АНДРЕЙ ЛОМАЧИНСКИЙ - Д Н К Негодной Крови

Маленькое неотложное отделение Кайзер-Фаундейшин, где в ту ночь дежурил доктор Лейден, и стало из ряда вон выходящим исключением. Лишь только Джессика вошла туда, как дежурный врач немедленно бросил все дела и обратился к ней. Оказывается доктор помнил и ее, и ее беременность, и роды, да и саму жизненную историю. Участие получилось самое человеческое. У Джессики не было страховки, а медикалом ( правом на казенные бесплатные медицинские услуги ) покрывался только ее ребенок. Почему так – а потому, что ей самой всего семнадцать, значит несовершеннолетняя, и по доходу ее собственной матери, ей, как финансово зависимой дочери, бесплатная медицина не положена. Хорошо, что на внуков такое не распространяется. Вообще-то мать неплохую деньгу зашибает – работает карточным крупье в известнейшем казино курортного городка Южное Лэйк Тахо. А что там же эти деньги просирает, даже не удосужевшись купить родной дочери пусть самую плохенькую медицинскую страховку, так это, извините, абсолютно личное дело. Лишь бы налоги платили, а в остальном каждый живет, как ему нравиться.

Джессике принесли одеяло и ледяной пузырь на разбитый нос, влажными салфетками утёрли лицо. Девушка сидела в полупустой приемной и безутешно плакала. Черт возьми, страховки то нет… Доктор Лейден развел руками и пристально посмотрел на медсестёр. Те понимающе закивали головами. Ладно, как-нибудь обойдёмся, надо же помочь человеку. Значит всем всё понятно – будем делать простое человеческое добро без записей. От потраченной рентгеновской плёнки, простирки лишней смены постельного белья, потери одноразового шприца и дозы транквилизатора многомиллиардная медицинская корпорация Кайзер Фаундэйшин не обеднеет. Ну нельзя же девушку в таком состоянии на улице оставлять. Да и снимок черепа надо сделать – вдуг там смещение носовой перегородки, а то и более серьёзный перелом.

Рентген-техник быстро уложил Джессику под свой аппарат, и через минуты уже готов снимок. К счастью ничего серьёзного, а по общей симптоматике получается, что обошлось даже без сотрясения. Разбитый нос – ерунда, заживет и без лечения. А нервный стресс… Ну тоже дело поправимое, нужен укольчик успокоительного и хороший сон. Чтобы не светить неучтенного пациента в палате, сестрички закатили койку в одну из гинекологических смотровых. Ночью там пациентов быть не может, вот и получается такой «левый клиент» полностью на совести доктора Лейдена. Накрывшись одеялом, Джессика тихонько подрагивала мелкой невротической дрожью, толи от пережитого, толи от долгого плача, а может просто от холода – в американских госпиталях мания борьбы с внутригоспитальными инфекциями, а поэтому в гинекологических отделеныях температура немногим отличается от холодильника морга. Мол чтоб микрофлора не росла. Наконец вошел доктор Лейден. В руке небольшой пузырёк и два одноразовых шприца. Сестру он звать не стал, сам в оба шприца набрал одного и того же лекарства из пузырька, жгутом перетянул венку, сделал внутривенную инъекцию, а потом и внутримышечную. Даже не в задницу, а культурно так – в руку. Наверное, чтоб не вызывать неприятных ассоциаций.

В голове у Джессики закрутилось, она почувствовала себя весьма странно – нет это был не совсем сон, а нечто непонятное. И тело моментально стало как желе – ни рукой, ни ногой не пошевелить, ни слова вымолвить. Странное состояние. Вроде и никаких галлюцинаций не пришло, а пришло крайнее безразличие в некой реальности на четверть состоящей из нашего обычного мира и на три четверти из небытия. А затем она почувствовала нечто. Нет это не боль. Это какое-то непонятное распирающее чувство. Даже сразу не поймешь где. Вроде как в кресле у дантиста, когда тот, не пожалев новокаина, тянет гнилой зуб. Какой-то бумажный треск, тупое давление, скрежет… Только теперь почему-то между ног. И вроде на грудях. А потом во рту. Наверное это всеже галлюцинация… Вот опять что-то навалилось, аж дышать тяжело. Нет во рту определенно какой-то вкус. Соленое, точно кровь, как зуб выдрали. А теперь опять давление между ног. Всё, вроде кончилось. Темнота наступила. Может свет выключили? С этой мыслью Джессика провалилась в глухое медикаментозное забытьё.

Однако долго поспать ей не удалось. Скоро она пробудилась с непонятным острым чувством стыда, возникнувшем словно ниоткуда. Страшно не хотелось встречаться с доктором Лейденом, вроде она виновата в чём-то. Тело всё еще было вялым и скованным, но оставаться в смотровой почему-то выше её сил. Она стянула с кровати одеяло и, хватаясь за стены, прошла в холл приемной. Там, свернувшись калачиком на кресле в углу, она и встретила утро. К рассвету восстановился мышечный тонус, вернулись силы, а тревожность и чувство безысходности и вправду улетучились. Душевный кризис миновал, снова хотелось жить и бороться, радуясь этой самой жизни на зло всем её козням. А еще больше захотелось в туалет по маленькому. В поисках заветной картинки с фигуркой в юбочке Джессика рассеяно пошарила взглядом по стенам. Ага, вон туда. Пузырь распирало, и она почти бегом помчалась в уборную.

Снимая трусы, она заметила, что они как-то странно завернуты. А еще мокроватые и в разводах. Что мамашин бойфренд её изнасиловать не успел, она точно помнила. Помнила и то, как спустилась с дороги сюда. Дальнейшее вспоминалось с трудом. Делая неимоверное усилие, напрягая свой мозг словно перетруженную мышцу, всплыли странные образы ночи. Да нет же, всё это слишком непохоже на реальность… И кто!? Доктор Лейден! Уж скорей Президент Соединенных Штатов. Ну не мог этот человек с ней так подло поступить. Зачем ему такое? Бред всё это… Бред от этого дурацкого лекарства. Она поднесла трусики к лицу. Разбитый нос всё еще плохо воспринимал запахи, но феромоны пробились даже сквозь набухшую слизистую – острый запах неподмывшейся женщины смешанный с запахом начавшей закисать спермы. Морщась от брезгливости, Джессика рукой нырнула в собственную промежность. Волосы на больших губах склеившиеся, приходится раздирать. Она ввела палец в свое нутро, а потом поднесла его к самым глазам. В нос прокрался все тот же запах. Она снова поморщилась, теперь от боли – мимика после мордобоя болезненная, разбитый нос давал о себе знать. Но всё же слишком много там слизи. Она встала с унитаза и вытянулась на цыпочках перед зеркалом. Засос на паховой складке. Пришлось забросить одну ногу на умывальник и вывернутся, насколько позволяла пластичность ее молодого тела. На одной половой губе небольшой кровоподтёк, укус, что-ли… Да и губы набухшие и излишне полнокровные – может кто черезчур поигрался с этим местом. Медсёстры-лесбиянки отпадали. Нет, тут ошибка практически не возможна. Разве не помнит она свои школьные грешки, после которых боялась пробежать в душ, чтобы не вызвать лишних подозрений у матери? А на утро все было так же как и сейчас, разве что без засосов на письке. И запахи, и вид, и слизь, и ощущения абсолютно теже. Значит все же ее трахнули… И трахнули против ее воли, пользуясь совершенно беспомощным состоянием и мерзкой ситуацией. Называется это подлючим изнасилованием. Ведь помочь грозились! Чисто гуманный порыв, фак его. На душе опять стало гадко, мир снова окрасился в тошные тона.