курс.

С пятидесятиметровой высоты ему было хорошо видно, как «Федор Достоевский» четко направляется к тому месту, которое должно стать его могилой...

Один из журналистов подсел к человеку Фриша и, стараясь перекричать шум вертолетного двигателя, спросил:

— Зачем надо было собирать такую армию прессы из-за одного русского корабля? Русские сейчас настолько не в моде...

Парень с ларингофонами на шее сдвинул наушники, чтобы лучше слышать, о чем его спрашивают, и, усмехнувшись, ответил:

— Обыкновенная, недурно оплаченная рекламная шумиха. Русский теплоход впервые в этих краях...

— А вы кто такой? — спросил журналист.

— А я служу в этой фирме!..

— В русской?

— Нет. В рекламной.

Что творилось с пассажирами лайнера, когда «Федор Достоевский» вошел в узкий залив Принцессы Дайяны!

Сказочная красота близких скалистых берегов с одной стороны; буйная, невиданная и неведомая растительность с яркими, совершенно фантастическими цветами с другого борта — с другой стороны залива — поражали воображение самых опытных путешественников!

Они были просто вынуждены то и дело перебегать с левого борта теплохода на правый, меняться местами у фальшбортов, чтобы получше рассмотреть очаровательный заходы в небольшие фиорды, где редкие строения и дома счастливцев, нашедших здесь себе приют, казались декоративными, игрушечными... Эти редкие домики, утопающие в собственном садовом многоцветье, будто спустя много-много лет вдруг сами решили вернуться к приплывшим сюда старым людям — из их забытых и теплых детских снов...