Бернард Вербер - Отец наших отцов

Удивительно, но ОН чувствует, что с удовольствием наблюдает за происходящим. ОН задумывается и понимает почему. Потому что это зрелище подтверждает его идею: не надо стремиться стать вожаком.

После обеда они приехали в деревню масаи.

Это несколько хижин, вылепленных из грязи. Над крышами торчали телевизионные, а кое-где и телефонные антенны. На краю деревни находился загон для нескольких коров, равнодушных к превратностям человеческой жизни. Жители неторопливо прогуливались между хижинами.

У рослых масаи великолепные тела и гордая осанка. Мужчины закутаны в красную клетчатую ткань, похожую на ту, из которой шили одежду шотландцы. Женщины носили затейливые серебряные украшения. В хижинах Исидор и Лукреция заметили лежавших прямо на утоптанном земляном полу людей, которые смотрели последнюю серию американского сериала «Даллас». Алкогольные похождения Сью Эллен, казалось, занимали их.

Вождь деревни, а по совместительству директор местного офиса по туризму и колдун, встретил журналистов. Он сказал, что в совершенстве говорит по-французски, так как раньше был топ-моделью у великого французского кутюрье. Теперь он снова носит одежду предков. Его шея была украшена ожерельем из пивных банок с подвеской из водопроводного крана.

Бывший манекенщик объяснил журналистам, что сегодня в деревне особый день – состоится обряд обрезания молодого воина. Чтобы стать мужчиной, мальчик отправился на охоту за птицей кумумба, он должен сделать себе головной убор из ее перьев. Церемония начнется, как только он вернется, и если журналисты захотят присутствовать на ней, то будут желанными гостями.

В этот момент появился подросток. Он не нашел достаточно перьев кумумбы, зато набрал куриных перьев в соседней деревне, в закусочной. Он явился как раз вовремя. Зазвучала музыка, сопровождающая окончание серии «Далласа», и отовсюду на площадь стали стекаться люди, чтобы начать праздник.

Лукреция и Исидор восхищались сложной раскраской кожи мужчин и женщин, нанесенной поверх ритуальных шрамов. Женщины присоединились к юношам, и все запели хором.

Масаи танцевали.

Высокие мужчины, сомкнув ноги, подпрыгивали все выше и выше, чтобы достать до неба и пощекотать за пятки богов.

Вождь-колдун пригласил Исидора и Лукрецию сесть вместе с пирующими и разделить их трапезу. Мужчины передавали друг другу полную розовой пенистой жидкости фляжку, источавшую довольно неприятный запах.

– Мы не убиваем животных и не едим их мяса. Но мы пьем их молоко и кровь, – сказал вождь.

Когда бурдюк дошел до Исидора, тот сумел не скорчить гримасу и заставил себя сделать глоток. Он хотел передать напиток Лукреции, но воин удержал его: это только для мужчин. Женщинам – только чистое молоко.

Журналисты спросили, как масаи добывают кровь, не убивая животных. Один из воинов стрелой проткнул кожу коровы у правой яремной вены, и кровь хлынула во фляжку. Когда воин решил, что уже достаточно, он залепил рану глиной, и мужчины снова пустили по рукам сосуд с теплым напитком.

Масаи считают охоту и акт убийства животных нечистым действием. Они – племя пастухов-кочевников. Во Франции бывший манекенщик видел, как люди едят телятину, и был потрясен этим. Убийство детей чудовищно. Конечно, в голодное время они иногда бывают вынуждены убивать животных, но животные эти обязательно старые или больные, ни в коем случае не детеныши. Каждое существо имеет право прожить свою жизнь и стать взрослым.

Вдалеке раздался стук копыт стада гну. Вождь вытянул шею. Гну так многочисленны, что должны постоянно перемещаться в поисках пастбищ.

– Куда они идут? – спросила Лукреция.

– На север. Как и люди, они ищут чего-то нового…

– Красивый образ. Проблема в том, что для людей уже не осталось ничего нового, – ответила Лукреция.

– Да, люди все завоевали, все использовали, все разрушили. У нас кое-кто высказывает странные мысли. Не хотят больше рожать детей. Они думают, что род людской, завершив свое дело, должен исчезнуть, уступив место другим животным. Но мы не можем сделать этого просто так. И мы, через наши религиозные церемонии и танцы, просим у космоса разрешения больше не размножаться.

– Вы не хотите больше размножаться? – удивилась Лукреция.

Вождь деревни улыбнулся:

– Да. Достаточно уже повеселились. Мы наделали много дел, пора уходить. Всем. Не только масаи, а всем людям.

Он продекламировал: – Как Вселенная: после расширения – сжатие.

Как дыхание: после вдоха – выдох.

Как горы: после подъема – спуск.

Жители деревни, собравшиеся на площади, чтобы отпраздновать вторую часть церемонии обрезания, переоделись – теперь на них были одеяния огненного цвета.

Вождь, не торопясь, продолжал делиться с журналистами своими мыслями:

– Благодаря белым я многое узнал. Что Земля круглая. Что вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Когда в детстве я увидел самолеты, то подумал, что это космические корабли пришельцев. Увидев, как вы из них выходите, я принял вас за инопланетян, настолько вы не походили на нас. Затем я узнал, что, хотя у нас разный и цвет кожи, и рост, и даже форма носа и губ, вы – такие же люди, как и мы.

– Мы все люди. Мы все одинаковые.

Масаи прижал палец к губам.

– Нет, я думаю, что мы как раз совсем неодинаковые. Нет худшей лжи, чем утверждение о равенстве людей. У нас разные культуры. Где-то молодежь обучают юмору, а где-то – ненавидеть врага. Где-то говорят о терпимости, а где-то – об обращении чужаков в свою веру. Где-то призывают отвергать насилие, а где-то – всеми средствами насаждать свою точку зрения. У нас, например, много проблем с танзанийским правительством, которое пытается заставить нас отречься от традиционных верований и принять государственную религию. Мы не пытаемся навязать им свои верования. Почему нас не оставляют в покое?

– Вы, быть может, не понимаете каких-то политических целей, – прервал его Исидор.

– Нет, – не согласился африканец. – Это вы, люди Запада, все усложняете. Вас тоже плохо учат. Вы воспитываете детей во лжи, едва ли не с самого рождения. Вы даете младенцам соски, чтобы они приняли кусочек пластика за материнскую грудь, а вместо материнского молока кормите их порошковым.

– Ну, это еще небольшая ложь, – сказала Лукреция.

– О да! – воскликнул масаи. – А ваши свадьбы? Вы женитесь, обещаете жить вместе «в радости и в горе, пока смерть вас не разлучит». Как можно терпеть кого бы то ни было в течение шестидесяти лет? Продолжительность жизни выросла, и супружество потеряло смысл. У нас, когда мужчина и женщина соединяются, тот, кто проводит церемонию, говорит: «Вы женитесь, чтобы жить вместе в горе и радости, пока смерть любви не разлучит вас». Это же логичнее.