Кристофер Прист - Гламур

Ты оделся и выскочил из дому купить что-нибудь поесть. Когда ты вернулся, я накинула твой халат, мы уселись бок о бок в постели и принялись с наслаждением жевать сочные шиш-кебабы. Я была счастлива, как никогда.

Потом зазвонил телефон. На меня словно кто-то вылил ушат холодной воды. Я окаменела. Я с ужасом смотрела, как ты выходишь из комнаты, прислушивалась к твоим шагам по коридору, угадывала, как ты открываешь дверь, входишь в соседнюю комнату, приближаешься к столу, поднимаешь трубку. Ненадолго все стихло. Затем ты заговорил:

– Хорошо, Майк. Нет, я понимаю. С этим полный порядок. Я знаю, что будет нелегко. Правильно. Увидимся!

Все мое напряжение как рукой сняло. Я снова кляла себя за то, что позволяю Найаллу манипулировать моими чувствами, даже когда его нет рядом. Ты вернулся в спальню с бутылкой вина и двумя бокалами, задернул шторы и включил свет. Я старалась сделать вид, что по-прежнему чувствую себя чудесно, как всего несколько минут назад, до звонка.

– Это по поводу моих планов на следующую неделю, – сказал ты. – Я должен был ехать в Турцию, но поездка отменяется. Ты в порядке, Сью?

– Все прекрасно. И что же теперь, вместо этой поездки?

– Придумаю что-нибудь. Можно позвонить кое-кому из знакомых, узнать, нет ли других предложений. Или, например, устроить небольшой отпуск. Последнее время у меня было много работы. – Говоря это, ты открыл бутылку и наполнил бокалы. – А что у тебя? Много сейчас заказов?

– Почти ничего. Все заказчики в отъезде.

– Послушай, есть одна идея, которую я давным-давно вынашиваю. Хочу попробовать снять документальный фильм, что-то вроде исследования. Затея вполне может провалиться, поэтому я до сих пор откладывал, все ждал подходящего случая, рассчитывал совместить это дело с отпуском, сделать из него предлог для приятного путешествия. Вот думаю: не согласишься ли ты поехать со мной?

– В путешествие? – спросила я. – Когда?

– В самое ближайшее время, если, конечно, ты не занята.

– И куда именно?

– Все определяется идеей фильма. Я не говорил о своей коллекции открыток?

– Нет.

– Сейчас покажу.

Ты вышел из спальни и отправился в соседнюю комнату, которую называл кабинетом. Через минуту ты вернулся, держа в руках старую коробку из-под обуви.

– На самом деле я никогда всерьез не коллекционировал открытки, просто как-то случайно купил всю эту кучу разом. Было это года два назад, и с тех пор мало что добавилось. Почти все они довоенные, некоторые выпущены до Первой мировой войны и даже в прошлом веке.

Мы вытащили открытки и разложили их на постели: видовые снимки, почти все черно-белые или тонированные в сепии, многие на обороте были исписаны от руки – обычные весточки, какие посылают из отпуска друзьям и домашним. Открытки были рассортированы по странам и городам, каждый раздел имел аккуратный ярлычок. Примерно половину составляли английские, и они лежали отдельно, обшей пачкой, остальные были из Германии, Швейцарии, Франции, Италии, несколько штук – из Бельгии и Голландии.

– Идея такая: поездить по местам, изображенным здесь, и посмотреть, как они выглядят сейчас, – попытаться отыскать тот же самый вид, что на открытке, тот же ракурс и сравнить со старыми фотографиями, выяснить, какой отпечаток наложило на них время. Как я уже говорил, это может стать основой для фильма, но даже если ничего не выйдет, мне все равно хотелось бы поехать и увидеть все собственными глазами. Ну, что скажешь?

Твои открытки сразу меня очаровали. Застывшие мгновения былых времен: центральные улицы, еще не запруженные транспортом, туристы-англичане в брюках гольф, лениво фланирующие вдоль заграничных приморских бульваров, соборы и игорные дома, пляжи с купальщиками в скромных пляжных костюмах, путешественники в соломенных шляпах, горные виды с канатными дорогами, дворцы и музеи, широкие пустынные площади.

– И ты намерен побывать во всех этих местах? – спросила я.

– Конечно нет. Я думаю ограничиться Францией, южным побережьем. Посмотри, как много любопытных открыток оттуда. – Ты взял из моих рук несколько карточек. – Французская Ривьера по-настоящему стала туристской Меккой только после Второй мировой войны, а здесь в основном довоенные виды.

Ты принялся перебирать их, вытаскивая одну за другой и показывая мне. Все это были хорошо известные курорты, но выглядели они совершенно непривычно. Особенно тебя занимала одна небольшая подборка с видами средиземноморского побережья в окрестностях Сен-Рафаэля. Совпадение было настолько поразительным, что внезапный приступ страха перед Найаллом сковал меня снова.

– А не могли бы мы поехать куда-нибудь в другое место, Ричард? – робко спросила я.

– Конечно могли бы. Но это как раз то место, куда хотелось бы поехать мне.

– Только не Франция. Я не хочу во Францию.

Ты выглядел таким разочарованным среди вороха открыток на постели.

– Почему обязательно Франция? – спросила я. – А как насчет Швейцарии, например?

– Нет, для моей задумки важен именно юг Франции. Ладно, как-нибудь в другой раз.

– Я бы с удовольствием поехала, честное слово, но в данный момент я без гроша.

Оказывается, у меня не было другой отговорки, кроме той, что я уже пустила в ход в разговоре с Найаллом.

– Это не имеет значения, Сью. Мы поедем в моей машине. Я в состоянии оплатить все – ведь я пока не нищий. Кроме того, вероятно, мне удастся вернуть значительную часть за счет налогов.

– У меня даже нет заграничного паспорта.

– Не проблема. Если ты решишь ехать, я займусь твоим паспортом, и за сутки он будет готов. В агентстве Би-би-си есть офис…

– Нет, Ричард. Мне жаль, но это невозможно. Ты собирал открытки и аккуратно укладывал их в коробку в прежнем порядке.

– Ты ведь не говоришь настоящей причины, не так ли?

– Так. Хорошо, вот настоящая причина: есть один человек, мой знакомый, с которым мне не хотелось бы встречаться. Сейчас он во Франции. По крайней мере, я думаю, что он там, и…

– И это твой дружок, о котором ты не собиралась упоминать вовсе?

– Да. Как ты узнал?

– Нетрудно догадаться, что у тебя кто-то есть. – Все почтовые открытки уже были убраны с постели и аккуратными пачками расставлены в обувной коробке. – Ты по-прежнему с ним встречаешься?

Опять этот невинно-иронический тон. Я начала рассказывать о Найалле, пытаясь облечь в приемлемые для тебя выражения то, что происходило между нами на самом деле. Я сказала, что он – давний друг, что знаю его с юных лет, что в последнее время мы стали отдаляться друг от друга, но он не желает меня отпускать. Я обрисовала его как человека с собственническими наклонностями, ребячливого, не знающего меры, склонного к насилию, любителя манипулировать людьми. Но, разумеется, это была только часть правды. Найалл значил для меня гораздо больше.