Эндрю Круми - Мистер Ми

Минар втиснулся между Ферраном и кем-то, у кого были или четыре ноги, или очень странная голова и отвратительный запах изо рта, и повернулся на правый бок, чтобы быть лицом к своему другу; но он не был привычен к тому, чтобы спать в таком положении, и опасался, что у него от сердца отхлынет вся кровь и что к утру он будет мертв. Он слышал, что такое может случиться, если человек не перевернется несколько раз за ночь. Он попробовал перевернуться, но у него ничего не вышло — он чувствовал себя как абрикос в желе.

Семейство крестьянина как будто уже спало: со всех сторон раздавались всхрапывания, порыгивания и почесывание вшивых голов. Минар не осмеливался ничего сказать своему товарищу, опасаясь еще одного удара локтем или чего-нибудь похуже. Он попытался с каждым вдохом немного увеличиваться в объеме, надеясь таким образом создать вокруг себя немного свободного пространства, где можно было бы ворочаться и таким образом открыть крови путь к сердцу.

Когда наступило утро, он был все еще жив и обнаружил, что Ферран перебрался на пол и лежал, положив голову на их узел.

— Пошли отсюда, — прошептал Ферран.

Через ставни, закрывавшие маленькое окошко, и щели в двери просачивались лучи солнца, но Минар инстинктивно знал, как всякий человек, который не любит без крайней необходимости вылезать утром из постели, что час еще слишком ранний. Ферран встал, потянулся и повторил, что им пора идти, но Минар закрыл глаза. Тогда Ферран принялся его расталкивать.

— Перестаньте, Ферран!

— Ш-ш-ш!

— Что вы сказали, сударь? — спросил разбуженный шумом крестьянин, высовывая голову из сплетения грязных ног на дальнем конце кровати.

— Благодарим вас за гостеприимство, — тихо ответил ферран, — но нам пора уходить.

Крестьянин, у которого плечи были зажаты до полной неподвижности, как бы пожал бровями.

— А что, похороны сегодня?

— Какие похороны? — спросил Минар; к этому времени вся постель пришла в движение, и отовсюду начали высовываться головы и ноги. Старший мальчик, отдуваясь, вылез из-под одеяла («Что он там, интересно, делал?» — подумал Минар), жена перекрестилась из уважения к предполагаемой покойнице, а Ферран наконец-то стащил своего друга на пол.

— Ваша бабушка ушла к ангелам? — спросила одна из девочек из-под кровати, и Ферран и Минар принялись одеваться под сонными, но любопытными взорами всей компании. Брюки Минара по крайней мере высохли.

— Хотите съесть несколько яиц и выпить молока с куском хлеба? — предложил крестьянин, и, охотно согласившись, Минар разбил сырое яйцо прямо себе в рот и запил его кислым молоком из кувшина; затем Ферран поднял узел, взял Минара за руку и повел его к двери, сопровождаемый хором пожеланий всего наилучшего им самим и упокоения души их умершей бабушке.

Как только друзья вышли из дома, Минар залился слезами:

— Моя бедная Жаклин!

— Ради бога, не начинайте опять свои причитания! — воскликнул Ферран.

Вскоре они набрели на лесную речку, где смогли Умыться, побриться и отдохнуть, прежде чем начать поиски лучшего пристанища, чем им предложил крестьянин. Примерно через час они увидели вдали деревню, на краю которой стояло несколько импозантных зданий.

— Поспрашиваем в этой усадьбе, — сказал Ферран, — только обещайте, что будете держать язык за зубами.

Минар кивнул, крепко сжав губы, и поднял узел. Он даже дотащил тюк до внушительных ворот, за которыми виднелось здание, слишком величественное и слишком мрачное для жилого дома. Они прошли по длинной изогнутой аллее, не встретив ни души, пока справа, из двери в стене, огораживающей сад, не появился священник, кивнувший им в ответ на их учтивые поклоны.

— Приветствую вас в обители ораториев Монморанси, — сказая он, подойдя к ним. — Вам нужно какое-то конкретное лицо, или вы приехали инспектировать нашу школу?

— Мы… э-э-э… — начал Ферран.

— Инспектировать, — заявил Минар, и Ферран грозно на него поглядел. Священник тем временем буравил взглядом узел, лежавший у их ног.

— Тогда пойдемте в часовню, — предложил священник.

— Что ж, можно начать и с часовни, — с готовностью отозвался Ферран, изобразив благочестиво-серьезную мину. Минар по мере сил пытался ему подражать, и двое друзей, внезапно оказавшихся в роли инспекторов, дошли вслед за священником до конца аллеи и вступили в арку, ведущую в главный двор, откуда было уже хорошо видно небольшую часовню.

— Благодарю вас, святой отец, — сказал Ферран и потянул Минара вместе с узлом к двери часовни.

— Вы хотите исповедаться? — спросил священник, и Ферран с Минаром, поглядев друг на друга, в унисон ответили:

— Нет.

Они вошли в часовню. Внутри никого не было. Минар со вздохом облегчения положил узел на пол у двери, затем пошел вслед за Ферраном и встат рядом с ним на колени перед алтарем. Ферран молился о том, чтобы их жизнь оказалась вне опасности и чтобы они сумели придумать, как поступить с секретными бумагами, которые были у них в узле. Минар же молился о том, чтобы на обед им досталась жареная утка, а еще за упокой души бедной Жаклин и за собственное утешение, потом он опять начал плакать.

Священник оставил их вдвоем, но вскоре к ним присоединился третий. Ферран услышал, как этот третий кашлянул, заходя в часовню, но не повернулся посмотреть, кто это, а продолжал молиться — или делать вид, что молится. Шаги незнакомца постепенно приближались, а затем затихли — незнакомец остановился позади Феррана, и тот решил, что пора на него взглянуть.

Он перекрестился и обернулся, Минар сделал то же самое. Они увидели другого священника — высокого, полного и более важного с виду, чем первый; этот священник широко улыбнулся неожиданным гостям, но холодные расчетливые глаза внимательно вглядывались в их лица, словно стараясь запомнить черты для последующего осмысления.

— Я отец Бертье, — спокойно объявил он в ответ на поклоны Феррана и Минара. — Я с удовольствием покажу вам нашу прекрасную обитель, созданную для изучения наук, размышления и молитвы и приветствующую всех, кто разделяет нашу веру в беспредельную мудрость Господню.

В эту минуту Ферран услышал снаружи звук множества бегущих ног. Потом раздалась команда: «В колонну по одному, дети!»

Феррану казалось, что он где-то слышал имя «Бертье», но он не мог вспомнить, при каких обстоятельствах.

— Вы оказываете нам честь, святой отец, — сказал он, взглянув на Минара, который так же широко улыбался, как и их достопочтенный хозяин. В часовню начали заходить мальчики и рассаживаться по местам; отец Бертье погладил одного или двух по голове, когда они проходили мимо. Затем он пригласил Феррана и Минара последовать за ним наружу и приступить к осмотру обители. Вернувшись на освещенный солнцем двор, звеневший от марширующих ног — все больше мальчиков подходило к часовне, — гости проследовали за отцом Бертье к двери, потом — в длинный коридор, по обе стороны которого находились расположенные через равномерные промежутки большие окна.