Татьяна Веденеева - Сияющий ангел

Виталик закрыл глаза. В таком положении сидел какое-то время. Анна молча смотрела на него.

— Тебе, конечно, трудно поверить, особенно сейчас, когда я злой, но я повторяю еще раз. Я тебя люблю. И не думай, что я просто так сдамся.

Девушка развернулась к нему вполоборота и, улыбаясь, спросила:

— А если меня не интересует твоя любовь? С чего ты решил, что я тебя люблю и выйду за тебя замуж?

Кажется, у Анны уже вошло в привычку поражать окружающих, и себя в том числе, своим неординарным поведением.

Виталик нервно забарабанил пальцами по рулю.

— Это твой окончательный ответ?

— Окончательный и бесповоротный. Да. Ты мне не нужен! — Анна вложила в ответ всю злость, которая накопилась у нее за несколько последних дней.

Виталик медленно повернулся к ней.

— Имей в виду: если я узнаю, что ты променяла меня на то чмо, с которым я тебя застал, пусть пеняет сам на себя.

Если бы она могла, ей богу променяла бы не задумываясь.

— Ой, как я испугалась!

— Я тебя еще раз предупреждаю. Ты будешь или со мной, или ни с кем. Запомнила? — Виталика даже начало трясти от злости, казалось, еще секунда — и он бросится на девушку с кулаками.

“Хорошо, что меня сейчас не видит Андрей. Плохо, что он меня сейчас не видит. Идиотка! Он же слепой! Ну и что? Может быть, он бы хоть что-то про меня понял?”

— Все сказал? — Анна посмотрела на него ненавидящим взглядом. — Ты говори, да не заговаривайся. Будешь хамить или угрожать — мы еще посмотрим, кто чего запомнит. — Анна медленно выбралась из машины и изо всей силы хлопнула дверцей.

— Сука. Ну ладно. Поживем — увидим, — Виталик рванул с места, так что взвизгнули колеса.

Аня вбежала на свой этаж, ворвалась в квартиру, быстро захлопнула дверь. Не проходя в комнату, тут же, в коридоре, села на пол и тяжело задышала. Сердце колотилось. Как будто за ней гналась стая собак.

— Спокойно, все в порядке. У меня крепкие замки. Ой, что же я наделала! Могла же свести все к шутке. Так нет, гордость не позволила. Боже мой, он же вел себя, как бешеный! А, вдруг и вправду вздумает мстить? Не может быть! Нет, не осмелится. А вдруг он встретит Андрея? — сперло дыхание. — Какая я непроходимая дура! Что же делать? Хочу домой.

Она поднялась, схватила трубку и начала набирать номер.

— Алло, — голос был злым и сонным.

— Папочка, привет, это я.

— Анечка? Ты чего?

— Я ужасно соскучилась и хочу домой, — Анна говорила тихо, чтобы не было слышно, как дрожит голос.

— Аня, что случилось?

— Я хочу домой, — она не знала, что еще сказать.

— Сейчас пришлю машину.

— А можно, ты за мной приедешь сам?

— Что произошло?

— Папочка, приедь за мной, пожалуйста, — Анна не выдержала и начала плакать.

— Я буду через полчаса.

— Спасибо.

Дождь лил как из ведра. Надо же, еще час назад, когда он ложился, небо было звездным, без единого намека на тучи, а тем более на грозу. Пока он одевался, все изменилось. И уже в машину он садился под непрерывные раскаты грома и частые капли дождя.

Внутри тоже все клокотало. Не от злости, нет. От беспокойства. Что могло случиться? Он услышал, как дрожал голос дочери, как она была напугана, а то, что она заплакала, просто вывело его из равновесия. Последний раз такое произошло, когда Анна была в первом классе. Мальчик, с которым ее посадили за одну парту, чтобы произвести впечатление на соседку, притащил в школу ужа, который жил у него дома. Чтобы удивить понравившуюся ему девочку, так, во всяком случае, он хотел, взял и сунул этого самого ужика ей в портфель. Анька после того, как обнаружила его, чуть с ума не сошла от страха и неожиданности. Успокоить ее не могли несколько часов, даже мать вызвали, чтобы та ее забрала. Весь следующий месяц после этого случая Александр Станиславович лично отводил ее в школу и сам открывал перед первым уроком портфель, чтобы Аня убедилась: в нем ничего такого, кроме учебников и тетрадок, нет. И вот теперь, после странного телефонного звонка, он все никак не мог представить, что могло ее вывести из себя.

Анна сидела укутавшись в плед, с чашкой горячего чая. Отец переоделся и зашел в спальню дочери. Зашел, улыбнулся. Как её не хватает в этой спальне! И как здорово видеть ее тут. Зачем он позволил ей жить отдельно?

— Успокоилась? — он подошел к ней и поцеловал в лоб. — Рассказывай.

Анна не знала, с чего начать. Собственно, она даже не знала, что вообще говорить. Сейчас, когда она была дома, рядом был отец, ей показалось, что все ее страхи надуманны и нелепы.

— Анна, я жду. Давай выкладывай все по-порядку, — отец присел рядом и обнял ее.

Аня прижалась к нему как маленькая девочка.

— Я тебя так люблю, — прошептала она.

— Хитрюга. Хорошо, не хочешь все, передай хотя бы суть.

Он прекрасно знал свою дочь. Она не умела хранить тайны. Собственно, у нее их почти не было. Почему почти? Скажем так, Александр Станиславович допускал, что у Ани непременно должно быть что-то личное, о чем ему знать необязательно. А еще он знал, что она ему доверяет. Конечно, уже не так, как в детстве, но он по-прежнему чувствовал, что они друзья.

— Виталька сказал, если я не выйду за него замуж, то не выйду ни за кого.

Сказала без интонации, как будто обсуждала новый фасон кофточки. А раз так, значит, не это главное. Отец вздохнул. Усмехнулся.

— И все?

— Да.

— Поэтому ты разбудила меня, напугала плачем? Сейчас сидишь, как загнанный зверек. Аня, я, может, уже не так молод, как тебе, наверное, кажется, но я же не дурак. Или ты хочешь мне сказать, что перспектива выйти замуж тебя до смерти напугала? Аня, сколько у тебя было этих Виталиков, Владиков, Вовиков? Только тех, кого знал я? Ты что, не можешь разобраться сама?

— Но я же его не люблю!

“Ага. Уже теплее. Ну, раз дело в «не люблю», тогда действительно серьёзно”.

— Понятно. Виталика ты не любишь. А кого любишь?

Вопрос поставил Анну в тупик. Не была она еще готова к амурным откровениям.

— Папочка…

— Анна. Или говори, или давай спать. Расскажешь завтра, — нарочно безразличным тоном сказал отец.

Ждать до завтра и вспоминать все по-новому Анне не хотелось. Конечно, можно вообще ничего не говорить. Но переложить груз переживаний на отца было так в ее духе, что она решила рассказать. Но если рассказывать, то уж обо всем. Девушка поставила чашку на стол. Закрыла лицо руками и неожиданно громко заплакала — так стало жаль себя.

— Анечка, не надо. Успокойся. Ты же пришла за помощью, а ничего не говоришь, — отец начал нервничать: он никогда не видел Аню в таком состоянии.

— Я влюбилась, — всхлипывая, сказала Аня. И как сказала это, сразу стало как-то легче.

И что нужно ответить на это взрослой дочери?

— Но это же очень хорошо, Анечка. Зачем же так расстраиваться? Кто он?