Мишель Уэльбек - Расширение пространства борьбы

У первого представителя министерства сельского хозяйства голубые глаза. Он молод, носит маленькие круглые очки, надо полагать вчерашний студент. Несмотря на свою молодость, он производит более чем серьезное впечатление. Во время совещания он будет постоянно делать какие-то записи, иногда в самые неожиданные моменты. Это явно начальник, если не сейчас, так в будущем.

Второй представитель министерства – мужчина средних лет, со шкиперской бородкой, как у строгих наставников в детском комиксе «Клуб Пяти». Похоже, он имеет большое влияние на Катрин Лешардуа, сидящую рядом с ним. Это теоретик. Во всех своих выступлениях он будет призывать нас к порядку, напоминать, сколь важна методология, а если взять шире – как важно всё обдумать перед тем, как начать действовать. В данной ситуации эти призывы непонятны: что тут обдумывать, если программное обеспечение уже куплено, – однако я не решаюсь высказаться. Я сразу почувствовал, что не нравлюсь этому человеку. Как завоевать его расположение? И я решаю: при каждом его выступлении буду ему поддакивать с глуповато-восторженным видом, как будто он раскрыл передо мной бездны премудрости. Тогда он наверняка подумает, что я – очень исполнительный молодой человек, готовый по его приказу устремиться в нужном направлении.

Третий представитель министерства – Катрин Лешардуа. Сегодня она, бедненькая, вроде как погрустнела; от ее прежней воинственности ничего не осталось. Маленькое некрасивое личико насуплено, она то и дело протирает очки. Не исключено даже, что она плакала; вполне могу представить себе, как утром, одеваясь в одиночестве, она вдруг разражается рыданиями.

Четвертый представитель министерства – прямо карикатура на деятеля социалистической аграрной партии; он в сапогах и в теплой куртке с капюшоном, словно только что вернулся с полевых работ; у него окладистая борода, он курит трубку; не хотелось бы мне быть его сыном. На столе перед ним выложена напоказ книга под названием «Освоение новых технологий в сыроваренной промышленности». Не понимаю, что он тут делает, – ведь явно ничего не смыслит в обсуждаемой теме; должно быть, это представитель рядовых аграриев. Как бы там ни было, он, по-видимому, поставил себе целью накалить атмосферу и спровоцировать конфликт частыми замечаниями насчет «бесполезности таких совещаний, которые в итоге ничего не дают», или же «компьютерных программ, которые подбирают в министерстве кабинетные работники и в которых совершенно не учитываются реальные потребности тружеников полей».

Напротив него сидит сотрудник моей фирмы, который неутомимо – и на мой взгляд, довольно-таки неуклюже – парирует его замечания, притворяясь, будто думает, что тот нарочно всё преувеличивает, то есть просто-напросто шутит. Этот человек – один из моих начальников; кажется, его зовут Норбер Лежайи. Я не знал, что он будет на этом совещании, и не могу сказать, чтобы меня радовало его присутствие. Физиономия и манеры у него в точности как у свиньи. Он не упускает ни малейшей возможности посмеяться – долгим сальным смехом. Когда он не смеется, то не спеша потирает руки. Он полный, даже тучный, и обычно я с трудом переношу его ничем не оправданное самодовольство. Но сегодня утром я чувствую себя очень хорошо, и раза два я даже рассмеюсь вместе с ним, когда он сострит.

Во время совещания в комнате будет эпизодически появляться еще один, седьмой участник, внося оживление в рабочую обстановку. Это начальник «отдела разработок по информатике» министерства сельского хозяйства, с которым я разминулся позавчера. Кажется, что он прямо-таки задался целью воплотить в себе особо динамичный тип молодого, напористого руководителя. В этом отношении он намного превзошел всё, что мне когда-либо приходилось видеть. Рубашка у него расстегнута, словно ему некогда было даже застегнуться, галстук сбился набок, словно от стремительного движения вперед. В самом деле, он не ходит по коридорам, а носится. Он бы летал, если бы мог. Лицо у него лоснится от пота, волосы взлохмаченные и влажные, как будто он только что вылез из бассейна.

Войдя в комнату в первый раз, он замечает меня и моего начальника; и каким-то непостижимым образом мгновенно оказывается рядом с нами; честное слово, он преодолел расстояние в десять метров меньше чем за пять секунд – во всяком случае, я не успел проследить за его перемещением в пространстве.

Он кладет мне руку на плечо и ласково заговаривает со мной, бесконечно извиняясь за то, что позавчера заставил прождать зря; я лучезарно улыбаюсь и говорю, что это пустяки, что я все понимаю, что я уверен: рано или поздно наша встреча состоится. Я вполне искренен. Трогательный момент: он наклоняется ко мне, ко мне одному; можно подумать, мы – влюбленная пара, которую жизнь соединила вновь после долгой разлуки.

До конца совещания он появится еще дважды, но не войдет, а останется на пороге и будет обращаться исключительно к молодому человеку в очках. И каждый раз первым делом с чарующей улыбкой извинится, что помешал; он стоит на пороге, держась за дверные створки, балансируя на одной ноге, словно распирающая его кипучая энергия не позволяет ему долго оставаться в неподвижности.

Само совещание мне почти не запомнилось; во всяком случае, там не было принято никаких конкретных решений, разве что в последние пятнадцать минут, наспех, перед самым обедом, когда был установлен график подготовительных занятий в провинции. Меня это прямо касается, поскольку выезжать туда предстоит мне; поэтому я быстро записываю даты и места проведения занятий на листке бумаги, который потеряю вечером того же дня.

Всё в целом мне заново объяснят на следующий день, на брифинге у теоретика. Я узнаю, что речь идет о сложной трехступенчатой системе подготовки, разработанной министерством (то есть, если я правильно понял, им самим). Задача системы – оптимальным образом соответствовать нуждам пользователей, последовательно проводя их по трем взаимодополняющим, но органически независимым друг от друга ступеням. Весь замысел несёт на себе несомненную печать выдающегося интеллекта.

Конкретно это выражается в том, что мне предстоит серия командировок: сначала на две недели в Руан, потом на неделю в Дижон и, наконец, на четыре дня в Ларош-сюр-Ион. Я уеду первого декабря и вернусь к Рождеству, что позволит мне «провести праздник в кругу семьи». Таким образом, не забыт и фактор «внимательного отношения к человеку». Потрясающе.

Я узнаю также – и это для меня неожиданность, – что буду вести занятия не один. Моя фирма решила послать двух человек. Стало быть, работа в тандеме. В течение двадцати четырех минут, при напряженном молчании аудитории, теоретик излагает преимущества и недостатки преподавательской работы в тандеме. В итоге преимуществ, по-видимому, оказывается все же больше.