Павел Вежинов - Ночью на белых конях

— А все-таки стоило потрудиться!

— Брось! — мрачно заявил Фиф большой. — Нет зверя гаже человека.

— Да, хороши мы, нечего сказать! — скорбно поддакнул Кишо. — А еще рассказываем анекдоты о людоедах.

— И во сколько тебе обошлось это удовольствие?

— Что деньги? — все так же мрачно ответил художник. — Когда я чуть не погиб в расцвете сил.

— И бизнеса, — добавил Кишо.

Действительно, в последние два месяца Гари неожиданно стало везти. Да и как могло быть иначе, если его картинами заинтересовались всякие там академики и богатые американцы. Фифа маленькая похвасталась, что только за последний месяц они продали четыре картины.

— В рассрочку? — спросил Кишо.

— Ну, не все… Габровская галерея выложила наличными. Тамошний директор показал себя человеком.

— О, если ты у габровцев сумел получить деньги, значит, тебя ждет блестящее будущее, — сказал Кишо. — У вашего брата всегда так, стоит раз повезти.

— Ас чего все началось? — спросил Сашо. — С белых коней, которых купил мой дядя.

— Верно, — согласился художник. — Потому-то я и отдал ему их так дешево… А картина стоит самое малое в пять раз дороже.

— Живые лошади и то не стоят в пять раз дороже!

— Нет, правда, картина что надо! — сказал художник. — Лучше у меня ничего нет. Может, потому что все вышло как-то так, само собой.

— Как это — само собой? — не понял Сашо.

— У нас такое случается… Ищешь, скажем, одно колоритное решение, а находишь совсем другое. Если ночь писать только синим, всегда получается слюнтяйство! Я прибавил лилового, немного коричневого — ты, верно, и не заметил. Опять ничего не выходит. Мне нужно было плотное белое пятно, чтобы картина ожила. И тогда я вспомнил о лошадях. А оказалось, что они — все.

— Что — все?

— Ну все! — с досадой повторил художник. — Слепой ты разве, что этого не видишь?.. Во всяком случае, дядя твой не слепой.

— Что же это за искусство, — сердито сказал Сашо. — Если оно может получиться само собой.

Фифа маленькая сварила им полкастрюли кофе — натурального бразильского, как она похвасталась. А если дальше так пойдет, глядишь, и они купят себе какую-нибудь таратайку. Гари нужна машина, хоть он и не пейзажист.

— Лучше всего ему пишется на чердаке, а еще лучше — в подвале без всякого освещения, — она засмеялась. — Поначалу можно обойтись и «трабантом», подержанным, разумеется.

— А что, «трабант» — прекрасная машина, — сказал Кишо. — Я тоже собираюсь купить «трабант».

Все засмеялись. Как ни щедр бельгиец, он скоро уедет. Так что будет лучше всего, если Кишо купит себе велосипедик-пони, а еще лучше роликовые коньки — очень ему пойдут.

— Эти деньги я получу не от бельгийца, — сказал Кишо. — Их мне отсчитает частный сектор.

И Кишо, не спеша, рассказал им о своей последней сделке. В «Луна-парке» его нашел какой-то владелец спортивного тира и предложил ему сделать хотя бы две машины, такие же, как японские, пусть даже не очень красивые. Кишо с ним уже и о цене договорился — по две тысячи за каждую. А тот тип и материалы дает, и все, что нужно. Ему главное, чтоб стреляли «по живому», как он выразился.

Все озадаченно взглянули на Кишо. Шутит он или серьезно? Но все это никак не походило на шутку.

— Разве машины не запатентованы?

— Патент? — засмеялся Кишо. — Кто будет спрашивать с него патент где-нибудь в Пирдопе пли Берковице. А что до самих машин, то я их сделаю получше японских.

— А материалы? — спросил Сашо недоверчиво.

— Об этом я вообще не думаю. Для частного сектора, мой милый, нет преград. Понадобится, они и тяжелую воду мне доставят. Я же видел этого моего заказчика, — за что ни возьмется, деньги сами в руки плывут.

— Значит, мошенник.

— Конечно, мошенник. Но, в отличие от директора «Луна-парка», замечательно умеет считать. Я прикинул, что всего лишь за три месяца он покроет все расходы. Остальное — чистая прибыль. Без всякого труда, вот разве время от времени придется вынимать кассовые коробки да доставать денежки.

Друзья смотрели на него все так же недоверчиво.

— Послушай, а тебе не приходит в голову, что ты обслуживаешь паразитирующий класс? — сказал Сашо. — Тот самый, в среде которого стихийно рождается капитализм.

— А что делать? — пожал плечами Кишо. — Я, что ли, виноват, что государство ничего не хочет у меня покупать? Сделаю эти две машинки, и конец. Мне важно хоть раз свозить Донку на «трабанте» на Витошу к «Счастливцу».

— Прошу прощения, но «трабант» — это не для Донки. Придется тебе поискать более подходящую даму, — заявила Донка.

— Ничего, найдется! — оптимистично ответил Кишо.

После кофе Криста собралась уходить. Вначале оживленная, она под конец совершенно сникла, забилась в угол диванчика и все время молчала. Попробовали ее удержать, но Сашо тоже решил идти. Дядя ложился очень поздно, после полуночи, почему бы не забежать к нему ненадолго и не поговорить? Когда они вышли, ледяная корка на тротуаре стала твердой, как стекло, молодые люди еле ползли по морозным улицам. Криста, все такая же молчаливая, уцепилась за него, как белка. Наконец до Сашо дошло, что с ней что-то происходит.

— У тебя плохое настроение, — сказал он. — Что-нибудь случилось?

— Ничего, — ответила Криста. — Я думаю.

— О чем?

— Думаю, почему доцент Азманов так поступил…

— Ясно почему… чтобы завоевать позицию получше.

— Ты хочешь сказать, он карьерист?

— Похоже, что это самое точное слово, — неохотно ответил Сашо.

Криста еще крепче вцепилась в его руку и, подняв голову, попыталась заглянуть ему в глаза.

— Сашо, я должна тебе кое-что сказать… Доцент Азманов — мой дядя.

— Какой дядя? — не понял Сашо.

— Обыкновенный. Брат моего отца.

Тут оба поскользнулись и чуть было не растянулись на обледеневшем тротуаре. Но Сашо, бывший фехтовальщик, сумел сохранить равновесие.

— Жаль! — сказал он, слегка сконфуженный. — Хотя для меня это не имеет никакого значения.

— Все же ты должен знать, — сказала Криста. — Ведь в будущем тебе придется иметь с ним дело.

— Во всяком случае, мне не грозит, что он станет моим директором, — ответил Сашо, еле скрывая раздражение. — Моим — никогда!

На второе заседание академик Урумов отправился без всякой охоты, с неясным чувством какого-то внутреннего омерзения. Хотя еще не все карты были открыты, основное направление игры уже вполне определилось. Группа доцента Азманова повела атаку не только на него, но и на все руководство института. Азманов, разумеется, не может рассчитывать на директорское кресло, для этого ему недостает прежде всего научной квалификации. Но на место Скорчева он вполне может пробраться.

Зал и на этот раз был переполнен. Открыли двустворчатую заднюю дверь и за ней поставили еще несколько рядов стульев. К удивлению Урумова, Сашо вновь расположился в первом ряду. Вчера академик хорошо заметил его маневры и желание устроиться где-нибудь подальше. А сейчас он по собственному почину уселся в первом ряду. Ну что ж, пусть привыкает к мысли, что в будущем ему придется играть важную роль в жизни института.