Бен Окри - Голодная дорога

Театральность прозвучавшей молитвы была явно некстати.

— Аминь, — пропела Мадам Кото, оглядывая нас с подозрением.

Она пошла и уселась за стойку — внушительная фигура, оплот бдительности.

Папа разлил пальмовое вино для нас обоих. Он закурил сигарету. Я пил вино, а Папа нервничал. Мне стало понятно, что Папа не смог заставить себя попросить денег у Мадам Кото. Он сидел рядом со мной, сокрушенный своей гордостью. На его лице было написано унижение. Он пил свое вино как необходимый яд.

Мы так и сидели, пока с улицы не зазвучали голоса. Шум приближался: мужчины пели, выстукивали ритмы на бутылках, голосили в пьяном весельи. Лицо Мадам Кото просветлело. С глазами, полными огня, она вскочила с места, побежала и расставила лампы на столики. И затем в бар вбежал мужчина с порезом на лбу и, широко раскинув руки, крикнул:

— А вот и мы!

Остальные шумно ввалились, скандируя имя Мадам Кото. У одного из них была трость. Мадам Кото вышла поприветствовать их, показала на скамейки, вытерла главный стол и вообще проявляла много рвения. Они расселись, с песнями и чантами, и вдруг увидели нас в углу. Все затихли.

Мадам Кото, войдя в зал с напитками и чашами с едой, заметила перемену в их настроении. Она пыталась взбодрить их и поглядывала на нас так, словно передавала взглядом желание, чтобы мы поскорей уходили. Мужчины пили в молчании. Затем мужчина со шрамом отозвал ее в сторону, и они долго шептались. В паузах он поглядывал на нас. Стало ясно, что они молчат из-за нашего присутствия. Мадам Кото, закончив шептаться с мужчиной, кивнула, пошла к нам, но потом передумала и встала за стойкой. Я вдруг почувствовал себя в самом центре какого-то тайного общества. Мадам Кото сказала мягким голосом:

— Азаро, тебе пора уже идти спать.

— Да, в самом деле, что здесь делает маленький мальчик? — спросил один из мужчин.

— Так вот и портятся дети, — сказал другой.

— А потом они становятся ворами и крадут у своих отцов.

Папа постепенно доходил до кондиции. Я чувствовал, как он сжимает и разжимает кулаки под столом. Он подвигал челюстями, хрустнул суставами, поерзал, и после того как последний мужчина закончил говорить, бросая вызов, сказал:

— Это мой сын! И он не вор!

Последовала долгая тишина. Мадам Кото села за стойку и спрятала лицо в тень. Один из мужчин засмеялся. Это был очень странный высокий смех, похожий на ржание лошади. Смех был прерван человеком со шрамом.

— Нам не нужно никаких неприятностей.

— Тогда зачем вы оскорбляете моего сына?

— Все что мы хотим — это провести здесь собрание, и нам не нужен тут этот мальчик.

— Мальчик будет там, где буду я.

Мадам Кото вышла из-за стойки.

— Мне ни к чему скандалы в моем баре, — объявила она.

Она начала ставить скамейки ножками вверх на пустые столы. Закончив, она вышла на улицу.

— Если вам не нужны неприятности, вы оба должны покинуть бар.

— Нет! — крикнул Папа, опорожнив стакан с пальмовым вином и ударив по столу.

Мужчины притихли.

— Какую партию вы поддерживаете? — спросил один из них с угрозой в голосе.

— Это не ваше дело.

— Это наше дело.

— Хорошо, я не поддерживаю вашу партию.

— Почему нет?

— Потому что это партия воров.

Один из мужчин немедленно позвал Мадам Кото. Она вошла, уперев руки в бока.

— Что такое?

— Скажите этому человеку и его сыну, чтобы они убирались.

— Мне не нужны неприятности.

— Хорошо, вы должны выбрать между ними и нами. Если вы не прогоните их, нам придется провести собрание где-нибудь в другом месте.

— Мне не нужно неприятностей. Если вы хотите провести собрание, проводите его. Они уйдут. Все должно происходить мирно.

— Но нам нужно провести собрание прямо сейчас.

Мадам Кото посмотрела на них, а потом на нас.

— Вы думаете, если у вас больше денег, то можете запретить выпивать бедному человеку, а? — сказал, сплевывая, Папа.

— Да, можем.

— Отлично, иди сюда и попробуй. А я на тебя посмотрю.

— Ты нас что, провоцируешь?

— Да.

Трое мужчин встали как один. Это были здоровяки. Каждый из них был великаном. Они стояли вокруг нашего столика, как башни. Я взял Папу за руку.

— Вы хотите драться здесь и все перебить? — холодно спросил Папа.

— Пошли отсюда на улицу, — предложил один из гигантов.

— Сначала я закончу свой стакан с пальмовым вином. Я не дерусь, пока я не пьян.

— Так ты пьяница!

Папа пил намеренно медленно. Его рука дрожала, и я чувствовал, как подо мной вибрирует скамейка. Мужчины склонились над нами, терпеливо выжидая. Мадам Кото ничего не говорила и не двигалась. Другие мужчины продолжали пить за своими столиками. Папа вылил последний глоток вина в желтую пластиковую чашку.

— Подонки! — сказал он. — Вы все подонки! Теперь я готов.

Он встал и хрустнул суставами. Мужчины пошли к выходу.

— Иди домой! — скомандовал мне Папа. — Я сам управлюсь с этими козлами.

В его глазах с кровавыми прожилками горела смелость. Он подошел к двери и встал между полосками занавесок. Он сплюнул.

— Вперед!

Я встал. Папа вышел, не обернувшись. Я последовал за ним. Я не видел тех троих. Как только мы вышли на улицу, дверь за нами быстро захлопнулась и закрылась на защелку. Папа поискал мужчин и не нашел их. Я искал вместе с ним. Кусты буша двигались от ветра. Сова ухала где-то глубоко в лесу. Я пошел на задний двор, но там дверь тоже была закрыта на задвижку.

— Они трусы, — сказал Папа.

Мы слышали, как они кричат и смеются в баре. Их гомон нарастал, и, поскольку они говорили на иностранных языках, я не мог разобрать, о чем они говорят. Папа стоял, не зная, что предпринять. Затем в баре стало тихо. Они перешли на шепот.

— Пошли-ка домой, — сказал Папа, увлекая меня за собой.

Я поплелся за ним, и моя лодыжка снова начала болеть. Папа шел по улице. Я прихрамывал. Он больше не обернулся.

Придя домой, мы увидели, что Мама обнаружила еще мертвых крыс. В комнате пахло дохлятиной. Мама смела их в угол и продезинфицировала пол. Некоторые из крыс все еще скалились.

— Яд фотографа убил пятьдесят две крысы, — сказала Мама, когда мы вошли, — но я чувствую, они еще где-то есть.

Папа сидел на трехногом стуле и с необычной важностью курил сигарету. Его руки немного дрожали.

— Я чуть не победил гигантов, — сказал он.

— Нам надо переезжать из этого района, — вдруг сказала Мама с отрешенностью.

— Я чуть не убил их всех.

— Уедем. Злые вещи случатся с нами, если мы останемся здесь.

— Никакого зла с нами не случится. Я не позволю, чтобы они заставили нас переехать.

— Но как мы заплатим новую ренту?

— Мы справимся.

— Я предчувствую зло.

— Это крысы.

— Мне снился сон, что ты лежал у дороги.