Эфраим Севела - Одесса — мама

Пристав.Не беспокойтесь, дорогая. На сей раз этот бандит Беня Крик от нас не уйдет: мы приготовили западню. И не без вашей помощи. Набив брюхо вашей вкусной пищей, мои люди постараются показать высокий класс.

Соня.Боюсь, что я перестаралась. Немного пересолила.

Пристав.Не беспокойтесь о таких мелочах. Мои люди гвозди переварят!

Сопровождающие их полицейские раздали последние свертки с пищей, пристав кивком головы велел им возвращаться, и они исчезли с пустыми корзинами.

Соня и пристав поднялись по ступеням в беседку, откуда открывался вид на море.

Форменная полицейская фуражка покатилась по ступеням беседки. Соня переступила распростертое тело пристава и сбежала по ступенькам вслед за все еще катившейся фуражкой.

Соня присела на скамью у колонны, увитой цветами. Пристав, придерживая болтающуюся на боку саблю, опустился на одно колено и прижал Сонину руку к своим усам.

Соня.Вы проявляете нетерпение, шалун.

Пристав.Я умираю от любви.

Соня.Вы не возражаете, если я спою… для вас?

Пристав.Сочту за честь.

Соня тихо запела романс. Пристав, принимая слова песни как обращенные лично к нему, замер на одном колене, прижав к груди мундира руку с фуражкой.

Соня.

Мужской голос отвечает ей со стороны моря.

Мужской голос.

Услышав этот голос, Соня просияла, и оба голоса слились в дуэте.

Сонин и мужской голоса:

Пристав.И в чем дело? Чей это голос?

Соня.Морской царь поддержал мою песню.

Пристав.Вы смеетесь? Или что?

С многообещающей улыбкой Соня протянула ему левую руку для поцелуя и, когда он склонил голову к ее руке, открыв широкий бритый затылок, Соня нанесла ему удар правой рукой. Пристав осел, потом рухнул на спину, широко раскинув руки.

Полицейские лежат вповалку по аллеям парка, застигнутые глубочайшим сном в самых невероятных позах. От густого храпа вздрагивают розы, роняя лепестки на клумбы.

Соня (пробегая). Действительно, пересолила.

Мадам Тартаковская, крупная, в теле, дама принимает гостей. Они пьют чай из стаканов в серебряных подстаканниках, и Боярский лезет из кожи вон, чтоб произвести впечатление человека светского, хороших манер. Он держит стакан, отставив мизинец, и при этом нещадно потеет и при каждом глотке немилосердно громко хлюпает.

Сват.Ах, мадам! Кто такой Беня Крик и кто такой ваш супруг? Две большие разницы. Достаточно вашему супругу чихнуть, извините за выражение, и от Бени Крика останется пыль. Только и всего! Так что, не берите в голову и давайте вернемся в делу, по которому мы пришли в ваш чудесный дом. Где, позволю спросить, ваша прелестная дочь?

Тартаковская.Она у себя, наверху. Читает французский роман.

Сват. Может быть, она спустится сюда и присоединится к нам?

Тартаковская.Ах, нет! Что вы? Она не так воспитана. Швейцарский пансион! Европа, мой дорогой, Европа! Мосье Боярский, лучше вы расскажите мне о себе. К примеру, как ваше здоровье?

Боярский.Ах, Боже мой, мы живем в Одессе и здесь попадаются клиенты, которые из вас душу вы— нут, прежде чем придут к соглашению. Кто имеет время думать о своем здоровье, когда все на нервах. И время — это деньги. Наибольшее, что я могу себе позволить, это принять горячие солевые ванны по дороге на деловую встречу.

Сват (изображая удивление). Вы принимаете солевые ванны?

Боярский.Каждый второй день. Как часы.

Сват с разыгранной гордостью смерил взглядом мадам Тартаковскую.

Сват.Скажем, на худой конец полрубля за каждую ванну. С ума сойти. Столько тратить!

Боярский.Пока мы молоды, мы денег не считаем. Греческий базар, кафе «Фанкони».

Сват.Вы посещаете кафе «Фанкони»?

Боярский.Каждый Божий день. Это единственное место, где можно встретить достойных людей.

Сват (хозяйке). Он посещает кафе «Фанкони». На самый худой конец, там оставишь за чашечку кофе не меньше тридцати пяти копеек. Если не сорок.

Боярский.Извините меня, дражайший, если я, будучи моложе вас, позволю себе перебить вас, но «Фанкони» обходится мне рубль каждый день… если не полтора.

Сват (с разыгранным возмущением). Так вы же расточительны, как неразумное дитя. Я бы сказал — выродок рода человеческого! Сколько вокруг семей живут на тридцать рублей в месяц и еще учат детей игре на скрипке! Вы слышали, мадам, человек, не задумываясь, швыряет тридцать рублей на ветер. Нет, как вас только земля держит?

Тартаковская.Вы несправедливы к нашему гостю. Молодая кровь! И чтоб тратить, надо уметь зарабатывать. Как я понимаю, вы, мосье Боярский, настоящий джентльмен, а это очень ценное качество.

Сват.Он еще такой по той причине, что у него имеется дядя — миллионер в Америке. Умирающий теперь с Божьей помощью и не имеющий никаких наследников. Только единственный племянник —мосье Боярский.

Тартаковская.Все в руках Божьих и все, что я могу сказать, если сделаем дело, как достойные люди, вы добьетесь вашего счастья до конца ваших дней. Чтоб вы жили до ста двадцати.

Голос Тартаковского донесся сверху.

Тартаковский.Кто у нас?

Он стоит на лестнице, недовольно разглядывая поздних визитеров. Мадам Тартаковская поспешила к нему, колыхаясь всем телом.

Тартаковская. Деточка моя! Хорошо поспал? Это мосье Боярский, прекрасный молодой человек… по поводу нашей дочери…

Тартаковский.Кто их пустил в дом?

Мадам пытается успокоить мужа, обнимает его.

Тартаковская. Я их пригласила. И осталась очень довольна. Мосье Боярский в таких молодых годах уже имеет свое собственное дело… Сто пятьдесят костюмов в месяц. Каждый вечер проводит у «Франкони»

Боярский несмело глядит на пронизывающего его оценивающим взглядом тестя.

Боярский.Дюжину раков каждый вечер, не менее…

Тартаковский.Еврей, который ест некошерных раков? Может быть, вы еще и лакомитесь лягушками? Как французы?

Тартаковская.Но раки это не лягушки.

Тартаковский.Славно! Вы, как вас зовут, не помню…

Боярский.Боярский.

Тартаковский.Правильно. Боярский.