Ненси Джонс - Молли

Дневник, я иду в школу для девочек. Дик должен знать, что в школе для девочек у девочек еще меньше прав, но ведь он такой кретин. Он попробовал поговорить со мной так, как отец разговаривает со своей дочерью. Когда вчера на обеденном столе я занималась своими образцами, он погладил меня по шее и сильно надавил нa спину.

– Ударь сильнее, козел, – сказала я, даже не повернув головы. Бедный Дик, он всегда так переживает, когда я не обращаю на него внимания, а ведь так бывает почти все время.

– У тебя не найдется ласкового слова для твоего дорогого старого папки? – заныл он.

– Отстань, Дик, – снова сказала я. – Не видишь, мне нужно сосредоточиться? – Мой дорогой папа мог бы помочь мне с моими прекрасными бабочками. Дик – тот не отличит капустницу от махаона.

– Ты должна сказать мне, где ты отыскала вот тех красавцев. Вот тех, коричневых, – он указал на моих двух прекрасных cissia eurytus с блестящими крылышками с ярко-желтой окантовкой и обвил рукой мои плечи.

– Убери руки, мистер. И сию минуту, – я пихнула его локтем, все еще не глядя на него. – И имей в виду: это маленькие лесные сатиры, куда более симпатичные, чем некоторые другие сатиры, которых я знаю. И я нашла их, когда гуляла по улице с мальчиком, с которым познакомилась в бакалейной лавке.

– Моя дорогая Молли, твои шутки совсем не смешны, – печально заявил Дик, явно расстроенный. – Ты неблагодарная девчонка, это очевидно. Я тебя слишком избаловал, – он снова ждал ответа.

– Ты загораживаешь мне свет. Дик, – я так и не подняла головы. – Убирайся, а?

И больше я не сказала ни слова; в конце концов, горестно вздохнув, он убрался из гостиной, шумно уселся в кресло и взял блокнот со статьями о себе самом. Можно надеяться, что он хоть на время займется работой, вместо того, чтобы ходить вокруг кругами и вынюхивать.

Воскресенье, 3 октября 1948 года.

Дик такой сентиментальный козел! Его заскоки могут стать хорошим источником денег. Вот каков наш расклад:

подавать ему бисквиты раз в день – 0,50 доллара (в неделю);

второй раз (в тот же день) – 0,25 доллара.

И так далее. Можно заработать от 30 до 45 долларов в неделю! Конечно, когда меня нет, этот негодяй обыскивает мою комнату – бельевой шкаф, гардероб, шарит под матрасами, за зеркалом. Я его застукаю! Вивиан (Блум – моя новая лучшая подруга) говорит, я могу припрятать у нее в доме свою добычу.

Вив такая куколка! Дик терпеть ее не может, что, конечно, заставляет меня любить ее еще больше. С одной стороны, ей уже четырнадцать, она взрослая. Роскошная фигура. Дику нравятся девушки с плоской грудью и мальчишескими ногами. На днях, оглаживая меня, он выглядел таким надутым.

– В чем дело, Дик? – спросила я. – Тебе не нравятся мои новые погремушки? – я сидела у него на коленях, совершенно голая; встряхнув грудями, я рассмеялась, как гиена, что совершенно отбило у него всякую охоту, и он от меня отвязался. Потом-то я за это заплатила – ну и что?

Мою грудь даже сравнить нельзя с грудью Вив. Она выглядит, как кинозвезда: угольно-черные волосы, глаза, как у Клеопатры – она подводит их черным карандашом. Крутые бедра, шикарные ноги.

В пятницу мы прогуляли занятия – Дика опять вызовут в школу, конечно. Миссис Хейз, директриса, захочет узнать, нет ли у нас каких-нибудь проблем дома – Chez turns? Vous rigolez, Madame Hays, non?» [16]Мы поехали на автобусе в Бостон. Вот это было здорово! Мы пошли в шикарный магазин и мерили там платья для рождественского бала в Декстере (школа для мальчиков!) Вин отыскала черное атласное платье, которое сидело на пей как влитое. Рей (ее симпатичный, но ни на что не годный поклонник) с ума сойдет.

Ей следует его бросить. Она ведь может заполучить любого, какого захочет. Любого, кто будет обращаться с ней, как положено.

Я нашла потрясное золотистое вечернее платье, похожее на моих бабочек. Я бы купила его, наплевав на расходы и все прочее, но тогда Дик поймет, что нашел не все мои тайники. Так что я просто внесла аванс и попросила продавщицу придержать платье для меня. Вчера я заставила Дика купить его мне – пришлось сыграть в хорошую послушную девочку.

Воскресенье, 31 октября 1948 года

С праздником Хэллоуина, с праздником Хэллоуина! О, дневник, я провела такой чудесный день. Вив и Рей, а еще Грег Костакович и я ходили сегодня играть в «кошелек или жизнь» [17]. Я весь вечер выпрашивала шоколад!

Дик , разумеется, на прошлой неделе запретил мне идти. Никаких прогулок без присмотра – таково первое правило резиденции Ричарда. В переводе это значит: некоторые отвратительные мальчики могут обидеть его драгоценную Молли! Я просто вылезла из окна на кухне и поехала на велосипеде Грега, который он спрятал в кустах, к Вив, где в пятницу оставила свой костюм. Но ведь я послушная дочь и потому оставила Дику на кухонном столе записку и сделанные из воска зубы вампира, которые можно жевать, как жвачку.

Конечно, я не влюблена в Грега Костаковича, или Джереми Моррисона, или Алекса Фрамртона, или в кого-то еще. Я уже даже заработала репутацию невинной недотроги. Святая Мэри. Но мне нравится гулять с мальчишками, чтобы позлить Дика. Мне так нравится, когда он ревнует, а добиться этого нетрудно. Я всегда разрешаю одному из них донести мои книги до дому после занятий, а потом, по крайней мере пятнадцать минут, стою с ним на улице и болтаю. Дик, я знаю, смотрит из окна верхнего этажа, так что я делаю вид, что я просто в восторге, а любая шутка моего спутника – самое смешное, что мне приходилось слышать в своей жизни.

Дорогой дневник, вчера такое было! Я оделась цыганкой – длинные красные ногти, красная помада, густые тени для век, на голове красный шарф. Вив одолжила мне камешки со своего костюма, на руки я надела браслеты, на шею – бусы. На мне было одна из моих черных школьных юбок – та, которая до колен, но сверху я надела белую рубашку отца Вив и его джинсовую куртку. Вив была ведьмой – вся в черном, в остроконечной шапке, со щеткой в руках. Мальчишки нарядились пиратами.

Мы отправились в Кембридж, где нас никто не знает, и вели себя, как сумасшедшие. Mais oui! [18]Мы бросали в окна домов кукурузу – нам дарили яблоки. Вернувшись в Уоллсли, мы замотали туалетной бумагой все деревья рядом с моим домом. Так было трудно сделать это тихо! Дик прямо побагровел, когда я вошла в дом – в костюме, конечно!

Он и не прикоснулся к зубам вампира, которые я так тщательно для него выбирала. Он не обедал. Он объездил весь город. Заботливый, внимательный отчим. Кто обидел его дорогую, нелепую Молли? Он немедленно сорвал с меня всю одежду и посадил к себе на колени.