Бернард Вербер - Отец наших отцов

– Знаете ли вы, сколько свиней выращивается в мире? Около 650 миллионов. Население Америки, умноженное на три!

Исидор и Лукреция рассматривали пирамиды консервных банок, горы мясных изделий в целлофане, кучи сырокопченой колбасы, паштетов, кровяной колбасы, черной, белой, с яблоками, с перцем, салями…

– Вот их последние приношения.

На старой афише была изображена смеющаяся свинья, протягивавшая зрителям свои внутренности в форме сосисок со словами: «В свинье вкусно все».

Доктор Ван Лизбет подошла к фотографии группы ученых.

– Все так и шло до того момента, пока тридцать лет назад в одной английской лаборатории случайно не обнаружили удивительную совместимость органов свиньи и человека. По неизвестным причинам наш организм совместим с организмом свиньи.

Она показала на полках ряды сосудов с различными органами в формалине.

– В период, когда нехватка донорских органов в клиниках становится главной проблемой, когда в странах третьего мира убивают бомжей, чтобы украсть у них глаза, когда убивают детей, чтобы украсть у них почки, нас спасает свинья.

Доктор Ван Лисбет снова взяла в руки поросенка.

– Это Максимилиан. Самый хитрый из всех поросят, что мы тут выращиваем. Просто ас по тестам на уровень интеллекта. Пойдемте, я вам покажу.

Доктор повела их в комнату, где находились клетки с замками, похожими на те, что они видели у бонобос.

Она поместила поросенка в клетку, и животное принялось очень быстро крутить пятачком колесики с символами, составляя логическую фразу: «Я иду к тебе ». Дверца открылась, и поросенок кинулся лизать руки ученого.

– Максимилиан это делает быстрее, чем самый умный из моих бонобос!

Лукреция перелистнула назад несколько страничек блокнота.

– Все это очень хорошо, но противоречит ламаркизму, который, как вы заявили во время нашей первой встречи, вы проповедуете. Вы утверждали, что именно среда превратила примата в человека.

Специалистка по трансплантациям признала, что тогда рассказала журналистам лишь половину своей теории.

– Открытие профессора Аджемьяна идет гораздо дальше. Оно доказывает, что вид изменяется не только под воздействием каких-то грандиозных потрясений. Иногда бывает достаточно воли одного индивидуума.

– Одного индивидуума? – переспросила Лукреция.

– Да. Одно существо способно изменить поведение всего стада, а значит, и всю историю своего биологического вида.

Она вымыла руки над маленькой раковиной.

– В противоположность тому, что думают обычно, я считаю, что совершенно ничтожное событие может иметь значительные последствия. Одна капля способна переполнить океан.

Лукреция записала: «Теория Ван Лизбет (продолжение): Воли одного индивидуума достаточно, чтобы изменить мир».

Хирург призвала гостей в свидетели.

– Только оттого, что один самец примат занялся любовью с самкой свиньи, мутировал целый вид. Оттого, что гибрид, родившийся в результате этой встречи, ухитрился выжить и размножиться, случайные генетические свойства, явившиеся плодом этого совокупления, стали присущи целому виду. А этот вид изменил окружавшую его среду и, быть может, однажды изменит всю Вселенную. Одна капля – и океан переполняется!

Они вдруг поняли очевидное: простое стечение обстоятельств, и все могло бы быть иначе – на Земле жили бы только обезьяны и свиньи.

А людей бы не было…

ПЕРВЫЙ СЫН очень голоден.

Охотиться не так просто. Его никто не учил ловить животных. В родительской пещере добыча сваливалась с неба и была наполовину оглушена падением.

Там было легко добывать еду. А здесь, наверху, она не дает тебе и приблизиться.

Он бежит за страусом. Недолго. Грациозная птица легко побеждает его и в спринте, и в беге на длинную дистанцию.

Он пытается поймать маленького носорога, и опять приходится бежать, только уже от добычи – от матери малыша.

Рекорд по скорости побит, но он все равно остается голодным. Бегать чрезвычайно утомительно.

Он чувствует, что берется за дело не с того конца. Если бы природа предназначила его для бега, она снабдила бы его более длинными и мускулистыми лапами. Вертикальное положение, которое он неосознанно принимает, тем более не предназначено для бега – его тело плохо обтекаемо и мешает бежать против ветра.

ПЕРВЫЙ СЫН плетется по степи.

Он удручен еще и потому, что ему кажется, что добыча убегает от него не только как от хищника, но и как от какого-то особого существа. Словно все считают его чудовищем и никто не хочет, чтобы «это» приближалось.

Более того: его не преследуют хищники. Ни один лев, ни один леопард, ни одна гиеновидная собака не хочет его съесть. Даже змеи и тарантулы не пытаются его укусить. Комары зудят вдалеке. Мухи улетают.

Ему кажется, что все знают о его преступлении. А может быть, им не нравится его запах. На самом деле он не знают, к какому виду его причислить.

ПЕРВЫЙ СЫН жует корешок. С тех пор как он вылез из пещеры, за неимением ничего лучшего, он ест лишь корешки. У растения нет ни глаз, ни носа.

Солнечный свет по-прежнему мешает ему. Он спит днем в ветвях деревьев или в углублениях в земле, а ночью охотится. Он надеется поймать уснувшее животное.

Он пытается приблизиться к неподвижной ящерице. Лишь только он прикасается к ней, она убегает. Ничего не получается. Неудача постигает его и с совой, и с маленьким грызуном, и со слизняком. Он уже ощущает нехватку протеинов.

ПЕРВЫЙ СЫН думает, что ему, быть может, придется есть корешки всю жизнь. Он понимает, что это было бы поворотом вспять. Его предки так долго боролись за возможность включить мясо в свой рацион не для того, чтобы он снова стал травоядным. Ему обязательно надо поесть мяса. Но как поймать этих зверьков, удирающих со всех ног при его приближении?

Однажды ПЕРВЫЙ СЫН находит обглоданную тушу жирафа. Ее, видимо, оставили уже насытившиеся стервятники. Вот оно, решение. Мясо слегка подгнило, но тем не менее это мясо. Мясо, готовое к употреблению.

Он берет обломок кости, покрытый лохмотьями черного, высохшего, зловонного мяса, и подносит ко рту. Сначала он чувствует вкус мяса и лишь затем отвратительный привкус гнили. Он ест. Это важный поступок. Поглощая подобную пищу, он опускается на уровень стервятников, но все-таки остается членом клуба плотоядных. Продолжает жить и утоляет голод.

Сначала надо выжить, потом можно размышлять.

Он поднимает голову. Потолок пещеры был гораздо ближе. С тех пор как он покинул ее, все кажется ему недостижимым. Включая звезды.

Барабанная дробь. Гром тарелок. Под куполом парижского Зимнего Цирка прожекторы сияют, словно звезды. Господин Луаяль в костюме, расшитом блестками, возникает перед публикой под жидкие аплодисменты.