Татьяна Веденеева - Сияющий ангел

— Знаешь, Аня, возможно, ты удивишься, но я с радостью постараюсь тебе помочь.

— Спасибо.

— Слушай, я вчера вернулась из командировки и имею право на отгул. Если подождешь меня минут десять, отпрошусь и буду готова слушать хоть до вечера, — Маша поднялась из-за стола. — Посиди здесь, я скоро.

Маша скрылась за дверью, а Анна осталась сидеть в ожидании. Сидела и думала, где же ей отыскать Ию? Анна была абсолютно уверена, что Ия сдвинет дело с мертвой точки. Неожиданно какая-то апатия затуманила все мысли.

“Какое дело? С какой точки? Что я пристала к Ие. А может, ее и не было вовсе? Может, я все путаю? Может, в троллейбусе была не Ия?”

Анна вздрогнула.

“ Как я могла забыть? Тогда в больнице, когда Андрей завел этот странный, напугавший меня разговор. Там, в коридоре, была девушка, она наблюдала за нами. Лица не помню, но что-то было… Шрам. Точно. Потом она стала уходить. Шла и прихрамывала. Опять Ия? Что происходит?”

— Анечка, тебе плохо? — Маша уже успела вернуться. — Ты побледнела.

— Нет, ничего, просто задумалась. Ну как, уладила? — Анна не смотрела на Машу.

— Да, куда пойдем?

— Если не возражаешь, поехали ко мне домой.

— Поехали.

— Там как раз Лариса готовит обед. Пообедаешь со мной?

— С удовольствием. И еще… — Маша заметно смутилась. — Я хотела спросить о Гарике… Не подумай, ничего такого…

Анна улыбнулась.

— У него номер телефона не изменился?

— Нет. Можешь позвонить, ему будет приятно.

— Думаешь?

— Уверена. Впрочем, позвони и узнаешь.

С тех пор, как Андрей находился в коме, Полина Викторовна сама превратилась в ходячий труп. Ее ничего не интересовало, кроме состояния сына. Каждый день, бредя в больницу, она опасалась только одного: услышать, что все кончено. За все это время Полина Викторовна перебросилась с Анной и Александром Станиславовичем едва ли парой фраз. И то, что-то отвечала невпопад. Чтобы больше времени проводить с сыном, она ушла из школы. Просто взяла и рассчиталась, не думая, как будет жить. Если бы можно было, она поселилась в палате Андрюши. Ей казалось, что только она своей материнской любовью способна поддержать едва тлеющую искорку жизни. Уходила, только когда появлялась Анна. Вопреки всем доводам рассудка для себя она решила, что именно Анна — причина всех невзгод, которые обрушились на ее сына. Поэтому чем дальше, тем тяжелее было встречаться с этой девушкой.

“Вот именно, с девушкой. Ведь они не женаты. Значит, она ему никто. И звать ее никак. А как же ребенок? Внук или внучка…”

Сейчас ей это казалось нереальным. Для нее самым главным и важным в жизни был и оставался только сын.

В понедельник вечером, вернувшись от Андрея, Полина Викторовна, не зажигая света и не снимая верхней одежды, прошла в комнату и обессиленно опустилась в кресло. Несколько минут спустя глаза привыкли к темноте. Собственно, темно не было. От обильного снега на улице было почти светло. Мягкий приглушенный свет украдкой пробивался сквозь шторы и рассеивался по комнате, придавая предметам замысловатые очертания. Неизвестно, как долго она бы сидела так, без движения, но в дверь позвонили.

Нехотя она поднялась и, шаркая, пошла в прихожую. “Кто это? Может, соседка?” Это был Александр Станиславович.

— Здравствуй, Полина. Куда собралась?

Он стоял на пороге в ожидании приглашения.

Полина Викторовна посмотрела на него долгим взглядом, словно видела его впервые.

Не дождавшись ответа, Александр Станиславович зашел в квартиру и захлопнул дверь. Включил свет.

— Полина…

Понятно, он не ожидал увидеть здесь веселья, но Полина Викторовна даже не реагировала на его слова.

— Полина, ты меня слышишь?

Отрешенный взгляд и молчание в ответ.

— Так, понятно. Мне нужно с тобой поговорить.

Опять никакой реакции.

— Давай-ка пройдем в комнату, выпьем по кофейку и кое-что обсудим.

— У меня нет кофе, — глухо ответила Полина Викторовна.

— Можно чая.

— У меня нет чая и сахара тоже.

— Ясно. Давай снимай пальто и иди, успокойся, я сейчас.

Он помог ей раздеться, проводил в комнату, включил там свет и усадил Полину в кресло, туда, где она сидела до его прихода. Сам вернулся на кухню, достал телефон и, открывая по очереди холодильник и кухонные шкафы, стал быстро отдавать распоряжения. Закончив, подошел к Полине и сел напротив.

— Полиночка, я приехал за тобой. Мне нужна твоя помощь, вернее, поддержка, точнее не мне, моей дочери. Я целыми днями на работе. Ей очень тяжело одной. Понимаешь, кроме меня и тебя у нее никого нет. Да и тебе будет легче у нас. Я знаю, что ты ушла с работы.

— Я не поеду.

— Что?

— Я не поеду.

— Как? Почему?

— Я никого не хочу видеть. Особенно ее.

— Полина, что ты такое говоришь? Она жена твоего сына!

— Она не жена, — Полина Викторовна подняла на него глаза, полные отчаянья и смертельной боли.

— Да что с тобой, Полина?

— Мой сын умирает. Уже умер. Если бы не твои деньги, его бы уже не было.

— Сын у тебя умирает! — резко, каким-то чужим надтреснутым голосом выкрикнул Александр Станиславович. — А у меня дочь сходит с ума! Думаешь, мне легче? Сын у нее умирает… Ты забыла, что Анна беременна?

— С чего бы ей сходить с ума? — в тон ему ответила Полина Викторовна.

— Да потому, что она его любит! Ты что, не понимаешь?

— Разлюбит.

— Что? — Александр Станиславович задохнулся от возмущения. — Да что ты понимаешь в любви? Ты, которая не смогла дождаться меня, предала при первой же сложности. Ты даже не попыталась узнать, что тогда со мной произошло! А я, к твоему сведению, тоже был на грани смерти, меня еле выходили. А ты, которая клялась мне в верности и вечной любви, ты спокойно вышла замуж. За первого попавшегося. Кто подвернулся. За Кольку Шевелькова. За эту амебу! — Александр Станиславович задыхался от возмущения и злости. — Что он тебе дал, твой Колька?!

— Оставь его в покое.

— В покое? А ты знаешь, что такое покой? Я вот нет. Я лет пять не мог ни на кого смотреть после тебя. Все искал похожую на мою Полину. Ты думаешь, я в восторге, что Анька выбрала именно твоего сына? Да будь он проклят, тот день, когда они встретились! Она еще мне рассказывает про любовь, — Александр Станиславович опустился на стул. Уронив голову в руки, весь сразу обмяк, сжался.

— Я не любила тебя, Шурик. По-настоящему не любила. Кольку я не любила тоже. Всю свою любовь без остатка я отдала сыну.

В комнате повисла гнетущая тишина. Конечно, в другой ситуации Александр Станиславович давно бы ушел, хлопнув дверью. Но на какой-то миг проблемы дочери забылись, Полина будто полосонула ножом по сердцу.

“Боже мой, а я так по ней тосковал…”

— Уходи, Шурик.

— Я уйду. Но Андрея я вытащу. Не для тебя, для дочери, — с каменным лицом сказал он.