Артур Таболов - Водяра

- Нет.

- А у меня есть. Последний. Вы все время усмехались во время нашего разговора. Почему?

- Вам показалось. Это у меня от шрама на губе, - объяснил Тимур. - Было интересно познакомиться с вами.

- Мне тоже. Возможно, мы еще встретимся. Мир тесен.

- Очень тесен, - согласился Тимур.

Они даже представить себе не могли, при каких страшных обстоятельствах им придется встретиться.

Около машины слонялся Иса. При виде Тимура кинулся к нему:

- Все в порядке? Поговорили?

- Поговорили.

- Не хочу знать, про что говорили. Но вот что скажу. Бизнес у меня всякий. Приходится крутиться. Кто-то просит: продай ковер, деньги нужны. Другой просит: продай автомат, все равно без дела лежит. Почему не помочь людям? Недавно попросили: достань немного пластида. Не знаю зачем. Может, рыбу глушить. Может, еще зачем. Не хочу знать. Говорю: поспрашиваю. Поспрашивал. И что бы ты думал? Нет пластида. Всегда был и вдруг нет. По-твоему, что это значит?

- Что? - спросил Тимур.

Иса приподнялся на цыпочки и проговорил на ухо:

- Значит, что всю взрывчатку кто-то скупил!..

Было около полуночи, когда Тимур вернулся во Владикавказ. В центре еще переливались огни реклам, неслась музыка из ресторанов и кафе, а окраины уже погружались в сон, лишь редкие уличные фонари расчерчивали пригород на кварталы. Дом Алихана стоял черный, пустой, только в просторной гостиной на втором этаже, где обычно устраивались праздничные застолья, были освещены окна, но не ярким электрическим светом, а желтым, неверным, будто свечами. В кабинете Алихана света не было.

Странно. Последнее время его мучила бессонница, часов до двух ночи, а то и до трех он бездумно смотрел телевизор или читал все, что попадалось под руку. Спал тут же, на диване, не выключая настенных бра.

Разговор с Шамилем встревожил Тимура. Его нужно было срочно обсудить с Алиханом. Поколебавшись, Тимур вышел из машины и нажал кнопку звонка на калитке. Долго не открывали, потом вышла дальняя родственница Алихана, экономка, которая помогала Мадине вести хозяйство. На вопрос, дома ли Алихан, неопределенно ответила: "Спросите у хозяйки". Проходя к дому, Тимур отметил, что машина Алихана, новая БМВ пятой серии, на месте, под навесом в углу двора. Перед двустворчатыми дверями гостиной экономка остановилась: "Она там". В коридоре стоял сладковатый запах ладана, из гостиной доносилось бормотание священника, исполняемые слабыми женскими голосами псалмы, снова священник.

Тимур не удивился. Гибель сына оказалась для психики Мадины непереносимым ударом. Она впала в религиозность, в доме появились монашенки, странницы-богомолицы, постоянно служили заупокойные. Открытый гостеприимный дом превратился в обитель скорби, всякий человек со стороны невольно ощущал себя виноватым в том, что его не постигло несчастье. Чувство это было угнетающим. Даже Тимур, самый близкий друг семьи, без особой нужды избегал приходить к Алихану. Алина однажды призналась: "Мне стыдно, но я не могу там бывать".

- Хозяйка там, - повторила экономка, - Заходите.

- Не буду мешать, - отказался Тимур. - Позовите ее.

Появилась Мадина, как всегда в трауре, с бездонными глазами страстотерпицы на белом лице.

- Ты к Алику? Он у Алана.

- У Алана? - не понял Тимур.

- Да, на кладбище.

- Но его машина здесь.

- Он туда ходит пешком…

Гизельское кладбище врезалось в городские кварталы огромным черным пятном. Невидимая в темноте ограда, как берег ночного озера, отделяла мир живых от безмолвного царства мертвых. На одной стороне - пыльные улицы, фонари, на другой - ни звука, ни огонька. Даже приглушенный шум города оставался за оградой, а внутри ее неприлично громко звучали шаги, шелест старых листьев на асфальте центральной аллеи, хруст гальки на боковых дорожках. Луна сквозила в голых тополях, теснились кресты и памятники, отблескивая полированными гранями.

Еще издали Тимур увидел слабый огонек свечи у беломраморной стелы на могиле Алана и согбенную фигуру Алихана с непокрытой головой. Он на чем-то сидел - черный, неподвижный, как памятник. Тимур остановился. То, о чем он хотел поговорить с Алиханом, было важным на той стороне жизни, а тут прозвучало бы оскорбительно неуместно. Какие слова были бы здесь уместными? Этого Тимур не знал. Он вернулся к центральному входу, сел на скамейку под навесом автобусной остановки и стал ждать.

В природе что-то происходило. Потянул ветер - сухой, порывами. Откуда-то нагнало облаков. Луна летела в них, будто мигала. Участились зарницы, словно бы приблизились горы, вместе с ними приблизилась ворчливая канонада. Было такое ощущение, что в небесах копится злая энергия и никак не находит выхода, сообщая жизни на земле беспокойное томительное состояние несвершенности.

Был уже третий час ночи, когда из кладбища наконец-то появился Алихан. Увидев на пустой площадке одинокий "мерседес" Тимура, рассеянно оглянулся, подошел к автобусной остановке и сел рядом. Долго молчал, потом глухо сказал, будто продолжая давно начатый и ненадолго прерванный разговор:

- Когда родители уходят раньше детей, это понятно. Они приуготавливают детей к смерти. Когда сыновья уходит раньше отцов - в чем смысл?

Тимур не ответил. Но Алихан и не ждал ответа.

- Я представлял, что расскажу Алану, когда мы встретимся там… - Он кивнул вверх, где теснились облака и между ними металась луна.

- Что? - спросил Тимур.

- Не знаю… Не знаю!.. Мадина говорит, что это кара за мой бизнес. Ты думал об этом?

- Алина мне тоже про это однажды сказала.

- Что она сказала?

- Водка - не божье дело.

- Нет, дело не в водке. Нет, - возразил Алихан. - Людская зависть - вот в чем причина. Когда ее накапливается слишком много, всегда приходит беда. Люди не прощают успеха… Ненавижу Осетию! - помолчав, с неожиданной страстью воскликнул он. - Злобная коммуналка!

Смена темы разговора как бы вернула его в реальность.

- Ты меня ждал? Зачем?

- Есть разговор.

- До утра терпит?

- Нет.

- Слушаю.

Но слушал не очень внимательно, рассеянно, словно бы наполовину все еще оставался там, на кладбище, возле могилы сына. Когда Тимур закончил пересказ разговора с Шамилем, спросил:

- Что я должен сделать?

- Поговорить с Дедом. Предупредить.

Алихан помрачнел.

- Когда ты начинаешь какое-нибудь дело, ты понимаешь, что любая ошибка грозит тебе разорением?

- Странный вопрос. Конечно, понимаю.

- А он - исключение? Добиваясь избрания президентом, он не понимал, на что шел? Политика - тот же бизнес, только в нем ставки другие. Уступая Черномырдину ради переизбрания, он не знал, чем рискует?

- Мог и не знать, - не очень уверенно предположил Тимур.

- А должен был знать. Должны были объяснить советники. Не объяснили? Значит, такими советниками он себя окружил. Объяснили, но он не внял? Что ж, это его выбор.