William Burroughs - Джанки. Исповедь неисправимого наркомана

– Немного правее, слишком отошел, немного назад, вот здесь, вот так, хорошо, – командовал Рой.

Неожиданно пьяный храп прекратился. Мне представилась одна сцена, под разным соусом повторявшаяся во многих фильмах, когда во время хирургической операции у больного летит к чертям дыхалка. Почувствовал, как сзади замер Рой. Пьяный промычал что-то нечленораздельное и переменил позу. Постепенно, храп возобновился.

– О`кей, – сказал Рой, поднявшись, и стремительно зашагал на другой конец платформы.

Достав там из кармана измятую, грязную кучку бумажек, насчитал восемь долларов. Протянул мне четыре:

– В кармане брюк лежали. Я не смог найти бумажник. На мгновение почудилось, что он вот-вот очухается и всё обломится.

Отправились обратно в центр. Вычислив одного на Сто шестнадцатой, вышли, однако, прежде чем мы успели к нему приблизиться, дрых поднялся и убрался восвояси. Роя бесцеремонно окликнул невзразчного вида парень с отвислой челюстью, подошел, завел разговор. Это оказался другой бухолов.

– Педу опять повезло, – сообщил он. – Пара крупных купюр и наручные часы на Девяносто шестой улице.

Рой невнятно что-то пробормотал и уставился в свою газету. А парень продолжал рассказывать, причём довольно громко:

– Один меня всё таки зажопил. – «Эй, что это твоя рука делает в моем кармане?»

– Да какого чёрта ты так орешь!– оборвал его Рой и двинулся прочь.

– Недоношенный хренов мудила, – проворчал он. – Здесь сейчас при деле пасется не так много бухоловов. Пед только, Гончий пес и этот гондон. Они все завидуют Педу. Мужик ведь хорошие бабки зашибает. А если этот пьяный козёл очухается, то притворится, что поглаживает его ногу, будто он педик. А эти уроды со Сто третьей шляются повсюду и орут «Чёртов Пед», потому что вечно пролетают мимо кассы. А он не больше педик, чем я.

Рой задумчиво помолчал и добавил:

– На самом деле, не такой уж озабоченный.

Доехав до конца Бруклинской ветки, мы так и не обнаружили ни одного дренча. На обратном пути нам попался пьяный, заснувший прямо в вагоне. Я сел рядом с ним и углубился в газетное чтиво. Почувствовал как вдоль спины скользнула рука Роя. Внезапно бухарь проснулся и бросил на меня испытующий взгляд. Однако, обе мои руки были чётко видны на газете, а Рой притворился, что читает её вместе со мной. Зевнув, чувак снова погрузился в сон.

– А, вот здесь нам вылезать, – сказал Рой. – Нам лучше ненадолго выбраться на улицу. Не заморачивайся слишком долго на одной линии.

У ресторан-автомата на Тридцать четвертой улице выдули по чашке кофе, разделив башли от последней попытки– по три доллара на рыло. – Когда берешь дренча в вагоне, – обьяснял Рой, – надо подстроиться под ритм двигающегося поезда. Поймаешь правильный – сделаешь его, даже если начнет просыпаться. А этого я чистил слишком быстро. Вот почему он проснулся. Почувствовал ведь лажу, но так и не въехал.

На Таймс-Сквер мы столкнулись с «метрошным» Майком. Он кивнул, но останавливаться не стал. Майк предпочитал работать в одиночку.

– Последний заход до Куинз-Плаза и закругляемся, – сказал Рой. – Это на Независимой. У них там дежурят специально нанятые компанией полицейские, но они без пушек. Только дубинки. Так что если тебя схватит один такой, то смело можешь делать ноги, если конечно вырвешься.

Куинз-Плаза – ещё одна стремная станция, где укрыться со всех сторон невозможно. Можешь только использовать Его Величество Случай. Да, там оказался пьяный, который растянувшись во весь рост дрых на скамейке, но рисковать мы не могли – вокруг было слишком много народу.

– Обождем чуток, – бросил Рой. – Хотя, запомни – никогда не жди больше трех поездов. Если не представится верняк, выбрось из головы – без мазы, как бы это заманчиво не выглядело.

С поезда сошли два молоденьких гопника, которые тащили между собой, видимо из чувства сострадания, очередного алкаша. Завалив его на скамейку, уставились на нас с Роем.

– Давай-ка перетянем его на другую сторону, – предложил один.

– А что, здесь протянуть не можете?– спросил Рой с издевкой.

Гопники переглянулись и прикинулись валенками.

– Протянуть его? Хе, чё-то я не усёк. И че это на уме у нашего голубого друга?

Сгребли своего бухаря в охапку и потащили на другую сторону платформы.

Рой шагнул к нашей фишке и без всяких церемоний вытащил у него из кармана бумажник. «На извраты времени больше нет», – заметил он.

В бумажнике было пусто. Рой кинул его на скамейку.

Один из гопников заорал с противоположного края:

– Вынь-ка руки из его карманов, – и оба заржали.

– Гопота хуева, – процедил Рой. – Если удастся отловить одного из них на Уэст-Сайд, сброшу этого ебнутого мелкого ублюдка на рельсы.

Один гопник перелез на нашу сторону и спросил Роя насчёт подмазки.

– А я тебе говорю, у него ничего с собой не было.

– Мы видели, как ты вытащил его бумажник.

– Там было пусто.

Пока гопник решал, стоит или не стоит с нами связываться, подошел поезд, мы сели, а он так и остался стоять на платформе с разинутым ртом.

– Гопники, бля, думают – это забава, – осмыслил Рой ситуацию. – Долго они не протянут. Им это уже не покажется смешным, когда они влетят на «пять-двадцать-девять» и попадут на Айленд.

Мы явно попали в полосу невезения.

– Ладно, – философски отреагировал Рой. – Вот так всегда и бывает. В одну ночь ты делаешь под сотню, а в другую, остаешься с носом.

Как-то ночью мы спустились в подземку на Таймс-Сквер. Впереди нас шёл, слегка покачиваясь, пижонисто прикинутый парень. Оглядев его, Рой воскликнул:

– Смотри-ка, чертовски знатный лох, мать его так! Давай проследим, куда он поедет.

Лох сел на «Ай-Эр-Ти» по направлению к Бруклину. Стоя на площадке между вагонами мы терпеливо ждали, пока он явно не вырубится. Затем вошли внутрь. Я сел рядом, раскрыв «Нью-Йорк Таймс». Идея с «Таймс» принадлежала Рою, который говорил, что с ней я похож на бизнесмена. Вагон почти пустой, и там, где мы приземлились с лохом, незанятых сидений было метров на шесть в каждую сторону. Рой, за моей спиной, приступил к работе. Пижон начал ерзать, а один раз проснулся и взглянул на меня, в затуманенных глазах мелькнуло некое подобие раздражения. Сидевший напротив нас негр заулыбался.

– Разит дай боже, – шепнул мне Рой на ухо. – Он готов.

Рой увяз, не мог найти карман. Ситуация становилась угрожающей. Я почувствовал, как пот маленькими шекочущими ручейками стекает к локтям.

– Давай вылазить, – говорю.

– Да нет. Знатный же лох попался. Он сидит на своём пальто, и я никак не могу попасть в карман. Когда скажу, падай прямо на него, а я тут пальто и сдвину… Пошёл!… Да какого хрена! Здесь же рядом никого, всего делов-то.