Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

Вдруг он понизил голос и спросил:

— Госпожа Баттин, можете ли вы поклясться, что рассказали мне правду? Зачем вы ищете Дамиана?

Джульетта побледнела. Пот выступил на лбу. Сердце забилось как сумасшедшее. Что взбрело ему в голову? Нет, она не рассказала ему правду, но ведь и не солгала. Она ищет Дамиана по личным причинам, объяснить это очень сложно, и в ее маленькой лжи нет ничего дурного. Но тон собеседника стал вдруг угрожающим, будто он заподозрил ее в каких-то злонамеренных кознях. Она взяла себя в руки, изобразила самую скромную девичью улыбку, на какую была способна, даже покраснела слегка и сказала:

— Потому что мне очень нравился мальчик, писавший мне письма. А сейчас мне действительно надо идти.

Она встала. Ортман тоже поднялся. Он выглядел теперь еще более подавленным, чем в начале разговора.

— Пожалуйста, подождите минутку.

Сказал едва слышно. Даже подошел к двери и выглянул, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Потом снова повернулся к ней.

— Отношения Дамиана с родителями нельзя назвать хорошими. Фернандо Альсина человек очень вспыльчивый. Когда Дамиан был в переходном возрасте, его отец совершил большую ошибку. Думаю, именно этого человека следует винить в том, что Дамиан повел себя вызывающе. И я не могу предсказать, как отнесется его семья к вашему звонку. Насколько я знаю, они не поддерживают отношений с сыном. Я предупреждаю вас, чтобы вы знали, на что идете…

Джульетта кивнула и сделала шаг к двери. Прочь отсюда. Скорее прочь от этого человека, чье поведение пугает ее все сильнее. С ним что-то не так. А у нее нет желания разбираться, что именно. Больше он ничем не может помочь. Семья Дамиана ее не интересует. Она все равно не станет им звонить. Идти к учителю было глупо. Нужно расспросить танцоров, а если встретиться с ним не удастся, в субботу улететь домой. У нее уже просто нет сил. Она устала от всей этой ситуации, этого города и этих странных людей.

— Спасибо за все, — сказала она, протягивая руку. — К сожалению, мне пора в театр.

— Ну да, конечно. Простите.

Так-то лучше. Теперь он извиняется. Ортман прошел вместе с ней через учительскую до двери, коротко пожал на прощание руку и, стоя на пороге, проводил взглядом, пока она спускалась по лестнице. На полпути она оглянулась, увидела долговязый силуэт на прежнем месте и махнула рукой. Он тоже слегка приподнял левую руку, глядя ей вслед, словно привидение, готовое тут же раствориться в воздухе.

Джульетта едва сдерживала слезы. Почему все здесь так странно? Так необычно? Она опять одна. Ей предстоит провести много часов без дела, без ясной цели, без единого человека, с которым можно было бы перемолвиться словом. Она быстро пересекла холл, не обращая внимания на его пышное убранство. Снаружи солнечный день ослепил ее, горячий воздух, словно нагретое полотенце, окутал лицо. Перед зданием никого не было. По улице Болибар ползли вездесущие такси.

Она не представляла, куда ехать. Прошла несколько шагов, перешла через улицу Йоригожьен и вдруг оказалась в прелестном дворике одного из бывших правительственных зданий, как бы воскрешавшем колониальное прошлое страны. Первое место, хотя бы отчасти соответствовавшее сложившемуся у нее стереотипу латиноамериканского города: стены, выкрашенные белой краской, скамейки из темного дерева, яркие цветы и растения, часовня. Джульетта устроилась на одной из скамеек, рассеянно оглядывая высокие стены, окружавшие двор.

Все напрасно. Она ошибается. Дамиан. El loco. Сумасшедший. Танцор танго из такой семьи? Он состоит из каких-то совершенно несовместимых частей. Ей вспомнился Лутц, его замечание, что Дамиан особенный и поэтому многие в Буэнос-Айресе относятся к нему враждебно. Разумеется, Дамиан знатного происхождения. Она попыталась представить себе его юным, очень одаренным и целеустремленным школьником, выигрывавшим олимпиады по математике. Ничего не вышло. Люди меняются. Но, похоже, превращение, произошедшее с Дамианом, оказалось столь резким, что даже родители отдалились от него. Разве такое бывает? Может быть, это необратимые изменения личности? Но почему тогда ей было так хорошо с ним, почему она чувствовала глубинную с ним связь? «Потому что ты очень наивна, — произнес какой-то голос внутри. — Потому что тебе ни в коем случае не надо было идти в тот вечер в театр „Хамелеон“. А теперь какому-то сбежавшему от тебя идиоту ты веришь больше, чем собственному отцу».

Она вскочила, чтобы как-то заглушить голос. «Ну еще недельку! — выкрикнула ему. — Неделю я проведу в поисках. Хочу посмотреть ему в глаза. Я должна знать ответ». Громкий гудок вернул ее с небес на землю. В двадцати сантиметрах от ее лица выросла красная стена. Она сделала шаг назад и ошеломленно уставилась на автобус, в который чуть не влетела. Водитель яростно размахивал руками. Чьи-то усталые лица удивленно взирали на нее сверху через стекло.

Зал на втором этаже кафе «Идеал» выглядел еще более замызганным, чем на первом, куда Джульетта заглядывала позавчера. Впрочем, и наверху были заметны остатки былой роскоши — колонны из розового мрамора, светильники артдеко, резной деревянный потолок. Но упадок ощущался еще сильнее: стены пожелтели от никотина, стулья обросли пылью, бело-розовые скатерти с обтрепанной каймой во многих местах были прожжены или прорваны насквозь. Вдоль стен у всех на виду тянулись толстые газовые шланги, крепившиеся к приборам, напоминавшим ламповые радиоприемники. На самом деле это были калильные сетки, подведенные к серым блестящим жестяным рефлекторам; очевидно, зимой они брали на себя функцию отопления. По сравнению с ними вентиляционные отверстия размером с колеса трактора, забранные решетками с отпечатанным на них годом производства — 1937 — казались чересчур современными. Эмалированные таблички на стенах призывали воздерживаться от плевков на пол в гигиенических целях — призыв, по счастью, с течением времени утративший актуальность.

И атмосфера в этом зале казалась какой-то нездоровой. Общее впечатление — нечто среднее между танцами в доме престарелых и балом одиноких сердец — порождало разочарование, чтобы не сказать угнетало. Танцевальные пары изо всех сил старались двигаться в такт музыке со сложным ритмом, доносившейся из динамиков. Партнеры крепко держались друг за друга, чтобы не потерять равновесие в сложных фигурах.

Джульетта отвергла четыре приглашения и теперь с ужасом следила, как к ней приближается пожилой господин в съехавшем набок парике, которого нисколько не испугали неудачи предшественников, — он, похоже, имел твердое намерение, несмотря ни на что, вытащить ее на площадку. Она отказала дружелюбно, но совершенно определенно, опустила глаза и отпила колу. А Дамиан-то рассказывал, что в Аргентине, мол, приглашение на танго предваряется тонкой игрой взглядов и улыбок, чтобы уберечь возможного неудачника от позора! Куда ж ей еще смотреть, чтобы они все поняли наконец, что танцевать она не желает! Не хочет и не может! И вообще через пять минут отсюда сбежит! Удручающее завершение еще одного дня — не продвинувшего ее ни на шаг.