Эндрю Круми - Принцип Д`Аламбера

Теперь у Жюстины не осталось сомнений в том, что посетитель сумасшедший и, видимо, очень опасный, но она не знала, как убедить его уйти.

— Вам придется долго ждать, — сказала она. — Простите.

Она вернулась в кабинет, чтобы посмотреть, не проснулся ли Д'Аламбер, но он продолжал ничком лежать на столе. Жюстина решила, что безопаснее будет остаться здесь до возвращения Анри. Хотя Д'Аламбер слишком слаб, чтобы помочь, возможно, само его присутствие отпугнет посетителя, если тот вздумает досаждать ей.

Она практически дочитала рукопись Д'Аламбера, осталась только одна страница, на которой покоилась его голова. Тогда Жюстина решила почитать сложенные на столе письма. Достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы понять, что они побывали во многих руках, а аккуратные наклейки на открытых ящиках стола указывали на то, что у Д'Аламбера были не только адресованные ему или написанные им письма (он всегда сохранял черновики отправленных им писем), но и письма Жюли, написанные или полученные ею от разных корреспондентов, а также письма, написанные другими людьми. Действительно — хотя Жюстина и не знала этого, — Д'Аламбер (в первый год своего переезда сюда) усердно составлял материал, который позволил ему узнать правду о событиях, происшедших в период между его появлением на улице Бельшасс в 1766 году и преждевременной смертью Жюли (в возрасте сорока четырех лет) десять лет спустя. Ему вернули все письма — в виде дара и в знак объяснения и извинения. Стопка корреспонденции на столе Д'Аламбера была уложена в идеальном порядке им самим. Возможно, он сделал это, чтобы продолжить мемуары. Именно эти письма и принялась читать Жюстина, нервничая в ожидании мужа.

Луи Вассар — Клоду Мартиньи.

24 апреля 1770 года

Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что недавно я был в гостях у Д'Аламбера. В последнее время он тратит мало сил на полезные исследования, посвятив себя вместо этого женщине по имени Жюли де Л'Эпинас. Некоторые поговаривают, что она его любовница. Другие же утверждают, что их отношения в точности напоминают таковые капризной дамы и комнатной собачки, бессердечно подчеркивая, что господин Д'Аламбер физически не способен к естественным отношениям с противоположным полом. Последние четыре года Д'Аламбер занимает квартиру этажом выше апартаментов мадемуазель де Л'Эпинас, но большую часть времени проводит в комнатах своего сердечного друга, выполняя работу секретаря. Переписка упомянутой дамы весьма обширна, поэтому добровольные обязанности отнимают у Д'Аламбера массу времени, и каждый, кто хочет его видеть, поневоле должен засвидетельствовать свое почтение женщине, направляющей все его существование. Когда я пришел к нему, он, как обычно, был с ней и, очевидно, пытался растолковать ей смысл ньютоновских законов движения.

Вот как это выглядело в исполнении Д'Аламбера: «Представьте себе облако частиц — изолированных точек, бесцельно блуждающих в пространстве и не ведающих о существовании друг друга».

— Вы хотите сказать, — говорит она, — что это облако напоминает толпу покупателей на рынке Сен-Жак?

— Да, если вам нравится такое сравнение. Индивидуальные, не связанные между собой сущности, бесцельно перемещающиеся в пространстве. Что управляет их движениями?

— Мне кажется, что в случае рынка, господин Д'Аламбер, это желание купить товар как можно дешевле.

— Очень хорошо, но, может быть, нам стоит на время забыть о рынке. Если частицу оставить одну и предоставить ей перемещаться свободно, то как она будет двигаться?

— А как будут вести себя люди, если им предоставить полную свободу? Это очень опасный вопрос, господин Д'Аламбер.

— Прошу вас, Жюли, давайте не будем отклоняться от темы. Вообразите частицу в пространстве, совершенно одну и не подверженную никаким влияниям. Как она себя поведет?

— Я полагаю, что она будет хаотично двигаться в самых различных направлениях, поворачивая направо и налево в поисках хоть какого-то разнообразия. Разве не так ведет себя человек, предоставленный самому себе?

— Напротив, если частица меняет направление своего движения, то это наверняка означает, что на нее подействовал какой-то внешний импульс.

— Но, господин Д'Аламбер, если одинокий, изолированный от общества человек вдруг решает изменить течение своей жизни, то получается, что этот импульс исходит из внешнего источника. Однако разве не может человек принять такое решение самостоятельно, без чужой помощи?

— Жюли, вы не понимаете сути. Частица, на которую ничто не действует, не имеет никаких причин для изменения направления или скорости своего движения. Она вечно движется по заданному курсу с неизменной скоростью.

— Значит, вы хотите мне сказать, что естественный инстинкт частицы заключается в бесконечном движении, которое продолжается до тех пор, пока что-нибудь не столкнет ее с этого вечного пути?

— Именно так. Это и есть первый закон движения Ньютона.

— Ваша физика представляется мне великой тайной, господин Д'Аламбер, и, насколько я могу судить, она противоречит здравому смыслу. Если какая-то вещь движется, то можно с уверенностью сказать, что существует какая-то сила или импульс, который заставил ее двигаться, в противном случае эта вещь осталась бы стоять на месте. Если, скажем, вы видите бегущего человека, то не потому ли он бежит, что произвольно решил поставить одну ногу впереди другой, оттолкнулся от земли и придал себе определенную скорость? И тем не менее вы говорите мне, что, согласно закону Ньютона, бег этого человека будет продолжаться вечно и не потребует никаких усилий! Видимо, у мсье Ньютона никогда не было ленивых слуг, в противном случае он пришел бы к противоположным выводам.

— Моя дорогая Жюли, вы всегда повторяете одну и ту же ошибку, пытаясь свести законы физики к повседневному опыту, когда в действительности надо поступать наоборот. Весь обыденный опыт может быть сведен к строгим физическим законам.

— Мне очень трудно в это поверить, господин Д'Аламбер. Сама идея о том, что вся моя жизнь, все мои чувства суть не что иное, как холодная физика, кажется мне отвратительной!

— Позвольте мне продолжить мои объяснения. Если на частицу что-то воздействует, то ее движение изменяется. Если же частица движется равномерно, то это с необходимостью означает, что на нее не действует никакая внешняя сила.

— Я полагаюсь на ваше слово, господин Д'Аламбер.

— Далее, вы согласитесь с тем, что мир состоит не из изолированных частиц, а, скорее, из материи, сложенной из мельчайших, жестко связанных между собой элементов — так называемых атомов. Ньютон же научил нас исследовать поведение идеальных частиц, не имеющих размера. Для того чтобы понять поведение твердых тел, надо учесть силы напряжения, удерживающие на месте эти реальные частицы.