Джон О`Хара - Дело Локвудов

— Не надо, я справлюсь быстрее, — сказал он.

— Как хочешь. — Она села на стул и стала смотреть, как он раздевается. — Одежды на тебе — как на женщине. У меня и то меньше.

— Наверно, так оно и есть.

— А теперь я. — Она встала и расстегнула на себе платье из льняной ткани. Они снова обнялись, ее беззастенчивые порывистые движения возбуждали его.

— Пожалуй, нам лучше лечь, — сказала она и, расположившись на кровати, подперла ладонями груди, как бы целясь ими в Джорджа.

— Вообрази, что ты — грудной младенец.

— Уже вообразил, — сказал он.

Некоторое время она лежала, положив ему на голову руки, потом вдруг встрепенулась, не в силах больше сдерживать себя:

— Теперь сюда. Скорее. Ну, скорее же!

Джордж заспешил. Когда он овладел ею, она вскрикнула и произнесла что-то нечленораздельное, похожее на немецкие слова. В этот миг он с радостью подумал: как хорошо, что, когда Лали была еще девушкой и проводила с ним время в гостиной своего дома в Лебаноне, они ни разу не пошли дальше поцелуя! Хотя любовный экстаз прошел, она не переставала ласкаться, нежно целовала его губы, глаза, руки, грудь.

— О, я люблю тебя, я так тебя люблю!

— И я тебя, Лали, — сказал он, и это была правда.

Некоторое время они лежали не двигаясь.

— Я еще не видел тебя с распущенными волосами, — сказал он. — Ты чудесно выглядишь.

— Они закрывают груди. У тебя грудь голая, а у Карла — вся в волосах, словно в шубе, вывернутой мехом наружу. — Она улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься?

— Ты подготовил меня для Карла, а Карл подготовил меня для тебя и ненавидит.

— Видимо, так.

— Ты избегаешь говорить о Карле, потому что не хочешь, чтоб я говорила о ней.

— А зачем нам о них говорить?

— Ты ее не любишь?

— Не надо, Лали.

— Ты ревнуешь меня к Карлу.

— Да.

— А я тебя — к ней… Он весь черный от волос, даже спина заросла. Я не люблю его, Джордж. А он и любит меня, и ненавидит.

— За что ему тебя ненавидеть? У тебя есть кто-нибудь, кроме меня?

— Нет, нет, нет! Никогда. Только ты. Я ему говорю: имей терпение. Имей терпение. А он — нет: едва переступит порог дома, как сразу — давай. Пойдем наверх, говорю я ему, а он уже не может.

— Неужели он…

— Да нет, у нас получается. Но я должна уже быть в постели. Если я в постели, то он прямо с работы — ко мне. Не раздеваясь. Имей терпение, говорю я ему, ведь не все же такие, как ты. А он похож на быка, да и хочет быть быком. Другие мужчины спрашивают его, когда у него будет ребенок, и он приходит домой злой. Хочет взвалить вину на меня, но знает, что я тут ни при чем, за это и ненавидит меня. И зачем это мужики его дразнят?

— Нехорошо.

— Почему ты пришел ко мне, Джордж?

— Соскучился.

— И я соскучилась. Но тебе, Джордж, тоже, может быть, надо набраться терпения.

— С ней?

— Да.

— Но разлюбить-то тебя я все равно не смогу, Лали.

— Она холодная?

— Я бы не сказал. Просто — не подходит мне.

— Она тебя боится? Как мужчину?

— Нет. Не в том дело.

— Скажи тогда, в чем. О себе-то я рассказала.

— Не хочу, Лали. Не принуждай меня говорить на эту тему.

— Разве можно принудить тебя к чему-нибудь против твоей воли? Сомневаюсь.

— Ты думаешь, я эгоист? Возможно, ты права.

— Я не считаю себя вправе называть других эгоистами. Это я — эгоистка. Назначила вот тебе свидание.

— Ты не эгоистка, Лали. Никому и в голову не придет назвать тебя эгоисткой.

— Ради встречи с тобой я уволила прислугу. И наврала Карлу. Сказала ему, что эта женщина лентяйка, а она совсем не лентяйка. Она хорошая работница, и найти такое место ей будет трудно. Но для меня это был единственный путь. Карл не любит оставлять меня вечерами одну, Джордж.

— Значит, ты наймешь теперь новую?

— Карл не беден. Он и двух прислуг нанять может.

— Как же тогда мы сможем встречаться?

— А не лучше ли нам вообще не встречаться? Рединг — небольшой городок. Чего доброго, заметят, как я выхожу из гостиницы.

— Надо бы было вам бедствовать. Снял бы я у вас комнату на правах нахлебника.

— Шутки здесь неуместны. Карл способен убить человека. И меня в том числе. Его друзья посмеиваются над ним, а он приходит домой взбешенный. Не хотела бы я быть на месте этих мужиков, если он когда-нибудь выйдет из себя.

— А что если я дам ему адвокатскую практику? Позволит он мне останавливаться у вас, когда я буду приезжать в Рединг?

— Ты с ума сошел.

— Иногда бредовые идеи как раз и выручают. Впрочем, это идея, пожалуй, слишком бредовая. Поблизости от вас никто не сдает комнаты?

— Со столом? Видела я за углом в окнах объявления, только и эта идея — бредовая.

— Тогда вот что: я арендую помещение для конторы, и у меня будет предлог приезжать сюда время от времени.

— Контора с кроватью?

— С диваном. Поставлю письменный стол, кресла и диван. У нас в Шведской Гавани в конторе тоже есть диван, на нем отец отдыхает. Я подыщу помещение, хорошо?

— Только подальше отсюда. Все равно ведь, где бы твоя контора ни находилась, в вечерние часы я не смогу у тебя бывать. У нас теперь телефон, так что Карл всегда может позвонить домой, если допоздна задерживается.

— Тебе бы приятельницу завести. Такую, на которую можно доложиться.

— У меня есть приятельницы, которым я могу поверять свои тайны, только не такие, как эта, Джордж. Они перестанут уважать меня. Рано или поздно прекратятся в моих врагов, а Карл ничего не должен знать ни сейчас, ни через десять лет. Этим летом ты можешь приехать и снять здесь контору.

— Я сниму ее сейчас. Люди успеют привыкнуть к моим неожиданным поездкам и к осени перестанут обращать на них внимание.

— И так будет продолжаться всю жизнь, Джордж?

— Нет, Лали. Это не может продолжаться всю жизнь! Придет время, и ты сама от меня откажешься. Навсегда. Я это знаю. А ты?

— Я тоже. Но все же хорошо, что ты это сказал. Я не хотела, чтобы ты говорил мне неправду. Конечно, я знаю.

— Но когда ты откажешься от меня, на мое место придет кто-нибудь другой?

— Нет. Только Карл. Я выходила за Карла.

Она оставалась его любовницей в течение трех лет. Встречались они в самых разных местах: во второразрядных гостиницах Гиббсвилла и Филадельфии, что было рискованно; в конторе, которую снимал Джордж Локвуд, что было надежнее; в передней ее дома, где они могли предаваться лишь кратковременным эротическим забавам. А однажды их свидание неожиданно состоялось в отеле в Атлантик-Сити, где случайно оказались и Джордж Локвуд с Агнессой, и Карл Брауер с Лали. Знакомства между супружескими парами не произошло, но, когда Карл отправился в турецкую баню, Джордж пришел к Лали в номер.

— Ты не в своем уме, — сказала она.

— Никогда мне не отказывай, Лали.

Но Лали решила, что пришло время расстаться. Себялюбие Джорджа довело его до высокомерного безрассудства, и, хотя она не прогнала его в тот день, слова, сказанные ею на прощание, дали ему понять, что разрыв близок.