Жильбер Синуэ - Мальчик из Брюгге

Когда он подходил к Слейсу, солнце уже поднималось над морем. Матросы суетились на палубах судов, стоящих у причала. Ян всматривался в флажки, развевавшиеся на верхушках мачт: Уинчелси, Ярмут, Фавершам, Стралзунд. Нигде он не углядел тот, на который надеялся, хорошо узнаваемый среди других: со львом святого Марка. И все же должно быть среди этих судов одно, отплывающее к югу. Не важно, в какой южный порт. Положив котомку на землю, Ян ждал.

Прошло более часа, прежде чем провидение соизволило явить себя, к сожалению — краешком. Мужчина, проходивший мимо, служащий, собиравший пошлину, любезно согласился ответить на вопросы Яна. Нет. Ни одно из находящихся здесь судов не собирается идти к югу, в Венецию — тем более. Да, должна прийти карака из Шотландии, плывущая в Пизу, но не раньше чем через неделю. А может, дней через десять. Слишком капризны ветра в это время года. И служащий с суровым видом заключил: «Твое место не здесь; лучше бы тебе вернуться к своим родителям».

Разочарованный и особенно раздраженный тем, что с ним обращались как с несмышленышем, Ян подобрал свою котомку и решил терпеливо переносить невзгоды. В конце концов, терпение было его второй натурой. Он научился ему за годы, проведенные за варкой лака, мытьем кистей, связыванием щетины.

Повернувшись, он пошел к Дамме. Там, в аванпорте, где впервые увидел свет Тилль Уленшпигель, он наверняка найдет убежище, а может быть, предложит свои услуги тому, кто в них нуждается, — всего за несколько монет; потому что нельзя проматывать деньги, оставленные ему Ван Эйком. Восемь дней, сказал сборщик пошлины. Пиза. Там видно будет. Восемь дней пройдут быстрее, чем иссякнет его терпение.

— Мальчик сбежал…

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Примерно час назад я пришел в дом Ван Эйка под предлогом справиться о здоровье Маргарет. Именно она-то и сообщила мне эту новость. Впрочем, она переживает меньше, чем ее служанка.

Окутанные темнотой, два собеседника едва могли видеть друг друга, освещенные лишь слабым лучиком, просачивающимся через щели закрытых ставен. У одного был сильный итальянский акцент, другой изъяснялся на безукоризненном фламандском. Темнота, прятавшая их лица, скрывала и возраст: им могло быть и по двадцать лет, и по шестьдесят. Достоверно только одно: безапелляционный тон мужчины с итальянским акцентом позволял думать, что он был главным.

— Вам, конечно, известно, что означает этот побег?

— Боюсь, да.

Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь хриплым и прерывистым дыханием итальянца.

— Действовать надо быстро. Если паренек ускользнет из наших рук, последствия будут неизмеримо серьезнее, чем в случае с Костером и другими. Костер! Неудача. Досадная неудача. Одной больше. — Он повторил, отчеканивая слова: — Действовать надо быстро!

— Но что делать? Мы не знаем, где он находится.

— А вы как думаете? Ребенок в таком возрасте, без денег, друзей и родителей не может уйти далеко. Если его нет в Брюгге, то он должен быть в окрестностях, где-нибудь в Термуйдене, Оосткерке или Дамме. Займитесь этим. Отыщите его!

— А если мы его найдем? Что с ним делать?

— Вы меня удивляете. Он знает слишком много!

— Конечно, но…

— Убейте его! Заставьте всех поверить, что он утонул. Инсценируйте его смерть. Но убейте его!

Повеяло нерешительностью.

— Это… это всего лишь ребенок. У нас нет уверенности, что он заговорит.

— Вы сами признались! У нас нет уверенности… Ничего нет опаснее неуверенности! Ей нет места в больших замыслах. Я ясно выражаюсь? — С поразительной решимостью иностранец заключил: — Убейте его!

Притаившись в углу ризницы церкви Сен-Жером, Ян грыз яблоко, купленное на рынке в Дамме. Убежище в церкви свято. Ни Маргарет, никто другой не решится на богохульство. Он часто слышал, что святые места давали прибежище и защиту самым закоренелым преступникам. Почему бы не дать их ребенку?

— Что ты здесь делаешь?

Ян приподнялся, его волосы взлохматились.

— Что ты здесь делаешь? — настойчиво повторил голос.

— Я… я спал.

Обдумывая ответ, запинаясь, он незаметно изучал мужчину, бесцеремонно разбудившего его. Небольшого роста, в черной сутане. Священник. У него было невероятно морщинистое лицо с маленькими серо-зелеными глазками, пристально впившимися в него.

— Как тебя зовут?

— Ян.

— Ян — это имя, а дальше?

Он выговорил первую пришедшую в голову фамилию:

— Ян… Костер.

— Почему ты здесь? У тебя, наверное, есть родители, дом.

— Нет. У меня нет больше родителей, нет и дома.

— Значит, ты сирота? Родни тоже нет?

Мальчик ответил отрицательно.

— Но ты ведь где-то жил?

— Конечно. Но отец и мать погибли во время пожара, сгорел и наш дом.

— Пожар? Где? Когда?

— Да около месяца. Меня сразу поместили в одну семью. Ужасные люди… они били меня целыми днями. Пришлось сбежать.

— Встань!

Поднимаясь, Ян чувствовал на себе тяжелый взгляд священника.

— Я не слышал ни о каких бедствиях, которые недавно случились в Дамме. Я уже десять лет в этой церкви и ни разу не видел тебя. Из какого ты города?

— Из Байеля.

— Байель? Но ведь до него больше ста лье! Каким ветром занесло тебя сюда?

— Я иду в Слейс. Дней через десять там будет разгружаться корабль, который направляется в Венецию. Я дол жен сесть на него.

Аббат перекрестился.

— Венеция… Почему Венеция?

Ян помедлил, прежде чем ответить:

— Родители часто упоминали этот город, в нем давно уже поселился брат моего отца. Семьи и родных во Фландрии у меня больше нет, и я решил найти пристанище и защиту у дяди.

— Господи милостивый! Да это безумие! В твоем возрасте не годится пускаться в такое плавание. Да и согласится ли капитан взять тебя на борт своего корабля?

— У меня есть деньги. Я могу оплатить свою поездку.

— Кто же облагодетельствовал тебя?

— Отец доверил мне их еще до своей смерти.

Аббат нахмурился и озадаченно посмотрел на мальчика.

— Повествование твое по крайней мере любопытно, — заявил он после минутного размышления. — Тем не менее мне хочется верить тебе. Что ты собираешься делать в ожидании прибытия этого судна?

— Не знаю. Я бы остался здесь, если вы разрешите.

Священник задумался.

— Ты знаешь, какой сегодня день?

Ян поколебался.

— Воскресенье?

— Прекрасно. Ты уже был на мессе?

— Нет.

— А пора бы. Ты хоть окрещен?

— О да!

— Следуй за мной.

Направляясь к дубовому шкафу с вырезанными на створках изображениями святых, священник спросил:

— Что ты умеешь делать? Тебя обучили какому-нибудь ремеслу?

— Я умею подметать, наводить порядок…

Ян чуть не продолжил: «…растирать краски, клеить панно…»