Артур Таболов - Водяра

- Как вы его нашли? - спросил Тимур.

- Он сам меня нашел. Через знакомых знакомых и еще знакомых. Если копнуть, все люди знакомы. А если еще глубже копнуть, все люди родственники. Он просчитал, что мы окажемся в той ситуации, в какой оказались. Поэтому и пришел ко мне. Звать?

- Зовите.

Сахаров оказался старым евреем типично канцелярской, бухгалтерской внешности - с серым лицом, с серыми редкими волосами, с выцветшими рыбьими глазами. Но с хваткой делового человека. Не говоря ни слова, он достал из портфеля и положил перед Тимуром пухлую картонную папку с белыми шнурками. Тимур развязал шнурки, раскрыл папку и ахнул - в ней были все документы, касающиеся аферы с якутской водкой. Часть таких же документов Тимур привез из Якутска, другие видел впервые, хотя знал, что они где-то есть или, по крайней мере, были. Здесь было все: платежки, банковские проводки, товаро-транспортные накладные, справки "А" и "Б", уведомления налоговиков и самое главное - финансовые документы, по которым без труда можно было проследить, как якутские деньги, перечисленные НПО "Иртыш", перекочевали со счетов завода в чешские банки на личные счета Емельчука. И это были не копии - подлинники, все до последней справки.

- Сколько? - только и спросил Тимур.

- Тридцать, - застенчиво ответил Сахаров. - Не обездолит?

Тимур открыл сейф и достал три "котлеты" - три пачки по десять тысяч долларов. Сахаров спрятал их в портфель и встал.

- Приятно было познакомиться. Если буду нужен, Илья Аронович знает, как меня найти.

Теперь было с чем идти в суд. Емельчуку светила статья 199 УК РФ ("Уклонение от уплаты налогов" - от двух до семи лет лишения свободы) и статья 147 ("Мошенничество в особо крупных размерах" - от трех до десяти лет). Но судьба Емельчука Тимура не волновала. Документы Сахарова давали основания оспорить в арбитраже штрафные санкции, наложенные на завод налоговой инспекцией. Нина Петровна в авральном режиме подготовила и передала в суд исковое заявление, а Тимур с копией этого заявление поехал в Министерство по налогам и сборам возвращать лицензию. Он считал, что теперь это только формальность, но начальник отдела налоговой инспекции Центрального федерального округа Николай Вениаминович Голубицкий так не считал:

- Есть решение министерства об отзыве лицензии за неуплату налогов? Есть. Доказали - неправильное, согласен. Но это вы мне доказали. Я не суд. Докажете свою правоту в суде - в тот же день возобновим лицензию. А сейчас - не могу. Рад бы, поверьте. Нам самим выгодно, чтобы завод работал. Завод работает, налоги идут, всем хорошо. Завод в простое, всем плохо. Все понимаю, но закон есть закон.

Он был прав и неправ. Закон допускал, что при обжаловании решения налоговой инспекции действие лицензии можно приостановить до постановления суда, но можно и не приостанавливать. Прорехи в законодательстве, подобные этой, делали чиновников полными хозяевами положения. Как захочу, так и поступлю. И в любом случае буду прав.

А сколько может тянуться процедура в суде, перегруженном такими же делами? Месяцы, даже годы. И все это время завод будет стоять, рабочие сидеть без зарплаты, амортизационные расходы расти.

При этом Голубицкий, импозантный сорокапятилетний чиновник, не выказывал Тимуру никакой враждебности. Напротив, всячески привечал, по два часа вел с ним беседы на научные темы. Недавно он защитил кандидатскую диссертацию об особенностях экономики алкогольной промышленности, намекал, что с диссертацией ознакомился Сам, одобрил ее и сейчас готовится постановление правительства о перестройке отрасли по предложенной им схеме. Он был весь в своих идеях, которые казались Тимуру наукообразной заумью, проверял их на понимающем собеседнике, сугубом практике. Тимур слушал, поддакивал, но стоило ему завести разговор о лицензии, Николай Вениаминович с сочувственным видом твердил свое.

- Вы чужак, он вам не доверяет, - высказал предположение Панкратов, когда при случае Тимур пожаловался ему на свои невзгоды. - Попробую вам помочь.

Неизвестно, кто по просьбе Панкратова позвонил чиновнику и что сказал, но при очередной встрече его как подменили. Не тратя времени на разговоры об экономике отрасли, он снял трубку внутреннего телефона:

- Сейчас к тебе зайдет один человек. Тимур Русланов. Наш человек. Налей ему двести граммов.

Положив трубку, обнадежил:

- Решим ваш вопрос. Зайдите к моему заместителю. Его фамилия Козлов. Он в курсе.

Заместитель начальника инспекции Козлов, молодой человек лет тридцати с острым лицом и каким-то голодным, как показалось Тимуру, взглядом, не был болтуном, как его патрон. На отрывном календаре он написал цифру: $200000.

- Годится?

- Да, - кивнул Тимур, только сейчас сообразив, что означает загадочная фраза про двести граммов.

Козлов вырвал листок и сжег его в пепельнице.

- Завтра в час дня на кольцевой, с внутренней стороны, между Горьковским шоссе и Старой Рязанкой. Напротив стройматериалов. Знаете?

- Найду.

- Не опаздывайте. И приезжайте один. Вы на чем будете?

- На черной БМВ-семерке.

В голодном взгляде молодого чиновника мелькнуло уважение.

- Крутая тачка. До завтра.

На заводе Тимур поспешил обрадовать Гольдберга:

- Кажется, все решилось. Вернут нам лицензию.

- За сколько?

- За двести тысяч. Долларов.

- Понятно, что не рублей. Ну, не сказать, чтобы даром. Но не так уж и дорого. На простоях мы больше потеряем. А меня вот что последние дни занимает. Вы не задумывались, каким образом налоговики вышли на якутскую водку?

- Плановая проверка? - предположил Тимур.

- С чего?

- В самом деле, с чего?

- Вот об этом я и задумался. И навел справки. В налоговой инспекции. Есть у меня там знакомые. Знакомые знакомых. Я вам говорил, что все люди через кого-то знакомы?

- И даже родственники, если копнуть глубже.

- Все говорил, - сокрушенно вздохнул Гольдберг. - Старею. Так вот что я узнал. Толчок проверке дало письмо. Анонимное. Анонимки, говорят, сейчас не рассматривают. Рассматривают. Особенно, когда человек знает, о чем пишет. А этот человек знал. Кто этот человек, мы никогда не узнаем. Но догадаться не так уж трудно. Для этого достаточно задать вопрос: "Gui prodest?" - "Кому выгодно?" Вы уже поняли?

- Емельчук?

- Больше некому, - подтвердил Гольдберг.

- Вот шакал! - вырвалось у Тимура. - Редкая сволочь!

- Сволочь - согласен. Редкая? Нет, Тимур. Ваша Осетия по сравнению с Москвой - площадка для молодняка, где безобидные волчата возятся с неуклюжими медвежатами. Принято считать, что российский бизнес живет по законам волчьей стаи. Нет. Сходство только в одном: ослабевшего вожака разрывают на части. Свои. А в остальном… Волки в голодной стае по сравнению с нашими бизнесменами просто щенки. Вот что такое современный российский бизнес. Вот что такое Москва.