Кристофер Прист - Гламур

Он проник в дом, как обычно, при помощи своего ключа, но дверь комнаты я запирала на задвижку, поэтому попасть ко мне незаметно ему не удалось. Он постучал и назвал меня по имени. Я открыла дверь, и он вошел. На этот раз он выглядел хорошо: в новой одежде, чисто выбрит и аккуратно подстрижен, и даже почти обрел былую самоуверенность. Он был в хорошем расположении духа и, когда я сообщила, что ты уехал, проронил лишь, что никогда не сомневался в скором провале моей авантюры. Он начал рассказывать забавные истории о ненадежности тех, кто работает на телевидении и часто бывает за границей. Его речи, хоть и не злонамеренные, все же достигли цели, заронив семена сомнения. Я уже не была уверена в тебе, как прежде. Найалл держался так, будто ничего не изменилось, и, хотя в самую первую ночь я не позволила ему остаться, потом мы снова спали вместе.

Где он был все это время? Я постоянно думала об этом, пытаясь найти ответы на свои прежние вопросы, но Найаллу несвойственно быть искренним. Теперь, когда мы были с ним вдвоем и нам никто не мешал, я надеялась услышать правду. На что он рассчитывал, почему вел себя так безобразно, что ему было нужно тогда в Литл-Хейвене? Но сколько я ни пыталась задавать прямые вопросы о последних двух неделях, он неизменно уводил разговор в сторону и увиливал от ответа.

Это случилось, когда он пришел ко мне во второй раз и мы занимались любовью. Погода по-прежнему стояла знойная, в комнате было нечем дышать. Сидя в постели, Найалл сказал:

– Я бы не прочь выпить. Есть у тебя что-нибудь?

– Есть, кажется, несколько банок легкого пива. В холодильнике.

– Пиво – не то, – сказал он. – Дай-ка мне мой мешок. Я привез бутылочку местного вина. Думаю, тебе понравится.

Я достала бутылку из мешка и прочитала этикетку:

– «Côtes-de-Provence [15] Высоты Прованса (фр.) , тысяча девятьсот девяносто первый».

– Где у тебя штопор? – спросил Найалл.

– У тебя за спиной, в выдвижном ящике. Ты купил это во Франции?

– Можно и так сказать.

– Его продают в соседнем баре, – сказала я. – В прошлые выходные я видела такие же точно бутылки у них в витрине.

Найалл уже ввинтил штопор и свесился через край кровати, чтобы получить упор. С пробкой в руке он прогулялся к столу и вернулся с двумя стаканами.

– Ну что, повеселимся?

– Найалл, сколько оно стоит? Как называется место, где ты его покупал?

– Точно не помню. Несколько франков.

– Ты вошел в магазин и заплатил?!

– Ты же знаешь. Просто увидел и взял. Обычное дело.

– Ты, кажется, говорил, что купил.

– Я никогда ничего не покупаю, ты прекрасно знаешь. Выпьем!

Он закурил свой крепкий «голуаз» и беззаботно швырнул спичку. Оставив тонкий завиток дыма, она погасла, не долетев до ковра. Я взяла из его рук голубую сигаретную пачку и стала внимательно изучать. На акцизной марке значилось: «Exportation» [16] Экспорт (фр.) , что выглядело вполне по-французски. Ниже стояла надпись на английском: «Made in France» [17] Сделано во Франции (англ.) . Предупреждение о вреде курения также было по-английски. Снова никаких доказательств.

– Какая там была погода? Там, где ты был?

– Жара. Зачем ты спрашиваешь?

– Жарко и солнечно? – настаивала я. – По-средиземноморски?

– Да, жарко и солнечно. И что из того?

– Ты не загорел.

– Ты тоже.

– Я ведь не вернулась с юга Франции, – сказала я.

– А я разве говорил что-нибудь подобное?

– А разве нет? Ты прислал мне открытку из Сен-Тропеза.

– Неужели? Должно быть, я очень скучал.

В сердцах я шлепнула рукой по постели и расплескала вино. Пятно расплылось по простыне.

– Ради всего святого, Найалл! Скажи мне правду! Ты был здесь, в Англии, пока я путешествовала с Ричардом? Преследовал нас?

Он ухмыльнулся, и это взбесило меня еще больше.

– Так вот, значит, чем ты здесь занималась. Далеко же ты зашла! – сказал он. – А я-то думал, почему ты так странно говорила по телефону.

– Ты мне не ответил, – сказала я.

– А ты как думаешь?

– Я не знаю!

– А ты, значит, спала с Ричардом Греем? – спросил Найалл.

– Хватит!

– Не волнуйся ты так. Все ведь уже в прошлом, правда? Он уехал, я здесь. Забудем старые обиды. Обещаю не спрашивать, что было у тебя с Греем, если ты оставишь меня в покое.

Его немыслимое нахальство в конце концов рассмешило меня.

– Найалл, ты безнадежен! Ты уходишь от меня в дурном настроении, ты даже не позволяешь мне видеть себя, потом эти сверхъестественные телефонные звонки…

– Снова старые обиды?

С тех пор я больше не спрашивала его ни о Франции, ни об этой открытке, ни об изнасиловании, ни о том, как он избил меня тогда утром. В лучшем случае он бы просто отшутился, высмеял бы меня и легко ушел от ответа, в худшем – любой серьезный ответ непременно привел бы к новым раздорам. Как бы там ни было, я уже приняла решение на время оставить мысли о прошлом и радоваться настоящему. И была вознаграждена: скоро Найалл стал таким, каким бывал в свои лучшие минуты: забавным, безрассудным, прихотливым, возбуждающим, сексуальным. Я знала, что это не навсегда, но откровенно радовалась всему, что пока еще доставляло радость. Я была счастлива получить временную передышку, возможность собраться с мыслями и решать проблемы по очереди. Я должна была убедить Найалла в том, что у нас с ним все кончено. Я должна была расстаться с ним по-хорошему, но проходили дни, и я понимала, что все это не случится само собой и сию минуту. Наоборот, мы с Найаллом прекрасно ладили, чего не случалось уже давно.

Дальше произошло самое ужасное. Ты вернулся из командировки в Коста-Рику по меньшей мере на три дня раньше, чем я предполагала, и сразу, без предупреждения, без звонка, явился ко мне. Я была в постели с Найаллом, когда ты позвонил в дверь. Всего пять минут назад мы занимались любовью и все еще лежали, усталые и вспотевшие, в объятиях друг друга. Дверь открыла соседка, и я услышала твой голос.

– О боже! – воскликнула я, выскакивая из постели и накидывая халат.

Найалл, лежавший нагишом в постели, приподнялся на локте.

– Ты что, кого-то ждешь?

– Помолчи, прошу тебя! Пожалуйста!

– Ну, если это тот, о ком я подумал, ему все равно меня не услышать.

– Нет, это не Ричард! Он должен вернуться в конце недели.

– Отправь-ка его подальше, а я посижу здесь тихонько, пока он не свалит.

Я подошла к двери, открыла и увидела тебя. Я была слишком потрясена твоим нежданным появлением и не находила слов. Я виновато попятилась в комнату, придерживая рукой незастегнутый халат, наброшенный на голое тело. Ты подозрительно хмурился, едва увидев меня, и шагнул следом за мной.

– Что такое? Почему ты в постели? – сказал ты.

– Я работала допоздна, – солгала я, – и решила сегодня поваляться.