Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих

– О, я знаю, – соглашается Белинда, слегка толкая рукой Лорен в белое плечо. – Я и сама делала подобную ошибку. – Она кивает, закатывая глаза. – В любом случае, ну, если вы беспокоитесь по этому поводу… – Она наклоняется вперед и шепчет Лорен на ухо: – Я вас прощаю. Я хочу сказать: ну какие там приглашения между друзьями?

– Вот вы где! – громогласно восклицает Дерек, вклиниваясь между ними. – Я все никак не мог понять, где ты, Белинда. В приглашении написано: шесть! – вскрикивает он. – Полагаю, ты хотела эффектно опоздать Ты еще выучишь эти привычки Белинды, Лорен, – говорит он, поворачиваясь к хозяйке, – когда узнаешь нашу маленькую банду хорошенько. Она всегда эффектно опаздывает, но она и вообще ужасно эффектная персона. – Он кладет ей руки на плечи. – Ты выглядишь фантастически, дорогая. Фантастически. Тебе не кажется, Лорен?

– Да, – говорит Лорен, разглядывая Белинду, словно телку-призершу сельскохозяйственной выставки. – Я бы сказала, ты выглядишь действительно фантастически. – Она улыбается. Глаз эта улыбка не касается. Она наклоняется вперед и шепчет Белинде на ухо: – Очень смело, – и, прежде чем уйти, добавляет: – Приятного вечера, Бетина.

– О, Бетина! Какое хорошее уменьшительное имя! – кудахчет Дерек. – Никогда раньше этого не слышал. Пойдем, Бетина…

– Белинда, – шипит Белинда.

– Ну хорошо. – Он замирает от этого замечания. – Пошли! Барбаре и Хоуарду не терпится тебя увидеть. – Обнимая Белинду рукой, Дерек ведет ее сквозь праздничное сборище. Мэри следует позади и сканирует глазами толпу, выискивая Джанфранко.

Садись, садись, – говорит Барбара; большие голубые глаза ее округлились от воодушевления, пламя свечей блестит на тяжелом золотом браслете. – Признайся, Белинда, – взволнованно заявляет она, – тебе вообще верится в такую вечеринку? Тебе верится, что может быть такой дом? Он такой великолепный, такой прекрасный! Мы никогда ничего подобного не видели в Валь-ди-Санта-Катерина! А ты обратила внимание на еду? У нее там эти маленькие штучки… Ты видела оркестр? Видела декорации? Видела, сколько шампанского?

– Это «Просекко», – говорит Белинда.

– Я знаю, но правда, – Барбара переводит дух, – это лучшая вечеринка, которую я когда-либо наблюдала в долине. Вообще когда-либо. Хоуард согласен со мной. Да, Хоуард?

– Абсолютно, – говорит Хоуард. Глаза его почти совсем закрыты, настолько он пьян.

– Ты должна признать, Белинда, – Дерек откидывается на спинку своего стула, – это… это лучше, чем любая вечеринка, которую кто-либо из нас когда-либо устраивал.

– Ну, фактически я никогда не устраивал вечеринок, – говорит Хоуард.

– Да никто из нас, – продолжает Дерек. – Я хочу сказать, ты ведь ничего подобного не устраивала, да, Белинда?

– Я также никогда не закрашивала фрески, как это сделала она, – выговаривает Белинда, наливая себе еще немного «Просекко» из бутылки на столе.

– Она это сделала? – говорит Барбара, запихивая в рот тост с анчоусами. – Мм-м, Боже мой, это восхитительно! Белинда, попробуй.

– Да. Она действительно все закрасила. Даже несмотря на то что полиция Bell'Arti приезжала, чтобы ее остановить. – И Белинда продолжает рассказывать о культурном вандализме Лорен своей рассеянной аудитории, не склонной прислушиваться к ее словам.

Мэри скучает. Вечер столь юн, звезды блестят, джаз так притягателен, что она почти испытывает искушение пойти и потанцевать сама с собой. Но вместо этого сидит, постукивая ногой, прихлебывает «Просекко» и таращится на танцующих. Джованна и Роберто тоже семенят по площадке: они выглядят пожилой, но все еще очень влюбленной парой. Парикмахерша Белинды танцует с таким видом, будто действительно умеет двигаться, как Кайл, например. В белой рубашке и джинсах, босой, он раскручивает в танце одну из невесток семейства Бьянки – такую серьезную, будто ее жизнь от этого зависит. Мэри наблюдает за ним. Он смеется и улыбается, активно жестикулирует руками, разговаривая по-итальянски. Девушка улыбается ему в ответ. Мэри тоже улыбается. Она снова сканирует взглядом толпу, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки Франко. Они не говорили об этой вечеринке накануне, когда встретились в Серране, но теперь, видя, что все семейство здесь, она уверена, что и он тоже пришел.

Внезапно в кустах позади них раздается шорох. Дерек оборачивается.

– Что за черт? – спрашивает он.

– Вот черт, – говорит Хоуард, стараясь сфокусировать взгляд.

Снова раздается шум, из темноты появляется высокая темная фигура. Это Франко. Его черная рубашка без ворота расстегнута, гладкий, загорелый живот блестит в пламени свечей, темные волосы взъерошены. Он так красив, что Мэри вынуждена вонзить в ладонь ногти, чтобы не заскулить.

– Signore 94, – говорит он, губы его складываются в улыбку, он делает поклон и щелкает каблуками.

– Здравствуй, Франко, – отвечают Белинда, Барбара и Мэри хором, улыбаясь и таращась на него.

– Какой приятный вечер! – заявляет он.

– Да, – кивают все три женщины.

Потом снова раздается шорох, и из кустов выныривает хорошенькая девушка с длинными курчавыми волосами. Она склонила голову и заталкивает круглую грудь обратно в белый лифчик с жесткими чашечками.

– О Dio! – восклицает она, подняв глаза, шокированная тем, что вокруг столько зрителей. – Гм… Buona sera 95, – добавляет она.

Все три женщины за столом выглядят теперь спущенными, как проколотые праздничные воздушные шарики.

– Buona sera, – кивает Франко, беря ее за руку, и они, хохоча, исчезают в темноте.

– Итальянцы неисправимы, – говорит Белинда, осушая свой бокал. – Сколько всего мы сделали для этого мальчика – и посмотрите, как он ведет себя.

– Да, знаю, – отвечает Барбара.

– Мы принимаем его у нас в домах.

– Знаю, – повторяет Барбара. – Мы пользовались его услугами совсем недавно. Вчера…

– Прошу прощения. – Кто-то трогает Мэри за плечо. Она оборачивается.

– Кайл? – говорит она удивленно.

– Хочешь потанцевать?

– Кто? Я?

– Нет, твоя мама, – смеется он. – Конечно, ты.

– О, гм… – Мэри колеблется.

– Пожалуйста, – улыбается он, – я не часто прошу.

– А, ну тогда хорошо, – говорит Мэри, вставая. – Я не очень хорошо танцую.

– Я тоже, – лжет он, кладя руку ей на талию и поворачивая ее к танцевальной площадке. Он осторожно проводит ее между столов, сквозь толпу и берет за руку, когда они подходят к танцплощадке. В тот момент, как они встают друг напротив друга, музыка набирает темп. – Эта мне нравится. – Он кивает в такт музыке. – Ты готова? – Мэри улыбается. – Просто следуй за мной.

Если Кайл – человек, у которого действительно все хорошо получается, то танцы ему удаются особенно хорошо. Он делает шаг вперед, обхватывает ее за талию, берет за одну руку, потом поворачивается и делает оборот под музыку. Поначалу Мэри нервничает, колеблется и чувствует себя неуверенно, но Кайл так легко движется, что все, что ей нужно, – это расслабиться и почувствовать, как музыка течет сквозь нее. Спустя пару минут вокруг них на площадке создается пустое пространство: люди отступают, уходят с их пути. Иные стоят у края площадки, постукивая в такт ногой или хлопая в ладоши, и наблюдают за ними. Кайл кружит Мэри в танце, свет время от времени падает на его темные волосы и широкую улыбку. Под конец песни, как раз когда труба набирает крещендо, он подбрасывает ее в воздухе, а потом ловит на руки на финальных аккордах. Они стоят щека к щеке, тяжело дыша. Мэри чувствует жар его тела и биение сердца – совсем рядом, у своей груди.