Стефан Гейм - Книга царя Давида

— Тем не менее Урия погиб, как и Авимелех.

Ванея хлопнул в ладоши, прибежал слуга и принес кувшин с ароматной водой, а также несколько глиняных табличек.

— Насчитай, — сказал Ванея. — Это показания Иоава. Его каждодневные чистосердечные признания. Он облегчает душу.

Вопрос: Урия передал тебе письмо от царя Давида? О т в е т: Да.

В о п р о с: И что ж ты предпринял? О т в е т: Исполнил приказ. Вопрос: Тебе не показалось странным, что царь жертвует одним из лучших тысячников? Ответ: Царь Давид был избранником Божьим. Вопрос: Итак, ты послал Урию в самое пекло? Ответ: Я послал его с отрядом к воротам No 5 выманить неприятеля на вылазку. Вопрос: И только? Ты уж во стольком признался, что договаривай до конца. Ответ: Я отправил в засаду лучников. Вопрос: И Урия умер со стрелою в спине? Ответ: Так точно.

Царица-мать Вирсавия сидела, вяло откинувшись на подушки, зато ее глаза зорко глядели из щели меж двумя покрывалами; она настороженно посматривала то на Нафана, то на меня. Я собирался исподволь подвести ее к самому важному для меня вопросу: была ли она беззащитной женой солдата, которую принудили утолить страсть царя, или же первопричиной и главной движущей силой всех преступлений, последовавших за пер вым грехом, и она сама телом своим и плодом лона своего побудила царя к тому, чтобы он возвел на престол ее сына, а не Амнона, не Авессалома, не Адонию или кого-либо из других более старших сыновей от более ранних браков; нет, царем стал именно Соломон, последыш, сын женщины совсем незнатной.

Я пробовал подступиться к ней и так и эдак. Посочувствовал постигшему ее горю — преждевременной кончине первого супруга; на это она ответила почти теми же словами, которые некогда сказал Давид, мол, меч поедает иногда одного, иногда другого. Тогда я заговорил о доброте Господа, сподобившего Урию перед смертью побывать дома и повидать жену; она лишь вздохнула: «Пути Господни неисследимы!» Только когда я завел речь о ребенке, умершем в наказание Давиду за то, что он дал своим грехом повод врагам Господа для злословия, ее веки дрогнули.

— Он был совсем крошечным, — прошептала она, — и таким беспомощным.

— Любил ли царь Давид это дитя?

— Давид молился Богу о младенце, и постился, и провел целую ночь, лежа на голой земле.

— Царь Давид любил всех своих детей, — вставил Нафан,

— Младенец умер из-за него и вместо него, почему бы Давиду его не любить? — вздохнула Вирсавия.

— Давид молил Бога оставить младенца в живых, — сказал Нафан. — Семь дней и семь ночей провел он в молитве. К нему приходили старейшины дома его, чтобы поднять с земли; но он не хотел и не ел с ними хлеба.

— Дитя было при смерти, — проговорила Вирсавии. — Давид не знал, как ему быть: то ли благодарить Бога за то, что он взял жизнь младенца взамен его жизни, то ли проклинать себя за подобную сделку; совесть мучила его безмерно.

— Это не сделка, — возразил Нафан. — Такова воля Господа, а Давид — Его избранник.

— А страдать должно невинное дитя? — спросила Вирсавия.

— Зато Бог даровал вам другого сына, моя госпожа, — сказал Нафан. — Этому сыну выпала великая честь, он воцарился над Израилем.

— В ту ночь Давид пришел ко мне, — Лицо Вирсавии посуровело. — Он уже вымылся, умастился и переменил одежды; видно, душа его обрела покой. Я спросила; «Как ты мог сидеть за столом, утирать жирные губы, будто ничего не произошло?» Он ответил; «Доколе дитя было живо, я постился и плакал, ибо думал: кто знает, не помилует ли меня Господь, и дитя останется живо? А теперь оно умерло; зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне».

Вирсавия устало качнула головой. — Давид был по-своему прав. Я перестала плакать и сказала ему: «Видать, Господь снял с тебя вину, взяв за Урию жизнь младенца. Но как быть с обещанием, дайным мне тобою пред Богом? Ведь ты обещал, что наш сын воссядет на твой трон. Или и это обещание снято с тебя смертью младенца?» Она уставилась на свои дорогие перстни.

— Давид сказал мне: «Утешься и готовь нам постель». Он вошел ко мне, и спал со мною, и я родила ему второго сына, которого мы нарекли Соломоном в память примирения Господа с Давидом, а также в память о раскаянии Давида; и Господь возлюбил Соломона.

Она умолкла. Я поблагодарил Вирсавию, но она нахмурилась и ушла в свои покои.

Нафан долго качал головой.

— Чудеса! — воскликнул он. — Никогда еще царица-мать не говорила при мне об этом, да еще с такими подробностями! Однако к сказанному нужно отнестись весьма осмотрительно.

Через несколько дней ко мне пришел царский гонец с приглашением — меня звали явиться завтра на прием к мудрейшему из царей со всеми документами, касающимися прекрасной и трогательной истории о том, как царь Давид полюбил госпожу Вирсавию, а также касающимися рождения их второго сына, нареченного Соломоном в память примирения между Господом и Давидом. Гонец вручил мне медную пластинку с выгравированной царской печатью; пластинку надлежало предъявить страже на входе во внутренние покои дворца.

Мои сыновья Сим и Селеф, восхищенно разглядывая пластинку, рассказали мне, что хелефеи и фелефеи расквартированы во многих домах города, люди Ваней недавно побывали в школе для опроса учителей, чтобы выяснить, как те, например, относятся к мудрости мудрейшего из царей, к ценам на зерно, к Храму, который строится царем Господу. В свою очередь, Сим и Селеф допытывались от меня, правда ли, будто царь Соломон хвор от страха, дрожит и трясется, так что двум слугам приходится поддерживать его с обеих сторон, и правда ли, будто сунамитянка Ависага, ходившая некогда за царем Давидом, спит теперь с принцем Адонией, и верно ли, будто священник Садок отдает для продажи на рынке лучшие куски жертвенного мяса с алтаря, а дееписатель Иосафат, сын Ахилуда, наживается на трудовых повинностях, на строительстве Храма; правда ли, наконец, будто царская комиссия по составлению Книги об удивительной судьбе и т. д., где работаю и я, на самом деле является шайкой надувал и шарлатанов, короче говоря, правда ли, будто всему царству Израильскому скоро придет конец.

Возмутившись, я выбранил скверных моих сыновей за то, что они подхватывают крамольные слухи и заражаются дурномыслием вместо того, чтобы изучать заповеди Господа, переданные нам праотцом Моисеем. Меня охватила тревога, ведь если о таких вещах болтает улица, если о них толкуют даже недоросли, значит, дело вполне может обернуться тем, что правдоискатели поплатятся головой, когда сильные мира сего чувствуют опасность, они обрушивают свой гнев в первую очередь на праведников.