Михаил Логинов - Право на выбор

У Олега были свои сложности. Историю счастливого работяги он написал между утренним кофе и завтраком, зато с интервью пришлось побегать. Савушкин оказался неуловим. Он назначал интервью между десятью и двенадцатью (шестнадцатью и восемнадцать, или просто, «после обеда») после чего просто пробегал мимо Олега. Секретарша, которую Олег успел полюбить и возненавидеть, объяснила ему: если бы он назначил на определенный час, то принял бы непременно. А сейчас у него и правда нет времени.

Светлое пятно — внезапно нашелся рисовальщик. Баринов, однажды заглянувший в Пансионат, что-то обсудить с Котелковым и Тараскином, задержался на чашку чая. Конечно, не чая, а собственного пива, которого он презентовал ящик (Толик ухитрился перетаскать почти треть в писательскую комнату). Нечаянно погрузившись в производственные разговоры, он сказал:

— Чего, карикатурист нужен? Есть у меня такой на примете. Учится в одном классе с моей Юлькой. Как и все в нее влюблен, и достал всех друзей-соперников своими рисунками, они его чуть не убили. С учителями воюет: кто двойку Юльке поставит, уже через час шарж, совсем не дружеский, и на дверь учительской, га-га-га. Он отличник круглый, иначе бы давно исключили. Хотите, Юлька его сюда привезет. И вообще, может вы для агитации задействуете всех ее приятелей? Маются от безделья, лицеисты хреновы, а вы им хоть какие деньги за работу заплатите.

— Шестнадцать им есть? — спросил Куклинс. — Чтобы мы не пошли по статье «политическая педофилия»?

— Есть. В одиннадцатый класс все перешли.

— Хорошо. Агитаторы пусть обращаются в районные штабы, лучше всего в Центральный, а насчет рисовальщика — это договаривайтесь с писателями.

Тут появился как всегда свежий и довольный Котелков, со слегка заросшим Тараскином. Они цапнули из ящика по паре бутылок и направились в переговорную комнату. Дверь еще не закрылась, как Баринов уже пробасил: «Какие проблемы? Все подпишутся».

Спортивный бар на улице Свердлова открылся восемь лет назад, и за это время его вывеска менялась трижды. Поначалу он назывался «Марадона», потом «Платини», а сейчас — «Риналдо». Фанаты футбола (а в какой городе их нет, не путайте только с «мясом» или «конями») запоминали каждое новое название. Прочие же продвинутые жители Ирхайска, для простоты звали заведение «Спортбаром» и любили не только за гигантский телеэкран, но и за пивную разносортицу.

Сейчас был день, поэтому любители пока еще не добрались до «Спортбара». В углу, под огромным надувным футбольным мячом, сидел Тараскин и уплетал яичницу, прихлебывая пиво и поглядывая на часы. Ожидания оправдались; открылась дверь, дзинькнул колокольчик, обожаемый хозяевами всех заведений Ирхайска. Не опуская пивную кружку, Тараскин чуть приподнял кепку, натянутую, естественно, козырьком назад и опять принялся отделять желток от белка. Спортбар держал марку: официант оказался рядом еще до того, как посетитель сел рядом с Тараскином.

— Еще кружечку «Вьюги», сказала Тараскин и лишь после этого поздоровался с вошедшим. — Привет, Степа. Хорошее пиво у вас. Особенно эта «Вьюга». Жаль, его в Нижнем не купить.

Степа согласился с выбором Тараскина.

— Говорят, хочешь поработать? — сказал Тараскин. — Со сдельной оплатой и ненормированным рабочим днем. Заранее предупреждаю — будет и ненормированная рабочая ночь.

— Хочу, — ответил Степа. — Но только чтоб не наркота и не на чеченов. Все остальное рассматривается.

— Вот и хорошо. Официант! Будь добр, пиво еще и включи телевизор. Сейчас же по «Евроспорту» британский чемпионат.

Телевизор был включен, после чего Тараскин сам отрегулировал громкость.

— Поначалу, дело будет совсем простое. Нужно набрать пятьдесят человек, чтобы они за два дня собрали бы три тысячи сто подписей, за одного кандидата. А потом, еще столько же. Но, уже можно за четыре дня.

— Пятьдесят? Многовато. Человек двадцать обеспечу без проблем. Будет и больше, но не обещаю.

— Так и думал. Двадцать тоже хорошо. Тебе надо из них выбрать бригадиров — один на десяток. Чтобы отмашку на работу люди получали через них.

— Зачем?

— Чтобы если этих ребят кто-нибудь возьмет в оборот, пусть называют бригадиров. Чем длинней будет цепочка, тем лучше. Но, если всю работу делать быстро, и по моим инструкциям, никто взят не будет. Разумеется, если кого-то взяли, и он проболтался, то ни копейки не получит. Работа -исключительно по закону, с почтением и любовью к УПК.

— А за кого собираем?

Тараскин с интересом взглянул на экран, цокнув языком оценил очередную атаку «Ливерпуля», после чего взглянул на Степу.

— За очень хорошего человека. Но очень скромного. Вот когда ты отстроишь свои бригады и скажешь мне «готово», тогда сразу узнаешь фамилию. Да, вот еще что. Подозреваю, кто-то из твоих ребят не захочет подписаться на дело, в котором можно в оборот попасть. Если это ребята не совсем дебилы, сразу переводи их в отдельную бригаду, которая будет собирать за того мужика, на которого положено четыре дня. Вот это вариант безопасный, тут уже никто не загребет. Но, сам понимаешь, за такую непыльную работу и денег будет полагаться чуть меньше.

— А сколько полагается?

— Вот, какой хороший и деловой вопрос. Я не знаю, сколько в городе стоит одна подпись, потому что не знаю, их покупали когда-нибудь или нет. Поступим проще. Я выделяю на всех твоих людей общий бюджет — двадцать тысяч российских единиц, а ты распределяешь их сам. Это наш первый проект, поэтому никаких предоплат. За качество и опережение графика — премия, причем солидная. За срыв и брак — штрафы. Обязательно какой-нибудь мальчик или девочка подумают: а чего нам собирать подписи, да еще людям за это приплачивать. Придумаем сами фамилии и паспортные данные. Предупреждаю: обнаружу такой брак — штраф в пять процентов. С общей суммы. Если мне будут нужны поддельные подписи, так и скажу.

— Какой график?

— Так. Сегодня у нас понедельник. Уже со вторника запускай тех, кто собирает за четыре дня. Сколько нужно собрать — скажу завтра. А в среду утром — основной проект. Сколько надо собрать, скажу тоже. И чтобы в четверг вечером здесь же я от тебя их принял. Ты приносишь подписи, я — деньги. Мобилу, кстати, мою запиши, для связи.

— Как-то шустро все выходит. Людей искать надо, обзванивать, объяснять им.

— Так ты же безработный, времени должно быть много. Если есть какие побочные дела, мой совет: бросай. Впереди еще месяц, работы хватит и ты здорово поднимешься. Причем, без всякого криминал. Почти без.

Степа допил кружку, ушел. Тараскин что-то записал в блокнот, отхлебнул пивка, взглянул на часы. Минут через десять опять звякнул колокольчик, и Тараскин, кивнув вошедшему, попросил еще одну кружку.