Эдуард Тополь - Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»

Стало очень страшно, потому что могли показать на любого. А мой Гоша – ну, не мой, конечно, но это не важно, нас с ним этот «Норд-Ост» породнил, можно сказать, – Гоша сидел далеко от меня, в мужской части балкона…

Аня Колецкова:

А мне стало плохо. То есть там нам всем было плохо, но я свое «плохо» немножко усилила и упала в обморок…

Виталий Парамзин:

Женщины из левой части балкона крикнули: «Виталик, Виталик!» Я понял, что обращаются ко мне. Смотрю: Аня на полу лежит, ей плохо. Я испугался, вскочил, спросил у чеченки разрешения бежать туда, но не дождался ответа, побежал и стал ее поднимать. Кто-то мне помог, я взял ее на руки и понес из зала. Она маленькая, худенькая, я вынес ее в коридор, в фойе. Там было двое чеченцев. Они ходили, нас охраняли. Вокруг уже все стекла в окнах выбиты, сквозняк. Я положил Аню на подоконник, она в обмороке. По щекам ее бью, а она все не приходит в себя. Подошел врач, Рошаль. Осмотрел ее, спросил: «Что у тебя? Аппендицит?» Она молчит. Он открыл ей веки, посмотрел и молча ушел – может, понял, что она притворяется. Она лежала, наверное, с минуту, потом я подумал: «Что я делаю? Тут же все просматривается снаружи. Снайперы, наверное, сидят где-нибудь». Спрашиваю у чеченцев: «Может, лучше ее вниз положить?» Они говорят: «Да, лучше вниз». И только я снял ее с подоконника и положил на пол, как началась стрельба. Чеченцы обнаружили, что девчонки выпрыгнули из туалета, и стали палить им вслед. Буквально над моей головой встали и начали стрелять. Тут Анюта сразу в себя пришла, и мы с ней поползли в зал. Ползем, я говорю: «У тебя же обморок!» А она: «Это я притворилась, чтоб с тобой побыть».

Но в зале нас опять рассадили…

Катя Стародубец:

Это было как раз когда доктор Рошаль в холле приводил в чувство одну из девушек, которая в обморок упала. Потом чеченцы вбежали на балкон и сказали, что две удрали. Стали кричать, что если такое еще случится, то они будут по десять человек расстреливать. Никого, правда, не избивали, но были злые и орали…

Александр Сталь:

Что касается побега двух девушек… Началась стрельба, мы все попадали на пол, один из боевиков дал очередь над залом, человека передо мной сильно задело осколками от лампочек, так что он потом был в крови. Затем нам сказали, что сбежали две девушки, но чтобы мы не радовались, так как при этом убит один или два милиционера. И какое-то время после этого не пускали в туалет…

Первый офицер «Альфы»:

Эти девчонки открыли окно в туалете на втором этаже, перебрались на козырек над центральным входом и скатились по этому козырьку, спрыгнули. Причем одна была в армейских ботинках, ей ничего. А вторая сняла каблуки, прыгнула босиком и повредила голеностоп – связки порвала. А чеченцы заметили побег, ворвались в туалет и, когда наши побежали забирать девчонок, открыли огонь. Причем один из наших, майор Костя Журавлев, говорил, что он хорошо видел чеченцев и мог их убрать на бегу. Но чеченцы обещали за любого убитого боевика убивать десять заложников. Поэтому он стал под окнами «танцевать», отвлекать их огонь на себя, чтоб они девчонок не убили, – есть у нас такой приемчик. Но потом, когда он тащил эту девчонку, они дали очередь, одна пуля попала в стену, а затем рикошетом в него и прошла по спине возле позвоночника, а ближе к плечу вышла. Но девчонок принесли. Ну, они рассказали: ситуация очень тяжелая, большое психологическое давление – боевики обещают все взорвать, чеченки прощаются между собой, и они вот решили сбежать…

После этого побега боевики здорово рассвирепели. Наши «буйки» докладывали: видимость хорошая, но не понять, в чем дело – гонят заложников бегом до туалета, а потом разворачивают и бегут назад. Причем по нескольку раз. А это они так издевались над заложниками…

Александр Сталь:

Рошаль появился через нашу дверь в бельэтаж в сопровождении другого врача, восточной внешности. Когда он вошел в зал, многие женщины запричитали: «Спасите нас!» У некоторых началась истерика. Рошаль попытался успокоить народ. При нем был саквояж с лекарствами, и он вмеcте с несколькими заложниками-врачами стал раздавать их народу. В основном люди просили средства от сердца и давления, а также растворы для контактных линз. Меня удивило, что лекарства просили не старики, а молодые люди. В первый момент мне не понравилось в Рошале то, что он все делал очень медленно, как будто не слышал раздававшихся со всех сторон просьб помочь. А потом я понял: это правильно, если в этой ситуации суетиться, будет только хуже.

Террористы поначалу долго кричали на Рошаля, требовали отдать «жучки». Врач отвечал твердо, упоминал, что в свое время лечил и чеченских детей. Если это и произвело впечатление на бандитов, то не сильное. Потом он кого-то прооперировал в женском туалете, перевязал рану боевику. А в это время телевизор нагонял напряжение, «волнуясь», почему врачи так долго не возвращаются…

Дарья Васильевна Стародубец:

Рошаль вселял какую-то уверенность, ощущение, что нас не забыли. Он помогал всем, кто к нему обращался. Две девочки буквально одна за другой упали в обморок. Одна – астматик, у другой тоже какие-то проблемы. Их вынесли в холл, там он приводил в чувство. Потом перевязывал чеченца, раненного в ногу. Лекарства, конечно, расходились сразу. Потому что многим нужна была помощь.

Игорь Денисов, руководитель школы ирландского танца «Иридон»:

У меня болел живот, было подозрение на перитонит. Два дня я лежал между сиденьями и просто корчился – настолько, что Рошаля не помню, помню иорданца с ящиком лекарств и помню, что меня два раза вытаскивали в коридор, кололи что-то обезболивающее. Причем первый раз меня сам террорист тащил, я на него облокотился…

Рената Боярчик:

У Алексея «села» батарейка в телефоне, и связь с «Альфой» прекратилась. А рядом в проходе еще валялось несколько телефонных трубок, но взять их было совершенно невозможно – террористки-шахидки контролировали каждый ряд, все видели. Тогда Леша развязал шнурки на своих туфлях и так пошел в туалет, к оркестровой яме. А по дороге, когда поравнялся с какой-то телефонной трубкой, нагнулся и стал завязывать шнурки, думая украдкой взять эту трубку. Такой у него был план. Но только он нагнулся, как рядом оказались ботинки одной шахидки, Светы. Поднимает глаза, а она стоит над ним с пистолетом.

У меня от этой сцены все просто оборвалось, просто оборвалось, я даже глаза закрыла… Думаю, конец!..

Галина Делятицкая:

Рошаль пришел к нам на балкон, послушал Алешу Шальнова, сказал, что у того пневмония, температура 39°. А папа и мама Алеши сидели в партере, их к мальчику не пускали. И Рошаль стал уговаривать террористов отпустить детей. Тут пришел Мовсар, Рошаль к нему: «Смотрите, ведь дети больные! Дайте мне хотя бы больных детей забрать!»