Василий Лобов - Дом, который сумашедший

— Всегда рад хорошему братцу. Садись, братец девятизубочник. — Братец Цезарь X поднял свой граненый стакан и посмотрел на меня сквозь грани, отчего бородавок на носах стало много. — Зуб тебе в корону!

— Два зуба в твою! — рявкнул я не очень громко, но прежде, чем опорожнить стакан, понюхал граненое содержимое.

— Не думай, не продукт переработки, — успокоил меня братец Цезарь X. — Для моих братцев братец хозяин держит настоящий.

Справедливо расценив приказание братца Цезаря X не думать как приказание, я перестал думать и выпил божественный до последней капли. А когда выпил до последней капли, поднял стакан над широко открытым ртом и выпил еще несколько капель. Божественный был божественным.

— Скука, — лениво сказал братец Цезарь X. Зевнул, почесал штаны в районе ширинки, немного послушал хрустальный звон, вызванный чесанием штанов… и показал пальчиком на пол: — Скука там, скука здесь, скука везде… А скажи-ка, братец девятизубочник, может, прошвырнёмся к непорядочным шлюхам, несколько от нас физиологически отличающимся?

— Рад прошвырнуться, — тихо рявкнул я.

Мы поднялись из-за ящика и вышли на улицу. Там я спросил:

— Братец Цезарь X, заметил, какие лица были у тех двух братцев, что сидели за соседним ящиком?

— Какие?

— Неулыбающиеся! Это не счастливчики, это — братцы братца Белого Полковника!

— А скажи-ка, братец Пилат III, знает ли братец Белый Полковник о нашей с тобой встрече? -вкрадчиво спросил меня братец Цезарь X.

Чтобы соврать, в моем желудке не возникло и мысли.

— Знает.

— Откуда? — еще вкрадчивее спросил братец Цезарь X.

— От меня.

Братец Цезарь X жутко косо на братца Пилата III посмотрел, а потом совсем вкрадчиво заметил:

— Молодец, очень тонко… Великолепный тактический ход, гм, кто бы еще мог такое придумать… Молодец!

— Служу Нашему Дому! — бодро и громко рявкнул я. А потом, когда рявкнул, подумал, что я могу и не такое придумать, и хотел было уже рассказать о собственной шутке насчет лишнего зуба, которого не бывает, но тут братец Цезарь X вдруг заинтересовался моим рождением:

— По рождению ты левосторонний?

— Никак нет, по рождению я правосторонний. Порядочная шлюха.

— Это хорошо, это нам стратегически пригодится… А я — истый фанатик. И как настоящий, убежденный истый фанатик, я предлагаю тебе как настоящей, убежденной порядочной шлюхе совместную работу на благо Нашего замечательного Дома.

— Служу Нашему Дому! — рявкнул я. А так как условия службы Нашему Дому мне пока были не понятны, спросил, трепеща от страха перед собственной наглостью: — Награды?

— Сотня двадцатизубовиков спецпайка ежемесячно…

Я аж подскочил от всего меня охватившей радости.

— И крупные премии с вручением переходящего черно-белого знамени в конце каждого квартала, -добавил братец Цезарь X.

Я подскочил опять, на этот раз еще выше. От подскока меня несколько развернуло в сторону, и я увидел, что нас преследуют те двое из «Рога Изобилия Великой Мечты», о чем я тут же и доложил братцу Цезарю X. Они преследовали, а братец Цезарь X спокойно сказал:

— Эти братцы братца Белого Полковника братцы братца Цезаря X.

Мы завернули в подворотню развалин какого-то шикарного дворца, вошли в снятую с петель какую-то дверь и очутились в обвалившемся темном коридоре, который через несколько наших шагов неожиданно сам для себя закончился тупиком. Братец Цезарь X назвал таинственный пароль — и тупик отъехал в сторону, пропустив нас в сногсшибательную залу, обставленную сногсшибательной мебелью, которую я сначала разглядеть не смог, так как упал.

Поднялся я на ноги только тогда, когда мои глаза несколько привыкли к сногсшибательности.

— Располагайся, — приказал мне братец Цезарь X, указав на кресло, стоявшее в ряду других кресел вокруг круглого столика.

Я точно выполнил приказ. Братец Цезарь X сел в кресло напротив, немного позвенел штанами, мелодично вплетая хрустальный звон в вечную песню радости Железного Бастиона, потом вкрадчиво зашелестел губами:

— А скажи-ка, братец Пилат III, не удивляет ли тебя тот самый странный факт, что мы встретились с тобой и со мной не где-нибудь, а именно на нулевом ярусе?

— Приказы младших по рангу старших по рангу удивлять не имеют никакого права! — гордо отчеканил я.

— Молодец, точно сказано… — Он вдруг захихикал. — А какова сразу непонятная подоплека юмора… Молодец. Но уж слишком политически опасно, слишком… Впрочем, не в моем присутствии. В моем присутствии ничего и никогда не опасайся, опасайся в моем полном отсутствии.

— Служу Нашему Дому!

— Конечно, наши переговоры могли бы состояться и внизу… но тут имеются некоторые очень тайные причины, которые заставили меня сделать эту встречу встречей в верхах. В программу переговоров входит и одно маленькое представление, в котором ты примешь непосредственное участие, а это представление всегда проводится на этой нашей сверхконспиративной точке.

Братец Цезарь X топнул рукой по столу, и на столе образовались два бокала, заветная бутыль и ваза с фруктами, которых ни я сам, ни мои глаза никогда не видели. Мы выпили за здоровье братцев мыслеводителей и за здоровье Самого Братца Президента, и братец Цезарь X вкрадчиво продолжил:

— А скажи-ка, братец Пилат III, ведь ты, как я предполагаю по моим агентурным данным, никогда не принадлежал ни к одной оппозиции…

Так точно! — радостно выпятил вперед свою грудь я. — Как и любая другая особо порядочная шлюха, я очень тонко чувствую попутную конъюнктуру и на выборах всегда голосую за нужную партию…

— Кому нужную? — вкрадчиво перебил меня братец Цезарь X.

Я кашлянул, мгновенно подумал и рявкнул:

— Всем, кому нужную!

Братец Цезарь X задумчиво позвенел штанами. Минут через пять сказал:

— Оч-чень тонко отвечено, но уж слишком, слишком… Ну просто на грани дозволенного. Однако грань не перешел, за это ценю, молодец… А домовые перевороты?

— Чувствую за версту! улыбаясь, словно счастливчик, отчеканил я. — При малейших намеках на домовой переворот мгновенно меняю доминанту полушарий желудка. Еще ни разу не ошибся. Я ведь, братец Цезарь X, произошел в Наш Дом на первом ярусе, однозубочником, маленьким таким, плюгавеньким, совсем крошечным и незаметным. Изо всех своих слабых силенок карабкался вниз. И вот уже девятизубочник… в мои-то двадцативосьмилетние годы. Все собственным безотказным трудом, все своими стараниями, возглавляемыми Самим Братцем Президентом.

— Похвально, оч-чень похвально. Именно вот такой трудолюбивый, именно вот такой карабкающийся вниз, именно такой вот чувствующий за версту братец нам и нужен. А скажи-ка, братец Пилат III, не чувствуешь ли ты сейчас за версту приближение домового переворота?