Эндрю Круми - Мистер Ми

Я повернулся к Луизе:

— Знаете, я тоже ее читал.

— Что? — рассеянно спросила Луиза, не спуская глаз с другой пары.

— «Феррана и Минара» — ту книгу, что вы держали в руках. Видимо, вы интересуетесь Руссо и Прустом, а также теорией доктора Петри о роли фантазии в литературе.

Луиза не ответила, даже, казалось, не поняла моих слов. Джон повернул к ней голову и кивнул в мою сторону, словно приглашая ее заняться мной.

— Нет-нет, не надо, — сказал я. — Я и не хотел виски. Тут я опять чуть не заговорил о калориях, но вовремя удержался. Джон еще раз повернулся к Луизе, на минуту оторвавшись от Катрионы, которая запустила пальцы ему в волосы, и с недовольным видом опять кивнул в мою сторону.

Я еще раз повторил, что не люблю виски, но Луиза уже встала, подошла ко мне и опустилась на колени — точь-в-точь как Джон перед Катрионой. Она потянулась к моей ширинке, а я попытался вернуться к вопросу о Руссо, Ферране и Минаре, вашей книге, о чем угодно, только бы отвлечь ее внимание от моих брюк.

— Откуда у вас взялась эта книга? — нервно спросил я, когда она принялась расстегивать пуговицы. Я и не знал, что студенты французского отделения получают такие же задания на дом, как и студенты, изучающие науку жизни.

— Должен вас предупредить, — сказал я, — что эксперимент займет очень много времени. Надеюсь, у вас нет какого-нибудь срочного дела и вы ничего не забыли в духовке.

Джон опять оторвался от поцелуя и сказал Луизе:

— Оставь его в покое. Потом обратился ко мне:

— Если вы хотите только смотреть, пожалуйста. Может быть, пойдем все наверх? Там нам будет удобнее.

Дело что-то затягивалось; мне было гораздо проще выяснять интересующие меня вопросы о литературе восемнадцатого века, посетив Маргарет и ее прекрасную библиотеку. Здесь же не было никакой системы, никакого индекса, только последовательные распоряжения Джона, которые развертывались в некое подобие компьютерного кода, а нам всем оставалось только ему следовать. Вряд ли вам надо объяснять, что я добрался до спальни последним и, зайдя туда, сразу узнал комнату с компьютерной картинки, в которую так часто вглядывался. Однако представший передо мной живой экран так ничего и не разъяснил; это всего лишь была сцена коллективного раздевания. Я тут же решил, что мне незачем наблюдать продолжение семинара. К тому же мне захотелось в туалет, и, заглянув туда, я грустно вернулся в гостиную.

Вскоре ко мне присоединилась Луиза; сверху все еще доносились разнообразные звуки, издаваемые Джоном и Катрионой. Я сразу задал Луизе тот единственный вопрос, который меня интересовал:

— Скажите, почему вы читали книгу Петри?

Она устало посмотрела на меня.

— Неужели для вас это так важно?

Я собрался было рассказать ей длинную историю, которая началась со спустившего колеса и проливного дождя, но тут она объяснила:

— Петри был одним из моих преподавателей. Я встречалась с ним каждую неделю.

— Вот как, — сказал я. — А зачем вы с ним встречались?

Видимо, ее особенно интересовал этот период французской литературы.

— Да, наверное, для того, чтобы сбежать от… всего этого.

Она махнула рукой, кажется, в направлении небольшой картины на стене, изображавшей какую-то гавань; разумеется, картина была весьма посредственной, однако не настолько, чтобы искать от нее спасение в подробном изучении Руссо. Как-то это несоразмерно.

— Только не подумайте, — сказала она, — что мне не нравится, чем мы тут занимаемся. Но у нас была трудная полоса, когда я не была уверена, что готова отказаться от предрассудков, и мне служило утешением, что у меня есть какой-то кусочек жизни, не имеющий отношения к сексу: четверги, полностью отданные книгам и писателям. Пока доктор Петри разглагольствовал о Прусте, я думала о том, во что меня втягивает Джон, и следует ли мне участвовать в его «розыгрышах», да и хочется ли. Из-за того, что мои мысли были все время заняты другим, занятия у меня шли через пень-колоду — так всегда бывает, когда человек сопротивляется своим скрытым желаниям и становится жертвой внутренних конфликтов. Так по крайней мере говорит Джон. Он немного ревновал меня к доктору Петри, о котором я часто ему говорила, но для этого не было оснований — тот никогда не нравился мне как мужчина. Этакий кабинетный ученый — да и внешность не бог весть какая. Джон тоже прочитал книгу Петри; он тогда разрабатывал игровую программу о виртуальном городе восемнадцатого века, в котором жили придуманные им персонажи. Ферран и Минар подсказали ему, как все это увязать: он собирался запустить в Интернет кампанию злопыхательских сплетен. Джон дал мне для передачи доктору Петри несколько написанных им в целях мистификации статей. Мне казалось, что это забавно и никому не может повредить. Предполагалось, что я вместе с Петри проведу поиск по Интернету, чтобы выйти на сайты Джона. Хорошо, что из этого ничего не вышло — я потом узнала, что первый же сайт, на который он хотел нас вывести, был весь заполнен сексом. Так он шутит. К тому времени у нас сильно испортились отношения, я устроила ему скандал, а он выкинул меня из дома. Следующие две недели были просто ужасными. Я даже наглоталась таблеток и ушла из университета, надеясь, что это поможет мне побороть депрессию и прочистить мозги. Но это все уже позади. Я опять вернулась к Джону, и мы счастливы.

Вид у нее, однако, был не очень счастливый, и к тому же она, видимо, не знала, что в Интернете есть «сайт», где она показана вживую. Но об этом уже не имело смысла ей говорить. Я понял, что Джон меня просто разыграл. И испытал облегчение, когда вскоре он и хмурая Катриона спустились вниз и этот прискорбный визит подошел к концу.

В машине Катриона все время молчала, а потом начала плакать и говорить о Юене, или Гери, или как там его зовут; я же думал об альтернативной философии Вселенной, которую надеялся отыскать, но которая оказалась мыльным пузырем. И тоже впал в уныние. Но потом вспомнил пожелтевшие страницы «Эпистемологии и неразумности», с которых все и началось. Наверняка эта книга вышла гораздо раньше, чем Джон затеял свои розыгрыши, так что у меня еще оставалась какая-то надежда докопаться до истины. Я понял, что мои поиски «Энциклопедии» Розье не только не закончены, но едва начались. Просто меня отвлекли от них не имеющие к ним никакого отношения «сайты», поисковые программы и семинары в спальне. И напрасно я пренебрег библиотеками и магазинами антикварной книги — от них могло бы быть гораздо больше проку.

Когда мы вернулись домой, Катриона устроилась в гостиной за чашкой чая, которая ей так необходима в минуты неподвижности. И вскоре объявила, что больше не будет ко мне приходить. Я пришел в ужас: