Алек Стюарт - Жизнь — это судьба

Он был довольно молод, с внушительным набором орденских ленточек на отлично сшитом мундире и довольно приятной улыбкой. Оба были абсолютно трезвые, но в приподнятом веселом настроении; они громко переговаривались и о чем-то шутливо спорили. Я увидела, как у медсестер поползли вверх брови.

Хотя Рейн была в гражданском платье, я поняла, что мои собеседницы узнали ее, а по выражению их лиц догадалась, что с подобным эскортом она появлялась здесь и раньше. Одна из девушек, не скрывая своего презрения, сказала:

— Эта, по-моему, тоже одна из ваших.

— Да, — призналась я холодно, — одна из наших, волею судьбы. — И вместо того чтобы подняться к себе в комнату, я вопреки первоначальным намерениям подошла к Рейн и проговорила: — Привет, Рейн, как поживаешь?

Она повернулась и, увидев меня, внезапно перестала улыбаться.

— Вот те раз, Вики собственной персоной... да еще и в погонах лейтенанта. По правде говоря, тебя-то я и ищу, подожди, не убегай.

Представив меня полковнику, Рейн с такой же непринужденностью, с какой перед этим встретила меня, предложила ему оставить нас одних. Полковник запротестовал, доказывая, что вечер еще только начался и что она обещала танцевать с ним. Но Рейн, не дослушав, остановила его и, проводив до двери, вернулась ко мне.

— Давай выпьем кофе, — предложила она, указывая на свободный столик.

— Послушай, я вовсе не собиралась портить вам обоим вечер. Я...

— Ты ничего не испортила. Кроме того, я очень устала, и мне порядком надоела эта вечная суета.

Выглядела Рейн действительно утомленной, подумала я, разглядывая ее исподтишка, когда она заказывала кофе юноше-официанту с сонными глазами, явившемуся на зов.

В уголках рта и возле глаз появились заметные морщины, и она сильно постарела с тех пор, когда я видела ее в последний раз. Она все еще выглядела красивой, но куда-то подевались прежняя кипучая энергия, живость и почти надменная самоуверенность. Теперь это была всего лишь высокая, привлекательная, очень стройная женщина, каким-то непонятным образом растратившая понапрасну молодость и потерпевшая от жизни сокрушительное поражение; не исключено, конечно, что все это было лишь плодом моей фантазии. Произошедшие с ней перемены так поразили меня, что неприязнь, которую я всегда к ней испытывала в прошлом, уступила место состраданию, и я с большей теплотой в голосе, чем хотела сперва, сказала:

— В самом деле? Мне очень жаль. Приходится в последнее время много работать?

— В отделе кадров? Господи, вовсе нет! У меня масса свободного времени, очень удобная кровать и каждый вечер танцы. Совсем не как у вас, героинь, прошедших с передовыми дивизиями через всю Бирму.

Говорила она насмешливым тоном, с кривой ехидной улыбкой, такой знакомой по прошлым встречам. Тем не менее меня сильно удивили ее нынешние суждения. Ведь до перевода в штаб, где, по ее признанию, у нее была «масса свободного времени», она вместе с Джилл находилась в Импхале и добросовестно выполняла свои нелегкие обязанности.

Нам принесли кофе. Рейн открыла небольшую дамскую сумочку, расплатилась с официантом и, будто только что вспомнив, вынула какое-то письмо и протянула его мне.

— Меня попросил передать это тебе наш... ну, назовем его наш «общий знакомый».

Ее голос звучал спокойно, но я почувствовала затаенную антипатию. Взяв письмо, я с изумлением узнала на конверте почерк Алана.

— Оно же от Алана Роуана!

— Знаю. Это он попросил передать.

— О! . . Ты виделась с ним? Вероятно, вчера?

— Ты очень проницательна, Вики, — кивнула Рейн. — Именно вчера. Я поехала на станцию, чтобы забрать кое-какие вещи, которые следовало отправить в Барракпор, и в это время туда прибыл поезд Алана. Он страшно обрадовался встрече со мной: это избавляло его от длительных хлопот по выяснению твоего местонахождения. Ах, не пугайся. — Она смотрела с нескрываемой насмешкой. — Сегодня утром он уже проследовал дальше, в Бомбей. Мне кажется, он хочет лишь нежно попрощаться или сообщить тебе свой адрес. Почему бы тебе не прочитать и не узнать?

Я развернула сложенные листки и сделала вид, что внимательно читаю. В них между прочим сообщалось название корабля, который должен был доставить Алана на родину, и перечислялись гавани, в которых предполагалось делать по пути остановки. Подняв глаза, я встретилась с пристальным взглядом Рейн, в котором светилась откровенная неприязнь, и лихорадочно старалась угадать, зачем она меня искала.

— Как я поняла, Алан все еще безнадежно влюблен в тебя? — спросила она довольно бесцеремонно. Я ничего не ответила, но Рейн не отступила: — Он сказал, что ты вышла замуж, и Леони подтвердила это сегодня за завтраком. Я едва поверила своим ушам, но, по-видимому, ты действительно замужем. Или они оба ошиблись?

— Нет, не ошиблись, — ответила я как-то вяло. — Я вышла замуж в Австралии.

— Но ты не доложила об этом, не так ли? Я всегда думала, что ты и Алан...

— Ничего подобного, — поспешно перебила я. — И я доложу о состоявшемся бракосочетании, когда увижу завтра начальницу.

— Через два месяца после события? — заметила Рейн с сарказмом. — А ты не очень торопишься.

Я поставила чашку и закурила, предложив предварительно сигарету Рейн.

Она отрицательно покачала головой.

— Спасибо. Предпочитаю свои. Привыкла вот к этой марке.

Она достала из сумочки американские «Честерфилд», привычно постучала пальцем по пачке и вытянула сигарету. Рейн была старше меня на пять лет, и, тем не менее, в ее поступках сквозил какой-то ребяческий вызов, нарочитое бахвальство своим положением. Она курила сигареты полковника, хотя он для нее так мало значил, что она услала его, едва удостоив ласкового слова. А ее муж умер в плену на строительстве Таиландской железной дороги.

Эти мысли, вероятно, отразились на моем лице, потому что я увидела, как Рейн вспыхнула. Она долго молчала, бесцельно вертя в руках кофейную чашку.

Медсестры, с которыми я перед этим разговаривала, поднялись из-за стола и, проходя мимо нас, холодно пожелали нам спокойной ночи. Рейн не ответила; когда же девушки вышли, она — визгливо и сердито — взорвалась:

— Сидишь такая довольная собой и уверенная в своей правоте! Ее посылают в Австралию с определенным заданием, а она там, видите ли, как бы между прочим выходит замуж. Вернувшись, не торопится, как положено, доложить, но через какие-то две недели успевает разбить сердце несчастного Алана Роуана. И у тебя еще однажды хватило нахальства заявить мне, что я не имею права развлекаться с другими мужчинами, так как у меня есть муж Родди. Если ты помнишь, мы тогда вдрызг разругались.

— Да, помню, — сказала я, — но это было давно. Нужно ли нам теперь снова ссориться? В конце концов, нам вместе лететь в Рангун завтра.