Жанна Свет - Математические досуги

Я слушала ее очень напряженно, чтобы запомнить все точно, ведь я не могла записывать, когда она рассказывала мне очередной эпизод своим слабым голосом, задыхаясь и останавливаясь. Потом, дома, я записывала услышанное, но поскольку переспрашивать времени не было, память моя работала в усиленном режиме.

Однажды, просматривая уже написанное, я обнаружила пробел в ее рассказах и спросила у нее, почему она ничего не говорит о своих учебе и работе: ведь подводя итоги жизни, невозможно обойтись без таких важных составляющих жизненного успеха как работа, карьера, материальный достаток… И о детях тоже ни слова…

Больная страшно удивилась.

— Я рассказываю вам о жизни, — сказала она, — при чем же здесь карьера?

Разве работа ради куска хлеба может считаться частью жизни? У меня работа никогда к жизни отношения не имела. Восемь часов ежедневно — по будням — я не жила, я была функцией, но не человеком. В пять часов вечера я снова становилась собой, и жизнь продолжалась.

Никогда меня не интересовала моя работа. Я делала ее добросовестно настолько, чтобы не нужно было переделывать собственные ляпы, да еще и вызывать на свою голову гнев начальства.

Я и в детстве вела себя хорошо только по одной причине: чтобы не давать повод, кому попало, делать мне замечания.

Я очень хорошо всегда училась. И способности были, и усидчивость, и интерес. Но фанатической заинтересованности чем-нибудь одним во мне не было — многое было интересно. Как тут выбрать профессию? Я и в институт пошла, чтобы свои сто пятьдесят зарабатывать чистой работой в теплом помещении. Вы же знаете, какие оклады у женщин без диплома… Слезы! Помочь мне никто не мог и не хотел, я должна была рассчитывать только на себя, а потому и пошла в технический институт. И училась неплохо, и работник из меня получился нормальный. Трудовых истерик со мной никогда не случалось, но дело свое я знала и делала не хуже других.

Кроме того, все всегда говорили, — и в институте, и на службе — что у меня легкий характер: ни ссор, ни дрязг, ни капризов.

Какой легкий характер! Какой вообще, характер может быть у функции? Откровенничать с кем-то на работе о своей жизни я не считала возможным: я не собиралась становиться библиотечной книгой. Ссориться? О чем, по какому поводу? Они все были не интересны мне — случайные чужие люди. Вот и не было ни дрязг, ни сплетен.

О детях не говорю… А что о них говорить? Дети получились хорошие, но это не моя заслуга. Я, знаете ли, в принципе не склонна ставить хоть что-то себе в заслугу.

Люди неправильно понимают суть своих, как им кажется, успехов, не хотят понимать, что дело не в их невероятных качествах, а в обычном везении и, если хотите, — судьбе.

Да ладно вам, ну и что — престижный вуз? У вас есть гарантия, что рядом с вами не сдавал экзамен кто-то более умный и подготовленный, но у него в тот день голова болела или бабушка умерла? Потому я и говорю — удача!

Так и с детьми. Максимум, что могут сделать родители — это привить хорошие манеры — помните: ум дураков? — и не наделить свое чадо комплексами. Все.

Я думаю, мне повезло в том смысле, что дети родились без паталогий в характерах. Они не пытались хулиганить, охотно учились, и мне оставалось только обеспечить их возможностью учиться. Мы все, что зарабатывали, в их образование вложили, все ушло на музыкальную и художественную школы, бассейн, иностранные языки. Я не считаю своих детей своим успехом, простое везение.

Да и рассказываю я не об успехах или неуспехах. Я рассказываю о себе, а для меня важнее всех успехов была всегда любовь.

Я спокойно обходилась без итальянских сапог, дорогой еды, развлечений… Запросто! Но без любви жить я не могла, я начинала задыхаться. Но именно любви мне всю жизнь и не хватало, и я прожила всю жизнь полузадохнувшейся.

Да, романы были… Но любви… такой, какой я ее видела… Никто и никогда не любил меня так, чтобы я ответила в полную силу. Если бы это произошло, мы были бы легендарной парой, вроде Орфея и Эвридики.

Я вижу вам смешно — пример насмешил, да? Очень уж затертый образ. Знаю, до безвкусицы. Но что делать, если самое лучшее — лучшие слова и понятия — люди затерли и замызгали?

Всю жизнь я жаждала любви и всю жизнь мне ее не хватало. Родители мои были холодными людьми, меня не ласкали, не называли нежными словечками, не баловали.

Уже в четыре года я знала, что не имею права капризничать, плакать, просить. Я должна была есть то, что дают, носить, что укажут, не жаловаться и всегда иметь хорошее настроение. Очень рано я поняла, что не слишком им нужна. Зачем они меня рожали — это было мое главное недоумение детства. Одно время мне даже казалось, что я приемный ребенок. Поневоле такие мысли приходят в голову, когда видишь вокруг себя детей, которые и ленятся, и капризничают, и грубят родителям, а те все равно на них надышаться не могут и ходят перед своими чадушками наглыми на задних лапках.

Потом из этих чадушек вырастали люди, уверенные в своей непревзойденной ценности для всего человечества и жизни, в общем. Они знали, что весь мир — для них, уверенно шли по этому миру, не глядя под ноги и по сторонам, и даже не замечали тех, кого толкали или сбивали с ног на пути своего триумфального шествия. А если они вырастали вполне доброжелательными и хорошими людьми, они были увереннее в себе, чем я, не страдали комплексами неполноценности и вины перед всеми.

Вот что родители сделали со мной — я не верила в свою ценность для кого-либо на этой земле. Если такие близкие люди, как папа и мама, были недовольны мною — всегда, надо сказать, — то что должны были думать по моему поводу люди чужие? Значит, нужно было задобрить, заслужить любовь, как будто любовь можно заслужить!

Меня никогда не хвалили ни за что. Даже за отличную учебу. А как еще я должна была учиться? Родители меня кормят-поят, а я, неблагодарная, посмела бы еще и учиться плохо?

Они хотели выглядеть нормальной семьей с ребенком, но ребенок этот должен был не требовать хлопот и трат. У них не было денег на меня никогда. Ни на занятия музыкой, несмотря на мой абсолютный слух, ни на частные уроки английского языка — я его выучила сама, да так, что потом подрабатывала переводами, ни на нормальную одежду и обувь. Школа выделяла мне материальную помощь, и я была вынуждена носить вещи, купленные на эти деньги, хотя мне всегда была противна направленная на меня благотворительность.

Я до сих пор больше любых подарков люблю вещи, купленные самостоятельно на заработанные деньги. А зарабатываю я с четырнадцати лет, и никому не должна ничего — мне никто не помогал выжить.

Знаете, они даже о моем здоровье не слишком заботились. Мама всегда рвала и метала, когда я имела нахальство заболеть — ведь нужно было со мной по врачам ходить.