Бен Окри - Голодная дорога

Он съел все, что ему принесли, и глаза его разгорелись, потому что еда сделала его еще голоднее, чем раньше. Чем больше он ел, тем голоднее становился. Поэтому он съел и всех оставшихся людей. Только один человек спасся. Это был наш пра-пра-пра-прадедушка. Он знал секрет, как становиться невидимкой. Он был единственный, кто вернулся обратно и рассказал миру, что случилось после того, как Король Дороги съел последнюю делегацию.

А случилось то, что, недовольный количеством еды, Король Дороги решил полежать, но внезапно его живот стал требовать еды и так сильно, что Король принялся есть все, что встречалось на пути. Он ел деревья, буш, камни, песок и пробовал есть даже землю. А затем случилось самое странное. Он начал есть себя. Он съел свои ноги, потом руки, потом съел плечи, спину, шею, а потом и голову. Он ел себя до тех пор, пока от него не остался один живот. Той ночью пошел ужасный дождь, который растворил живот Короля Дороги. Наш пра-пра-пра-прадедушка сказал, что дождь шел семь дней и когда он кончился, живот исчез, но было слышно, как Король Дороги стонет под землей. Случилось так, что Король Дороги стал частью дорог всего мира. Он и теперь все еще голодный и всегда будет голодный. Вот почему в мире так много несчастных случаев на дорогах.

А люди до сего дня, когда отправляются в путешествие, кладут на дорогу немного еды, чтобы Король Дороги съел их приношение и позволил им безопасно путешествовать. Но некоторые мудрые люди говорят, что есть и другие причины. Они говорят, что люди делают дорожные приношения, чтобы помнить, что монстр все еще там и в любое время может восстать и снова начать есть людей. Другие утверждают, что это просто своеобразная молитва, и он уже никогда не восстанет из мертвых и не будет угрожать нашим жизням. Вот почему такой маленький мальчик, как ты, должен быть очень осторожным, когда он бродит по этому миру.

Закончив свой рассказ, Папа замолчал на долгое время. Я не двигался. Внезапно он встал и пошел к кровати. Я уже не мог заснуть. Я продолжал видеть яркие цвета и чувствовать присутствие Короля Дороги, лежащего в неподвижности, вечно голодного, под улицами, разбитыми дорогами и широкими шоссе этого мира. Я был возбужден, и моя голова работала с необычайной быстротой, пока впервые в жизни, ощутив тишину, я не понял, что крыс больше нет. Наверное, Папа заметил то же самое, когда сказал мне:

— Иди и брось несколько мертвых крыс, чтобы дорога поела.

Мне стало страшно, но я залез под шкаф и нашел еще два крысиных трупа. Я положил их в мусорное ведро, побежал на улицу и бросил их в открытый рот темноты. Когда я поспешно бежал обратно, я воображал, что вижу Короля Дороги, который с наслаждением ест мертвых крыс. Вернувшись, я увидел, что Папа уже спит.

Я летел в темноте на крыльях ветерка, наполненного благовониями. Я пристально глядел в скромные глаза мальчика-короля, который улыбался улыбкой бога. Я слышал, как ветер постукивает в нашу дверь. Он простучал код, который я понял. Я зажег свечку. Это был фотограф. Он был одет в ослепительное голубое агбада. Он уже не сутулился. Было видно, что страхи его оставили. Он был не такой жизнерадостный, как в последний раз, но выглядел поздоровевшим. Он вошел и скинул верх своего агбада, и я увидел, что у него на шее висит серебряный крест. Он сел на мат нога на ногу.

— Завтра утром я уезжаю, — сказал он.

— Куда же вы пойдете?

— Я собираюсь пройти все дороги этого мира.

— И что будете делать?

— Делать снимки со всего интересного, что встретится на пути.

— Осторожнее с Королем.

— Король мертв.

— Король не может умереть.

— Откуда ты знаешь?

— Так Папа сказал.

— Я не боюсь Короля.

— Знаете, Король хуже, чем громилы. Он всегда голодный.

— Какой Король?

— Король Дороги.

Фотограф озадачено взглянул на меня.

— Ладно, — наконец сказал он, — я буду осторожнее.

На какой-то момент воцарилась тишина.

— Где вы были?

— Путешествовал, сидя на спине серебряного огонька.

— И что делали?

— Посещал другие континенты. Летал по всему миру. Видел, что делают мужчины и женщины. Фотографировал.

— А что случилось с вашим стеклянным шкафом?

— Я оставил его.

— Так вы больше не сможете показывать ваши снимки?

— Не на этой улице. Но я покажу их всему миру.

— Как?

— С помощью магии.

— Какой?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

Я замолчал.

— Ваш яд убил всех крыс, — сказал я.

— Я говорил тебе, что он очень хороший.

— А вы можете мне его дать?

— Зачем?

— В случае, если крысы пойдут на нас войной.

Он задумался.

— Я оставлю немного твоей матери.

Мы опять замолкли. Потом он спросил, осталась ли у нас еда. Я принес ему немного гарри, и он поел его с сушеной рыбой. Затем я заметил кастрюлю с жареным подорожником и жарким, которую Мама отложила в сторону, и подал фотографу. Наевшись, он открыл чехол от своей камеры и достал оттуда стопку вкусно пахнущих фотографий. Он пересмотрел их и дал мне. Это были снимки с рыбного фестиваля, фотографии людей на Дне Маскарада. Все ряженые были причудливые, фантастические, огромные; некоторые были чудовищные; другие прекрасные, как русалки с моря, на устах которых плавает вечная загадочная улыбка; на других снимках в руках у мужчин были кнуты, и они били ими друг друга. Также у него были снимки восстания. Студенты, озлобившиеся мужчины и рассвирепевшие женщины кидались камнями в фургон. Были и другие снимки: женщины на рынке убегали от преследования, белые люди сидели на просторах роскошных пляжей под большими зонтами, и черные люди разносили им выпивку; ребенок плакал за спиной у матери; горел дом; шли похороны; люди танцевали на вечеринке, и юбки у женщины были задраны, так что обнажились прекрасные бедра. И затем я наткнулся на самую странную из всех фотографий, о которой фотограф сказал, что она с другой планеты. Это была фотография мужчины, повешенного за шею на дереве. Я не видел веревки, на которой он висел. Белая птица готовилась сесть ему на голову, и была схвачена камерой именно в этот момент. Лицо мужчины было странным, почти знакомым. Его глаза были широко раскрыты, как будто он увидел все разом; его рот скривился, а ноги были скрещены и скрючены.

— Что с ним случилось?

— Его повесили.

— Он мертвый?

— Да.

— Что случилось?

— Его повесили.

— Кто?

— Там, за морями.

— Море его повесило?

— Нет, это — другой континент.

— Континент повесил его?

— Нет.

— Так что же?

— Они.

— Кто?

Он сделал паузу. Я был смущен.

— Какие-то белые люди.

Я ничего не понимал. Он взял у меня фотографию и положил ее к другим снимкам.

— Почему?

— Ты еще слишком маленький, чтобы все это слушать.