Эдуард Лимонов - Русское психо

От Space Angel я получил ещё несколько книг. Книгу под названием «Terrorism» — невинное историко-теоритическое исследование, только с одной иллюстрацией: на обложке. В объектив фотоаппарата врезана фотография с пресс-конференции баскских сепаратистов — лица их скрыты масками. Но самыми первыми книгами, присланными Space Angel, были: тяжёлое квадратное пособие по йоге, с более чем шестьюстами различными позами, и книга «Mr. Nice», написанная известным drug-dealer(ом) Ховардом Марксом. Этот парень отсидел семь лет в американской тюрьме. Но книга лишь отчасти о тюрьме, на самом деле это подробное описание жизни мистера Маркса, перечисление сортов марихуаны и гашиша, которые он курил, его жён и детей, его путешествий по миру. Траву и гашиш он сбывал тоннами, по всему миру. И даже в Северной Ирландии. В его книге есть портрет американского оперативника, выследившего Маркса, ну что, такой же маньяк как и оперативники ФСБ…

Space Angel — то есть Ангел Сфер, прислала мне из Лондона даже подушку. Я, правда, её не видел, подушка поступила на склад. Но это уже не о книгах.

Ещё у меня есть покет-бук Суворова «Ледоход». Прислал мне её неизвестный мне гражданин из Сибири. Я не очень читал «Ледоход» — перелистнул и всё. Почему-то мне глубоко безразлично, кто на кого собирался напасть: Россия на Германию или Германия на Россию. Важно, кто победил.

У меня есть два Кодекса. УПК, действие которого заканчивается через одиннадцать дней, и Уголовный Кодекс, жестокосердый к свом гражданам как к врагам. Поверх всей этой горки книг, сложенных пирамидой от больших к меньшим, лежат три моих книги, вышедшие, когда я уже сидел в тюрьме: «Охота на Быкова», «Моя политическая биография» и «Книга Воды». Русские книги за последние лет десять стали значительно лучше выглядеть. Ранее они выглядели как одинаково постные убогие гробы. Обложки были скучные. Теперь они выглядят веселее и достойнее, почти как западные. Помню, что обложку моей книги «Oscar et les femmes» (русское название книги — «Палач») сделал для издательства Ramsay мой друг, странный парень, художник Роман Слокомб. Он ходил в шлеме танкиста или авиатора, ездил на велосипеде и дважды был женат на японках. От второй японки у него были суперстранные дети. Так вот, Слокомб срисовал мою физиономию с фотографии, сделанной другим моим приятелем Вильямом Бруи (впоследствии моим недругом). Вильям сделал целую серию суперских, классных, элегантных, исторических фотографий к выходу моей книги «Палач». Он нащёлкал меня в кожаной фуражке, в сапогах, с хлыстом, в кожаном таком набедренном поясе, ошейник, запястья украшены кожаными браслетами с шипами. Всю эту красоту дополняли две голые девки. Был 1986 год, и я был далеко впереди своего времени (а книгу «Палач» я вообще написал в 1982-ом!). В те времена садомазохистская тематика была «табу» для серьёзной литературы. И во Франции, и в Соединённых Штатах. Потому фотографии, гордо принесённые мной в service-de-presse, остались нереализованными по большей части. Одну самую приличную: я в костюме токсидо, с бабочкой и голыми девками у моих ног, напечатал французский «Плейбой». Ещё несколько фотографий были опубликованы там и сям, и всё. Французы испугались. А Роман Слокомб сделал мою физиономию на ярко-красном фоне. Он перерисовал фотографию с бабочкой и в токсидо. Только лицо. Получилось просто дьявольски здорово и страшно. Вообще-то Слокомб был модным автором цветных bande dessinee — комиксов. В книжный бизнес привёл его я. До этого он выпускал книжки, вроде «28 японских туристок» — цветные портреты в рост японок после катастрофы автобуса. В бинтах.

Все мои книги, когда я выехал на ПМЖ в Россию, я вывез к Мишелю Бидо, этот мой приятель жил во флигеле большого парка под Парижем. Книги были в ящиках, и Мишель сгрузил все мои ящики в cave, что значит пещера, — т.е. в повал своего флигеля. Вроде они там благополучно некоторое время лежали вместе с несколькими ящиками моих бумаг. Я говорю «вроде», — потому что постоянной связи с Мишелем Бидо у меня не было, потому я ничего не знал о судьбе всех этих тысяч пяти книг, среди них больше сотни моих собственных: на французском, английском, немецком и ещё двадцати языках, даже греческом. Из этих пяти тысяч не моих книг, может, половина была с автографами авторов, друзей — писателей Франции. Несколько лет назад я узнал от друзей-французов, что часть моих книг, а, может быть, и рукописей постигла трагическая судьба, вполне в моём духе. Случилось же вот что. Рыжий, худой как щепка Мишель Бидо отправился в Таиланд. Ничего особенно удивительного в этом факте не было. В своей жизни Мишель Бидо путешествовал на мотоцикле по Индии, где влюбился в малолетнюю проститутку, и написал об этом неплохую книгу, изданную во Франции под названием «Лолита-Калькутта». Ещё Мишель побывал во многих странах Азии, где выращивается опий и индийская конопля. Когда Мишель не путешествовал, — он сидел в горах Пиринеях, в деревушке Кампрафо (население 7 тысяч человек зимой, 11 — летом) и стучал на машинке. Уехав в Таиланд, Мишель там затерялся и не вернулся через обещанные четыре месяца. Некий солдат, бывший капрал Иностранного Легиона, которому Мишель сдал свой флигель, решил, что Бидо погиб в Таиланде. И стал растапливать камин книгами, вытаскивая их из cave. Что взять с капрала Иностранного Легиона, ему же надо было растапливать камин. Начал он, я полагаю, с русских книг. Потом Мишель неожиданно вернулся из Таиланда. Часть книг осталась в живых.

Жалко, конечно, книги. Каждый автограф — это дружба, воспоминания, кусок жизни. А что делать, что было делать? Жить, ничего не теряя? Тогда нужно было просидеть всю жизнь в каком-нибудь Харькове, где меня настигло совершеннолетие. Я начал терять рано. И учился искусству терять. Всё. Книги, товарищей, предметы, к которым привык, обручальные кольца, крестики, часы, любимых — все дорогие сердцу предметы, по которым человек, как по следу, приходит в прошлое. В 24 года я приехал в Москву с большим чемоданом. За семь лет у меня собрались книги. Через семь лет я уехал на Запад. На двоих с женой у нас было три чемодана. Один из них содержал любимые книги. Ещё через шесть лет, перелетая Атлантику из Нью-Йорка в Париж, я уже перевозил с собой только рукописи. И две гантели. Авиакомпания «British Airways» задержала мой чемодан. Его вручили мне через несколько часов с извинениями и растерянными улыбками. Думаю, я был первый и, возможно, последний пассажир, путешествовавший с чугунными гантелями, каждая по три килограмма. Но уже ни одной книги. Потому что в Соединённых Штатах я прошёл окончательный, завершающий курс обучения искусству терять. Когда в 1976-1978 годах работал mover(ом) вместе с шофёром-белорусом. Мы перевезли многие десятки тонн пожитков бедняков эмигрантов. Книги! Сколько их было! Умирал старик эмигрант, и его русские книги наследники не брали, на хер им русские книги в Нью-Йорке? Их сваливали на край тротуара аккуратно, так там принято. Чтобы вечером их забросил в медленно поворачивающийся барабан мусороуборочной машины негр-мусорщик, и там, в чреве, они бедные были бы раздавлены железными, неумолимыми зубцами. Наследники выбрасывали и письма, и исписанные тетрадки. Может, там были погребены шедевры литературы! Закончив этот курс безжалостности и жестокосердия, я понял тщету земную. Так что бросить в Париже пять тысяч книг, среди них сотню моих собственных и рукописи, было плёвым делом. Легко! Я не плакал как Гоголь!