Эрик Орсенна - Долгое безумие

В агентстве «Оливье-де-Сер» все давно уяснили, что за «проект» не дает покоя их директору. И окрестили его «Рай земной». Когда же влюбленный шеф удостаивал их своим посещением, интересовались, как идут дела.

— Рай земной? — переспрашивал Габриель, начиная светиться и нисколько не удивляясь. — Дело подвигается, хотя и приняло неожиданный поворот.

— Вы кого-то ждете?

Официант с большим медным подносом в руке, поднятым на высоту левого уха, с угрожающим видом рассматривал Габриеля: мол, кафе принадлежит парижской мечети, а в святых местах надлежит вести себя сдержанно, то бишь логично, поскольку логика — неотъемлемая часть сдержанности…

— Когда кого-то ждут, не сидят спиной к двери!

Пожав плечами, официант двинулся к другим посетителям, ожидающим зеленый чай, миндальные пирожные и песочные сладости — арабскую экзотику в центре французской столицы.

Подготовка к решающей встрече в течение многих дней поглощала все внимание Габриеля. Дважды побывал он на месте предстоящего события. А для большей надежности даже зарисовал его. Выбрав на плане место для себя, он вновь отправился в кафе, чтобы еще раз удостовериться, что не ошибается, не доверяя себе. Среди преследуемых им целей первейшей была: помешать г-же В. покинуть его, как только она его узнает. Женщина, сказавшая вам «Ну вот и все», глядя в ваши глаза, не из тех, что сама упадет в ваши объятия, да еще узнав, что вы ее обманули, использовав при этом самое дорогое из того, что у нее имеется, — ее детей. Габриель ни секунды не сомневался в том, что она предастся гневу. Он молил всех богов лишь об одном — чтобы гнев этот был краток и закончился здесь же. Так у него вызрело решение встретить ее, повернувшись ко входу спиной, сидя за столиком в глубине зала, заставленного кадками с растениями и стульями, — чтобы не так легко было удрать. На мраморном столике на самом виду он положил свой талисман: пухлый крафтовый конверт, на котором буквы, складывающиеся в «Обучение по переписке», напоминали уснувших на солнце жуков-скарабеев. День клонился к концу, но жара не спадала; маленький фонтанчик упрямо напоминал своим журчанием о прохладе, царившей в городе в их первую встречу.

Чтобы как можно дольше оставаться неузнанным, Габриель обзавелся панамой.

— Будете выглядеть как интеллектуал тридцатых годов, это я вам говорю, — шепнул ему продавец.

Неужто и в те годы стояла такая же жара? А пот Томаса Манна, Стефана Цвейга и Андре Жида был таким же обильным? Соленая вода стекала с висков по щекам, падала на плечи и текла по телу вниз, на кончике носа образовался небольшой водопад. «Она увидит меня липким, отталкивающим», — повторял про себя Габриель в панаме бежевого цвета, делающей его похожим на веерник, разновидность пальмы. Нет, она не должна была его видеть таким. Он протянул руку за конвертом, собираясь уйти, и тут понял: она уже пришла.

Все последующие годы после отчуждений, разрывов, инфернальных периодов расставаний каждый раз повторялся один и тот же феномен, бывший сродни чуду: когда она была где-то поблизости, воздух наполнялся некими гранулами, предвещавшими ее плоть, ее кожу. Вот отчего пребывание рядом с ней, даже самые безобидные жесты и просто сидение в соседнем кресле было материальной лаской, вот почему он столько сражался за то, чтобы однажды они стали жить вместе.

Его рука замерла, он перестал двигаться. И только пот струился по своим дорожкам. Каждые две секунды с носа падала большая капля. Ему пришло в голову, что он превратился в человекообразное растение под названием «водяные часы», явившееся из глубины времен, чтобы отмеривать время.

— А, вот вы где! А я уже собиралась уходить…

Перед его глазами возникло ярко-желтое сияние: костюм цвета едкого лютика. Пиджак она держала в руке. Топ из черного льна оставлял открытыми ее плечи и руки. Как же все изменилось с той зимней встречи! Габриель встал и стоял по стойке «смирно», не поднимая головы.

— Вы всегда прячетесь в уголок? Такой преподаватель, как вы… Впрочем, понимаю: застенчивость. Вам было бы не по себе в классе. И потому вы избрали обучение по переписке.

Говоря это, она торопилась, как торопятся очень занятые люди: рекордсмены, знаменитости. Он догадывался по ее голосу, что ее душит желание рассмеяться.

И вдруг наступила тишина, веселость и поток слов прекратились. «Сейчас она убежит, — подумал Габриель. — Как же мне жить дальше с одним лишь воспоминанием о ее животе, обтянутом юбкой?»

Он увидел, как два пальца потянулись к его несуразной панаме и медленно ее приподняли.

— Вы? — выдохнула она. И вместо того чтобы бежать, села.

Именно в эту секунду ему открылось, как будут складываться их дальнейшие отношения: она всегда будет подводить итог их встречам словами «Ну вот и все», а встречать его словами «Я вас ждала».

Они поговорили о том о сем.

Она поблагодарила его за то тщание, с которым он отнесся к работам ее сыновей: они буквально преобразились. «Я не могла отказать себе в удовольствии показать ваши заметки на полях друзьям. Теперь вы знаменитость. Друзья мне завидуют…»

Габриель поинтересовался, удалось ли приохотить Жан-Батиста к Мольеру.

Г-жа В. поставила локти на стол, подбородком упершись в ладони.

— Вы ведь не преподаватель, не так ли?

Несмотря на пот и красные пятна, выступившие на лбу, он снял панаму.

— Вы правы. У меня было только два ученика.

В эту минуту у него уже не оставалось сомнений, что сон подошел к концу. Вот сейчас она встанет и уйдет, не попрощавшись, оставив плута-учителя один на один с его невеселой судьбой. Но она не вставала и не уходила. Глаза ее блуждали по его лицу, и, как ему показалось, без отвращения, скорее с удивлением. Потом она посерьезнела и стала такой, какой была, когда они расставались в Музеуме.

— Я счастлива снова с вами увидеться.

Она рассказала ему, чем занимается, что поглощает без остатка ее будни, утренние часы субботы, а то и весь уик-энд: работа в торговом представительстве Франции.

— Да не пугайтесь вы. Это вовсе не страшно, я ведь защищаю французскую продукцию на внешних рынках. А чем занимаетесь вы, помимо преподавания моим дестям? — Она бросила взгляд на часы.

Габриель заметил это и, чтобы не задерживать ее, кратко ответил:

— Создаю сады.

— Мне кажется, вы мне понадобитесь.

Она встала и, дотронувшись рукой до плеча Габриеля, удержала его на месте.

— Вы можете дождаться меня? У меня деловой ужин. Это обычно длится недолго.

Не успел он и рта открыть, как ее след простыл.

Как скоротать время, дожидаясь женщину?

Когда-нибудь я предложу вниманию публики настоящее руководство, поскольку стал специалистом по этой части, ошибочно считаемой скучнейшей. А в этом месте повествования ограничусь лишь кратким курсом: четыре методы, опробованные в этот вечер Габриелем.