Джеймс Риз - Книга духов

Осе предстояло увидеться со своим «красавчиком», типографским служащим по фамилии Бертис, который, судя по всему, просил разрешения провести со своей любимой ночь. Лил Оса побледнела, и я поняла почему, когда услышала нотацию Герцогини:

– Объясни, дорогая, своему Бертису (Герцогиня фыркнула, произнося эту фамилию), что, если он не оставит мысли провести здесь ночь, ему грозит вообще с тобой больше не встретиться. – Немного поколебавшись, она обратилась к коллективу: – Разве не существуют у нас правила или кто-нибудь их не знает?

– Знаем, – отозвались все хором, – существуют.

Обращаясь ко мне, Герцогиня пояснила:

– На ночь здесь никто не остается. Это слишком опасно.

– Я скажу ему, – кивнула Лил Оса. – Еще раз.

– Спасибо, дорогая. А он упрямец, твой Бертис?

– Да, – согласилась Лил Оса, прощаясь, – характер у него твердый, но, на счастье, не только характер.

Когда Лил Оса ушла, заговорила Эжени.

– Pardon? [89]– начала она по-французски.

– Oui, ma chère? [90]– отозвалась Герцогиня.

– Я хотела бы, Герцогиня, провести вечер toute seule. Да, в одиночестве, с одной только Сарой, когда она закончит свою работу. Мне понадобится ее помощь в ателье.

– Займешься Ремеслом? – спросила Герцогиня.

– Oui.

– Très bien [91]. Но Сара, как тебе известно, очень нужна в гостиной. Может, обойдешься Эли?

– Non, madame [92]. Спасибо, но тут требуется ведьма.

– Ах! Ну тогда наша новенькая, Генриетта? (Таким образом я получила новое имя.) Одна весьма уважаемая сестра из Франции сообщает, что она очень сильна, très forte. – Герцогиня согнула руку, напрягая бицепс.

Эжени с улыбкой посмотрела на свои руки, ласкавшие ладони Сары. Уважительно мне кивнув, она снова обратилась к Герцогине.

– Новая ведьма – это, конечно, хорошо, mais, je vous en prie [93], мне нужна Сара, если она хоть ненадолго сможет освободиться.

– D'accord, – кивнула Герцогиня. – Пусть будет Сара. – Вернувшись к календарю, Герцогиня добавила: – Но, Эжени, тут, вижу, запрос от мистера Ливи… сторонника межрасового объединения, так следует выразиться? Мистер Ливи, как тебе известно, дружен с нашим мэром, и он предлагает хорошую плату за вечер – в особенности за вечер в твоем обществе.

– Знаю, о ком вы говорите. Он плантатор, так ведь? Меня с ним познакомили в Парк-театре, и даже там, на публике, он не счел нужным отказаться от своих южных повадок.

– Он с тобой плохо обошелся, дорогая? Что же ты молчала? Мэр очень многим мне обязан… очень. Не сделать ли мне так, чтобы нашего мистера Ливи попросили прочь из этого города?

– Нет нужды, madame. Но предложение его я отвергаю.

– Да уж, – одобрила Герцогиня и, как лезвием, полоснула карандашом по странице, вычеркивая фамилию Ливи. – В моем доме ему не место. Прощайте, мистер Ливи!

Эжени встала и вышла. Сара и Эли унесли тарелки тех, кто уже удалился. Остались трое: Лидия Смэш, Синдерелла и Адалин.

Первая, Лидия, предвидела своего претендента.

– Фрэнк, так ведь?

Герцогиня кивнула.

– В девять, – сказала она. – Но, Ларусс, не могла бы ты прежде принять мальчика, которому исполняется шестнадцать? Не сомневаюсь, он хорошо воспитан. Я близко знаю отца… Предлагается пять долларов.

Лидия согласилась.

– По доллару за минуту, – подмигнула она мне.

Синдерелле была назначена парочка, хорошо известная в Киприан-хаусе:

– Но, Герцогиня, – сказала она, услышав это известие, – вы ведь знаете, мальчишки на самом деле хотят друг друга. Я тут всего лишь буфер, живой заслон между ними и их страхами.

– Плата двойная, душечка, как всегда.

– Так ведь и докука двойная. – Предстоящий вечер совсем не радовал Синди.

– Потрудись, дорогая. Возьми на себя эту заботу. И если ты догадываешься, чего они хотят – пусть даже они сами не понимают или не признаются себе, – то дай им это. Организуй поцелуйчики на троих. Притуши лампу и сведи их петушки, пусть касаются один другого. Затей игру в сравнения между ними. Ну, ступай, ты знаешь все и без науки.

Синдерелла явственно воодушевилась; отправляясь готовиться к встрече с мужским тандемом, она рассыпалась в благодарностях и поцеловала Герцогиню в грудь.

В комнате остались только мы с Адалин. К ней Герцогиня и обратилась:

– Адалин, дорогая?

Лилейно-белое личико Адалин порозовело.

– Наверное, нет, Герцогиня. Пока нет. Вы на меня сердитесь?

– Ничуть, душечка. Я ведь с самого начала тебе об этом говорила. Пока ты здесь, ты сама себе хозяйка. То же относится и к тебе, Генриетта, tu comprends? [94]

– Oui, – подтвердила я. Мне стало понятно.

– Участвовать или нет – решаешь ты. Но помни: можно заработать деньги и получить уроки. От первых ты вправе отказаться, от последних – нет.

Герцогиня отложила в сторону календарь и встала. Из соседней буфетной появился Эли, ему было поручено разнести записки. В разных концах Имперского города мужчины ждали вестей из Киприан-хауса.

Покончив с делами, Герцогиня принялась теребить свои рельефно выступавшие соски, щипала их и тянула. Делала она это рассеянно, как другие вертят большими пальцами. Ее зрачки обратились в жабьи, потом приняли прежнюю форму, она встряхнулась и заговорила:

– Ну вот, на вечерней прогулке я буду не одна, а с двумя спутницами, с моей Адалин и моей Генриеттой. Отлично.

Прошелестев шелками, она вышла из комнаты.

– Что за прогулка? – спросила я Адалин. – По улице?

– Нет-нет. – Ее было не отличить от фарфоровой куклы. – Мы гуляем по дому. Гуляем и наблюдаем. Пошли, – добавила она. – Я покажу.

Рука об руку мы проворно спустились в кухню, а оттуда, по другой лестнице, поднялись в сумрачное помещение – тайную комнату Киприан-хауса.

Киприан-хаус – посвященный, собственно говоря, острову Кипр, где правила Афродита, – был переделан для нужд Герцогини, а также для удобств его насельниц, ведьм, присланных, все как одна, старшими ведьмами – обычно их мистическими сестрами; ученичество имело целью завершить их образование – ведовское, светское и прочее.

Каждой ведьме (желательное общее число – семь) Герцогиня отводила по две комнаты; для прочих (таких, как автор настоящего дневника) имелось достаточно места в отдельном домике, построенном несколько лет назад. К 1824 году у Герцогини – чье высокое положение досталось ей как бы по изначальному праву, отсюда и ее прозвище, – скопилось достаточно средств, чтобы купить за три тысячи долларов этот дом. «Куча денег», – заметила Герцогиня, которая никогда не стеснялась разговоров о финансовых вопросах.

Четыре кирпичных этажа на северной стороне Леонард-стрит (если мой внутренний компас меня не обманывает) между церковью и капеллой, удачно расположенных среди богатых особняков и очагов культуры. Благодаря выгодному расположению Киприан-хаус и прочие публичные дома Пятого района резко контрастировали с жуткими клоаками на Файв-Пойнтс или Бауэри.