Ханне Эрставик - Любовь

Он замолкает, она открывает глаза. Он закончил пересчитывать деньги, выпрямился и смотрит на нее. Взгляд настойчивый и загадочный.

– Готово, – говорит он, потирая руки. – Теперь я хочу одного: прошвырнуться в какое-нибудь место, где тусуются веселые люди.

Ей не приходило в голову, что можно куда-нибудь еще поехать. Она представляет себе приглушенный свет на танцплощадке, как он прижимает ее к себе, что-то шепчет, звуки кругом, говорящие мелочи. Как она сама не додумалась до этого?! Лишнее подтверждение того, что мы помогаем раскрыться способностям друг друга, проявить себя, думает она. И отзывается с улыбкой:

– А что. Звучит заманчиво.

Он как будто обескуражен. Или он не думал, что затея придется мне по вкусу? Плохо же он меня знает, думает Вибеке и хохочет.

Он натягивает через голову толстый свитер, напяливает кожаную куртку, глядя в зеркало, нахлобучивает шапку. Теперь, когда волосы убраны, глаза кажутся еще огромнее. Вдруг она понимает, что не хочет с ним расставаться. Что-то есть в его глазах, с чем стоит разобраться поближе. Она поднимается и идет к дверям, куртка там. Одевается, поворачивается и смотрит прямо на него, прислоняется спиной к стене у входа в туалет. Она чего-то ждет, она хочет угадать мысли, которые вертятся у него в голове.

Он отпирает дверь, они выходят. Мороз. Они слышат крики, из вагончика несется ругань, судя по тембру, какой-то мужчина вне себя от ярости.

Пока он стучится в соседний вагончик, она ждет поодаль. Открывает пожилой мужчина. Худенький коротышка, но лица ей не разобрать, он стоит в луче бьющего изнутри света, который играет в жидких, бесцветных волосах. Она видит, что он вручает пожилому кошелек и о чем-то шепчется с ним. Он высокий, но вынужден задирать голову, потому что коротышка стоит на лесенке на пару ступенек выше. Пожилой вытягивает сумочку из висящего у двери пальто, вынимает нечто и вручает ему. Оно звякает – это связка ключей. Коротышка глядит на нее. Она улыбается ему в ответ. Из недр вагончика доносятся детские голоса, мальчика и девочки, они, судя по звукам, играют в настольную игру.

Она семенит за ним через пустой парк. До чего ловко он лавирует между аттракционами, думает она. Физически развит. Быстроног. Он идет даже слишком быстро, из-за холода, наверно: ему хочется поскорее добежать до машины.

Выйдя из тиволи, он сворачивает налево, к темно-зеленой машине. Вибеке не знает, как такая называется. Вроде джипа. Может, даже военная, купленная на распродаже армейских излишков.

Он мельком взглядывает на нее, прежде чем открыть машину. Потом садится, тянется через пассажирское сиденье и изнутри распахивает дверцу с ее стороны. Вибеке ставит ногу на подножку и забирается внутрь. Он смотрит на нее, поворачивая ключ в зажигании. Он словно задает ей вопрос, но какой, она не понимает. И улыбается, чтоб успокоить его. Ей хочется, чтоб он перестал играть в загадки. Ей нравятся открытые люди, с ними легко иметь дело.

Машина заводится сразу. Они сидят и некоторое время смотрят друг на друга, потом он кладет руку на спинку ее кресла. Оборачивается и глядит в заднее стекло, сдавая назад, руль он крутит растопыренной ладонью.

Машина мощная, наверняка из тех, к которым они цепляют вагончики, думает она. И вспоминает, какие здоровые серые колпаки на колесах. Да, такой вездеход должен держать дорогу без проблем. Вибеке откидывается на сиденье, оно мягкое.

Он выезжает со стоянки перед управой и магазином, минует Культурный центр. На улице никого. Хотя кое-где все еще стоят припаркованные машины. Завтра разговоров только и будет что про тиволи, думает она. Культурная жизнь в их понимании. А спросите, когда в последний раз в местной церкви был джазовый концерт или когда выступал в здешней библиотеке писатель? То-то и оно.

Он выруливает на шоссе. Выжимает газ, переключает скорость, начинает работать печка. Он подается вперед и правой рукой вертит ручку приемника, пока не находит станцию с веселой эстрадной музыкой. Вибеке пристегивается ремнем. Он опять напевает себе под нос. Она смотрит на дорогу, ловит взглядом огоньки отражателей вдоль обочины. До чего тут редки по ночам машины на шоссе, думает она. Если кто-то из южных областей заедет сюда в темноте, удивится: зачем расставили фонари в чистом поле? Только проехав с полкилометра по освещенной дороге, видишь указатель – поворот к поселку и понимаешь, что здесь, представьте, живут люди.

Фонари кончаются, теперь за кругом света от фар – темень. Она не знает той песни, что он неустанно напевает – пара фраз, которые он бубнит снова и снова, хотя по радио поют совсем другое. Ей вдруг хочется спеть хором, как они пели в машине, когда она была девчонкой. Она закрывает глаза. А он здорово водит, думает она, плавно берет затяжные рыхлые повороты. Интересно, а по мне видно, что мне сейчас хорошо?

– Расскажи что-нибудь, – просит она. -Что?

– Что в голову взбредет. Он молчит.

Ладно, думает она, придется ему помочь. Я рада оделять его, одаривать, окучивать, пока камень не даст трещину.

– Есть такая присказка, – говорит Вибеке, – я ее обожаю.

– Да.

– Вот послушай:

В дальней-предальней дали раскинулось озеро,

Посреди того озера лежит остров,

На том острове стоит храм,

В храме чернеет колодец,

В колодце плавает утка,

У утки есть яйцо,

А в том яйце...

Она чувствует, что вот-вот заплачет.

– А в том яйце мое сердце, – шепчет она. Радио рассказывает о фильме, премьера которого прошла в больших городах. Похоже на репортаж из другой жизни. А в этой только дорога, машина, свет фар. Она смотрит на него, он смотрит вперед, очень сосредоточенно. Почти сурово, думает она. Видно, я своей присказкой всколыхнула в нем воспоминания, которые он давно забыл. И ей хочется погладить его по голове, коснуться буйных, жестких кудрей. Так она и делает. Он отвечает взглядом.

Она глядит вперед на дорогу, видит сугробы, торосы, лес. И везде снег, снег, снег. Они доехали до указателя с надписью, что до города еще столько-то километров.

Как будто уже и не холодно, думает Юн, хотя знает, что такого не может быть. По ночам мороз крепче. На дороге никого нет. Она вроде больше, чем днем, шире, и кажется еще, что до дома дальше идти. Он слышит за собой семенящие шаги. Оборачивается. Давешняя собака. Остановилась в нескольких метрах от него и что-то нюхает. Юн чувствует, как кровь стучит в висках. Значит, по крайней мере, сердце не остановилось. Он хлопает себя по ноге, кличет собаку. Она поднимает узенькую морду и бросает на него короткий взгляд прежде, чем потрусить дальше. Он берет пригоршню снега, пытается слепить снежок. Опять ничего не выходит, снег сухой. Руки мерзнут, он подкидывает снег вверх. Собака бежит назад, обнюхивает рассыпавшийся по дороге снег. Он притягивает собачину к себе, чешет ей шею, собака урчит. Юн припускает бегом, пес за ним.