Пэлем Вудхауз - Дживс, вы — гений!

Меня передернуло.

— Занимались бы поварихи своими ростбифами и котлетами, — сказал я довольно строго, — и не убивали время, на оккультные сеансы, тогда всем было бы жить гораздо легче.

— Совершенно справедливо, сэр.

— Ну, и потом я столкнулся с Чаффи. Он категорически отказался одолжить мне масла.

— Неужели, сэр?

— Был настроен очень злобно.

— В настоящее время, сэр, его светлость испытывает сильнейшие душевные страдания.

— Я это понял. Он, по сути, предложил мне погулять по окрестностям. Сейчас, ночью!

— Общепризнанно, сэр, что физические упражнения облегчают душевную боль.

— Ладно, не стоит мне так уж сердиться на Чаффи. Никогда не забуду, как он гнал пинками Бринкли. Просто сердце радовалось. А теперь вот и вы появились, все встало на свои места. Все хорошо, что хорошо кончается.

— Совершенно верно, сэр. Буду рад принести вам сливочного масла.

— Я ведь еще успею на этот поезд в 22.21?

— Боюсь, что нет, сэр. Но я узнал, что есть поезд позднее, в 23.50.

— Тогда все отлично.

— Да, сэр.

Я перевел дух. С души просто глыба свалилась.

— А может быть, Дживс, вы завернете мне несколько бутербродов с собой в дорогу?

— Разумеется, сэр.

— И чего-нибудь живительного?

— Вне всякого сомнения, сэр.

— А уж если у вас с собой есть такая замечательная вещь, как сигареты, то больше человеку и желать нечего.

— Турецкие или виргинские, сэр?

— Давайте и тех, и других.

Ничто так не успокаивает, как с чувством, с толком выкуренная сигарета. Я с наслаждением вдыхал дым, и нервы, которые выскочили из моего тела дюйма на два и закрутились на концах спиралями, потихоньку расправились и улеглись на свои места. Я снова ожил, почувствовал прилив сил, и мне захотелось поболтать.

— Дживс, а что там был за крик?

— Прошу прощения, сэр?

— Как раз перед тем, как мне встретиться с Чаффи, в доме раздавались нечеловеческие вопли. Мне показалось, это орал Сибери.

— Да, сэр, это был юный мистер Сибери. Он нынче вечером немного не в настроении.

— А что ему пришлось не по нраву?

— Он ужасно расстроился, сэр, что не был на этом негритянском представлении на яхте.

— Сам виноват, глупый мальчишка. Если хотел пойти на день рождения к Дуайту, зачем было с ним ссориться.

— Вы совершенно правы, сэр.

— Надо быть круглым идиотом, чтобы требовать у человека выкуп в один шиллинг и шесть пенсов накануне дня рождения и праздника.

— Более чем справедливо, сэр.

— И как удалось его угомонить? Он вроде бы перестал орать. Усыпили хлороформом?

— Нет, сэр. Как я понимаю, были предприняты меры с целью организовать для юного джентльмена некое альтернативное развлечение.

— О чем вы, Дживс? Позвали сюда негров?

— Нет, сэр. Высокая стоимость подобного мероприятия исключила возможность его практического осуществления. Однако ее светлость побудила сэра Родерика Глоссопа предложить свои услуги.

Я совершенно запутался.

— Старикашку Глоссопа?

— Да, сэр.

— Но что он умеет делать?

— Как выяснилось, сэр, у него приятный баритон, и в дни молодости, то есть когда он был студентом, он часто развлекал песнями публику на небольших концертах, где разрешается курить, а также в мужских клубах и прочих собраниях.

— Это старикашка-то Глоссоп?

— Да, сэр. Я лично слышал, как он рассказывал об этом ее светлости.

— Вот уж никогда бы не подумал.

— Я согласен, сэр, судя по его нынешней манере трудно заподозрить что-либо подобное. Tempora mutantur, nos et mutamur in illis [21].

— Вы хотите сказать, что он намерен услаждать этого недоросля Сибери песнями?

— Да, сэр. А ее светлость будет аккомпанировать ему на фортепьяно.

Я углядел в плане слабое место:

— Ничего не получится, Дживс. Раскиньте мозгами.

— Почему, сэр?

— Сами посудите: мальчишка мечтал попасть на представление негров-менестрелей. Захочет он слушать доктора из психбольницы с белой физиономией, да еще собственную маменьку за роялем?

— Физиономия у него будет не белая, сэр.

— Как — не белая?

— В том-то и дело, сэр. Этот вопрос обсуждался, и ее светлость высказала настоятельное мнение, что представление должно носить негритянский колорит. В подобном настроении юный джентльмен не соглашается ни на малейшие уступки.

От ярости я задохнулся дымом.

— Неужто старик Глоссоп пошел красить свою физиономию в черный цвет?

— Да, сэр.

— Дживс, опомнитесь. Это невозможно, это неправда. Он что, в самом деле раскрашивает себя?

— Да, сэр.

— Не может быть.

— В настоящее время, сэр, как вы, вероятно, помните, сэр Родерик с большой готовностью принимает все предложения, исходящие из уст ее светлости.

— Вы хотите сказать, он влюблен?

— Да, сэр.

— И любовь готова на все?

— Да, сэр,

— Хм, предположим… Если бы вы были влюблены, Дживс, стали бы вы красить себя в черный цвет, чтобы ублажить отпрыска вашей дамы сердца?

— Нет, сэр. Но ведь все люди разные.

— Да уж.

— Сэр Родерик пытался было возражать, но ее светлость и слушать не стала. И знаете, сэр, я думаю, это и к лучшему, что не стала, учитывая нынешнюю расстановку сил. Великодушный жест сэра Родерика поможет сгладить остроту конфликта между ним и юным мистером Сибери. Мне известно, что юный джентльмен не преуспел в своем предприятии выманить у сэра Родерика откупные деньги и очень болезненно переживал неудачу.

— Он и к старику хотел залезть в бумажник?

— Да, сэр. Десять шиллингов требовал. Эти сведения сообщил мне сам юный джентльмен.

— Эка, Дживс, все доверяют вам свои тайны.

— Да, сэр.

— Стало быть, Глоссоп отказался сделать пожертвование?

— Отказался, сэр. Да еще прочел ему что-то вроде лекции. Юный джентльмен сказал, что все мухи на расстоянии мили сдохли от скуки. И еще мне известно, что он затаил на сэра Глоссопа злобу и обиду. Да такую сильную, что замышляет акт мести, так мне кажется.

— Неужто у него хватит нахальства подстроить какую-нибудь пакость своему будущему отчиму, как вы считаете?

— Юные джентльмены склонны проявлять своеволие, сэр.

— Это уж да. Как тут не вспомнить сынка тети Агаты. Тоса. Что он тогда вытворял с членом кабинета министров!

— Да уж, сэр.

— Разозлился и угнал лодку, оставил его одного на острове посреди озера, где жил лебедь.

— Разве такое забудешь, сэр.

— Кстати, каковы в здешних краях возможности по части лебедей? Признаюсь, я не прочь полюбоваться, как старый хрыч Глоссоп карабкается по отвесной стене, а разъярившаяся птица пытается его ущипнуть.

— Мне представляется, сэр, юного мистера Сибери скорее привлекают мины-сюрпризы.

— Ну еще бы. У малявки никакого воображения, никакого полета фантазии. Его внутренний мир так убог, он такой… подскажите слово, Дживс.