Джонатан Кэрролл - Страна смеха

Моей мечтой было написать биографию Маршалла Франса – таинственного, чудесного автора лучших в мире детских книг. За тридцать лет жизни такие книги, как “Страна смеха” и “Звездный пруд”, не раз помогли мне сохранить рассудок.

Отец сделал мне один чудесный подарок. Когда мне исполнилось девять лет, он подарил мне на день рождения красный автомобильчик с настоящим мотором, который я сразу возненавидел, бейсбольный мяч с надписью “От Микки Мантла 7, величайшего поклонника твоего папы” – и (эта мысль наверняка посетила его в последний момент) “Страну смеха” издательства “Шейвер-Ламберт” с иллюстрациями Ван-Уолта. До сих пор я храню ее.

Я сел в машину, так как знал, что отец хочет этого, и впервые прочел книжку от корки до корки. Когда и через год я отказывался отложить ее в сторону, мать пригрозила, что вызовет доктора Кинтнера (моего психоаналитика, берущего по сто долларов за минуту) и скажет ему, что я “неадекватен”. Как всегда в те дни, я пропустил ее слова мимо ушей и перевернул следующую страницу.

“Страну ту освещали очи, что видят свет, незримый прочим”.

Я думал, эту строчку знает весь мир. Я постоянно мурлыкал ее тихим задушевным голосом, каким дети говорят-поют про себя, когда они одни и счастливы.

Поскольку я никогда не испытывал нужды в розовых зайчиках и плюшевых собачках для защиты от ночных призраков и пожирателей детей, мама в конце концов позволила мне держать книжку при себе. Наверное, она обижалась, что я никогда не просил ее почитать “Страну смеха” вслух. Впрочем, в отношении этой книжки я успел стать таким эгоистом, что не хотел делиться ею с чужим голосом.

Я втайне написал Франсу письмо, единственное за всю мою жизнь письмо поклонника, и был вне себя от радости, получив ответ:

Дорогой Томас,

Глаза, что светят в той стране,

Тебя увидели. Спасибо.

Твой друг,

Маршалл Франс.

В школьные годы я вставил это письмо в рамочку и до сих пор иногда смотрел на него, если нуждался в дозе душевного спокойствия. Буквы были мелкие и сильно наклонены вбок, хвосты всех “у” и “р” свешивались далеко за строчку, а соединительные штрихи между буквами в слове часто отсутствовали. На почтовом штемпеле я прочел: “Гален, штат Миссури” – там Франс прожил большую часть своей жизни.

Кое-какие подобные мелочи мне о нем разузнать удалось. Не мог же я не поиграть в сыщика-любителя. Он умер от сердечного приступа в возрасте сорока четырех лет, был женат и имел дочь по имени Анна. Он ненавидел известность и после успеха своей книжки “Горе Зеленого Пса”, можно сказать, исчез с лица земли. Какой-то журнал опубликовал статью о нем с фотографией его галенского дома. Это был один из тех огромных викторианских монстров, каких немало нашлепали в свое время посреди самой что ни на есть средней Америки. Когда я вижу подобные дома, всегда вспоминаю отцовский фильм, где парень возвращается с войны лишь для того, чтобы умереть дома от рака. Поскольку основное действие разворачивалось в гостиной и на веранде, отец прозвал картину “Раковый дом”. Фильм сделал огромные сборы и был выдвинут на очередного “Оскара”.

В феврале – месяце, когда самоубийство представляется мне наиболее заманчивым,– мы проходили Эдгара По, и это помогло мне решиться хотя бы попросить отпуск на следующую осень, пока с моими мозгами не стряслось чего-нибудь непоправимого. Одному заурядному болвану по имени Дэвис Белл предстояло выступить с докладом по “Падению дома Ашеров”. Он вышел к доске и произнес следующее (цитирую дословно):

– “Падение дома Ашеров”, произведение Эдгара Аллана По, который был алкоголиком и женился на своей младшей двоюродной сестре. – (Это я сообщил им несколько дней назад в надежде разжечь любопытство. Продолжаю.) – ...женился на своей младшей двоюродной сестре. Этот дом, то есть рассказ, посвящен этому дому швейцаров*... [Ашер (Usher) по-английски означает “швейцар”. – Прим. переводчика. ]

– Которые падают? – подсказал я, рискуя выдать сюжет его одноклассникам, тоже не читавшим рассказа.

– Да, которые падают.

Пора уходить.

Грантэм сообщил мне, что мое заявление удовлетворено. Благоухая, как всегда, кофе и кишечными газами, он положил мне руку на плечи и, подталкивая к двери, поинтересовался, на что я собираюсь употребить эти “небольшие каникулы”.

– Подумываю написать книгу.

Я не смотрел на него, опасаясь, что выражение его лица будет таким же, как было бы у меня, если бы кто-нибудь, ну, вроде меня поделился замыслом написать книгу.

– Это же здорово, Том! Может быть, биографию твоего старика? – Он приложил палец к губам и театрально огляделся – и у стен, мол, бывают уши. – За меня не беспокойся. Ни одной живой душе, обещаю! Знаешь, нынче это очень модно: как оно в действительности смотрелось изнутри, и все такое. В общем, когда книга выйдет, с тебя экземпляр с автографом.

Да, пора уходить.

Остаток зимнего триместра пролетел быстро, и пасхальные каникулы наступили как-то даже слишком скоро. За выходные я несколько раз испытывал искушение сыграть отбой, поскольку прыжок в неизвестное с проектом, к которому я даже не представлял, как подступиться, не говоря уж завершить, вовсе не вдохновлял. Но мне уже наняли подмену, я купил маленький фургончик для поездки в Гален, а ученики явно не удерживали меня за фалды. И мне подумалось, что при любом раскладе не повредит убраться подальше от типов наподобие Дэвиса Белла и Пердуна Грантэма.

Потом стали происходить странные вещи.

Как-то днем я рылся в одном букинистическом магазинчике и вдруг увидел на прилавке “Персиковые тени” издательства “Алекса” с оригинальными иллюстрациями Ван-Уолта. Эту вещь почему-то давно не переиздавали, а я так ее и не читал.

Я нерешительно подошел и, вытерев ладони о брюки, взял книгу со священным трепетом. В углу лавки я заметил тролля, которого словно окунули в тальк. Тролль не сводил с меня глаз:

– Великолепный экземпляр, правда? Заходит кто-то с бухты-барахты, да возьми и вывали книгу на прилавок. – У него был южный акцент, а сам он напомнил мне персонажа, который живет со своей мертвой мамой в прогнившем особнячке и спит под москитной сеткой.

– Чудесный. Сколько стоит?

– Ох, видите ли, книга уже продана. Изрядная редкость. Вы знаете, почему ее нигде не найти? Потому что Маршаллу Франсу она не нравилась, и в свое время он не позволил больше ее переиздавать. Да, чудак был этот мистер Франс.

– А вы не скажете, кто ее купил?

– Нет, я эту женщину никогда раньше не видел, но вам повезло: она сказала, что придет забрать книгу... – он взглянул на часы, и я заметил, что это золотой “картье”,– где-нибудь около одиннадцати, уже совсем скоро.