Бен Окри - Голодная дорога

Мы с Мамой напряженно наблюдали за ним. Он молчал очень долго. Мама принялась за уборку. В комнате пахло дождем и огогоро. Я приготовил мат и лег, когда вдруг раздался стук в дверь. Я подумал о фотографе. Я открыл дверь и увидел мужчину, женщину и слепого старика.

— Это он! — сказал один из них.

Инстинктивно я попытался закрыть дверь, но мужчина, как клин, втиснул свою большую ногу и тем самым проложил себе путь.

— Кто это? — спросил Папа.

— Я не знаю, — сказал я, прячась за него.

Трое визитеров, похожих на привидения, вошли в комнату. На мамином лице отпечатался ужас. Старик — слепой, жующий свой рот — размахивал в воздухе посохом. Другой мужчина держал его за руку. Женщина стояла посредине комнаты, агрессивно уперев руки в боки. Старик, по-петушиному задрав голову, осматривался во всех направлениях. Зеленая жидкость сочилась из его глаз. Он снова замахал посохом и сбил со стола нашу свечу. Мама подобрала ее и прилепила обратно на блюдце. Старик и ей заехал посохом по спине. Мама выпрямилась, и посох выпал из руки старика. Женщина подобрала его и вложила ему в судорожно сведенные пальцы. Затем она разъяренно сказала:

— Ваш сын разбил нам окно.

— Я не разбивал, — ответил я.

— Замолчи, — сказал Папа.

— Он разбил камнем окно старика.

— Вам нужно научить своего сына дисциплине, — сказал мужчина.

— Задайте ему порку, — сказала женщина.

Затем слепой старик, двинувшись вперед, пошатываясь, раскинув руки, смущенный незнакомым местом и продолжая жевать свой рот, сказал:

— Где мальчик? Приведите его сюда.

Я побежал и спрятался под кровать.

— Мы хотим, чтобы вы заплатили за разбитое окно, — сказала женщина.

— Стекло дорогое.

— Приведите его сюда, дайте мне его, — сказал слепой старик надтреснутым неестественным голосом.

— Откуда вы знаете, что именно мой сын разбил ваше окно? — спросил Папа.

— Старик видел его, — сказала женщина, меняя позу.

Наступила тишина.

— Слепой старик? — спросил Папа слегка недоверчиво.

— Да.

Снова тишина.

— Как же это он смог увидеть?

— Он видел, как ваш сын разбил окно.

— Как?

— Что это еще за вопрос?

— Я спрашиваю, как?

— Старик может видеть, когда он этого хочет.

Я украдкой выглядывал из-под кровати. Слепой старик сейчас застыл с высоко поднятой головой, его руки были как замороженные в воздухе, а глаза странно двигались. Затем, к моему ужасу, он показал на меня посохом. Все повернулись в мою сторону. Слепой старик, застигнутый жестокой лихорадкой, начал заикаться. Его рот извергал из себя жуткие звуки. Затем внезапно он стал свободен от слепоты. Старик пошел вперед, оттолкнув мамины коленки, и споткнулся о стол, уронив свечу и погрузив комнату во тьму. Он свалился на кровать и пытался встать. Папа зажег спичку. Старик с раскинутыми руками и ужасным древним воем, доносящимся из глубин его существа, подался к Папе, как обезумевший зверь. Папа не мог не испугаться и свалился со своего стула. С жуткой решимостью старик пошел в мою сторону, широко открыв глаза, из которых по его щекам катились зеленые слезы. Затем он остановился. Папа зажег свечу. Снова завыв, старик бросился на меня. Я нырнул глубже под кровать. Он упал рядом. Мужчина и женщина тоже бросились вытаскивать меня из-под кровати. Когда старик встал на ноги, он, как загнанное животное, издал безумный крик и распростал руки. Мама закричала. Слепой старик погнался за мной по комнате. Я убегал от него, описывая круги вокруг стола. Одна мысль о том, что старик может схватить меня, приводила меня в ужас. Затем внезапно он остановился и замолк. Он застыл в неподвижности. Он был похож на человека, пытавшегося выйти из наваждения. Комната изменилась. В свете появились красные оттенки. И затем я увидел, что у старика две головы. У одной были добрые глаза, но отвратительная властная улыбка. Другая голова была нормальной.

— Иди сюда, ты, дитя-абику. Ты — упрямый ребенок-дух. Ты думаешь, ты такой сильный, а? Но я сильнее, чем ты, — сказал старик раскатистым и молодым голосом.

— Оставьте моего сына, — сказала Мама.

Старик стоял.

— Мы заплатим вам за окно, — сказал Папа с примирением в голосе.

Две головы старика стали одной. Затем, словно очнувшись от чародейственных заклинаний, женщина сказала:

— Конечно, бы заплатите.

Мужчина вышел вперед и взял под руку старика. Женщина подала посох. Старик странно ссутулился, его плечи опустились, спина сгорбилась, шея вытянулась. Он стал безучастным и хрупким.. Его кости трещали. Он тяжело шагал и что-то бормотал себе под кос. На него сошла мрачная дряхлость, как будто сверхъестественные усилия опустошили его в одно мгновенье. Без единого слова вся троица покинула нашу комнату.

Затаив дыхание, мы смотрели, как они уходят. Когда они скрылись, Мама встала и закрыла дверь. Затем повернулась ко мне.

— Зачем ты разбил их окно? Ты что, хочешь убить нас? Ты разве не видишь, какие мы бедные? Неужели у тебя нет никакой жалости к твоему отцу? Ты знаешь, сколько стоит стекло?

— Я не разбивал его.

— А кто же это сделал?

— Духи.

— Какие духи?

— Как могут духи разбить окно? — поинтересовался Папа.

— Я не знаю.

— Ты всегда сваливаешь все на духов, когда делаешь что-то плохое, разве не так?

— Нет.

— Ты врешь.

— Я не вру! — закричал я.

Я начал плакать.

— Ты врешь.

— Я не вру. Это были духи. Они кидались в меня камнями, и я кидался в них.

— А за что они кидались в тебя?

— Я не знаю.

— Так значит, ты пошел и разбил окно, потому что духи кидались в тебя камнями, так?

Я молчал.

— Неужели ты не понимаешь, какой ты опасный ребенок? Ты убьешь нас когда-нибудь, понимаешь ли ты это? Ты убьешь нас неприятностями, которые нам причиняешь. Смотри, что ты наделал. Из-за тебя этот слепой старик был в нашем доме. Ты знаешь, какими он обладает силами? Ты видел, как он себя вел? Если бы он схватил тебя, один Бог знает, что бы из этого вышло.

Мама, оправившись от страха, подошла ко мне и схватила за уши. Она плотно их сжала пальцами и стала крутить, и я подумал, что она может вырвать уши из моей головы. Я завыл. Мой крик, казалось, только подхлестнул ее, потому что она стала дергать, щипать и крутить мои уши еще сильнее и затем так стукнула меня по голове, что я пролетел полкомнаты и, ударившись о стенку, беспомощно растянулся на полу. Я сел, спиной прислонился к стене и посмотрел на Маму с мстительной важностью.

— Не смотри так на свою мать! — сказал Папа.

Я прикрыл глаза и молча заплакал так, что слезы стекали мне на бедра. Я оставался в таком положении, даже когда Мама задула свечу. Я сидел, прислонившись к стене, когда они пошли спать. Я не изменил своей позы, даже когда они захрапели и стали ворочаться в кровати. Мне было безразлично, видят они мой протест или нет. Я убедил себя, что просижу в таком положении до конца света.