Анатолий Жуков - Судить Адама!

Комаровский пожал спортивными плечами:

– Так сразу не скажешь, надо прикинуть. Но мы не за этим. Мы за интервью, понимаете? Беседа для печати.

– Печати? – Ручьев испуганно очнулся. – Опять печати? Нет ее, нет! Все помешались на печати, всем печать, на всех печать… Бежим, Сережка! _ и, схватив за рукав Чайкина, рванулся в коридор, чуть не сбив встревоженную Дусю, которая спешила навстречу.

Чайкин на ходу высвободил рукав и направил с Ручьевым Нину, а сам остановил толпу и объяснил, стараясь быть спокойным:

– В банк нам надо, выплатной же день, не успеем, а вы окружили, задерживаете…

– А зачем директору в банк, туда один кассир ездит.

– Правильно, кассир. Но сегодня мы втроем должны, иначе не дадут: печать он потерял. Несчастный случай, понимаете?

Сердитые, негодующие, злые, гневные, разочарованные, недоверчивые голоса полетели ему вслед, как камни:

– Знаем мы эти случаи, бюрократы!

– Он директорским замом стал и хозяина прикрывает.

– Известно: какой Сам, такой и Зам.

– Я, понимаешь, тридцать лет на руководящих должностях, и, извини-подвинься…

– Ну нет, я новые мясорубки не отдам!

– Целый концерт для него дали, а он печать не ставит!

– Я не виновата, я с утра просила бумагу на металлолом…

– Вот вы пренебрегаете моей мыслью о том, что человек состоит из трех частей, а между тем если хоть одна часть, например голова…

В отделении Госбанка они рассредоточили свои силы. Нина побежала в кассу, чтобы малость задержать кассира – время выдачи уже истекло, – а Ручьев с Чайкиным отправились к самому управляющему.

Рогов-Запыряев занимался производственной гимнастикой, стоял спиной к двери и не сразу заметил их.

– Раз-два, раз-два, раз-два, – размахивал он руками в черных нарукавниках. – А теперь присядем – раз. А теперь встанем – два. Ра-аз. Два-а-а. Ра-аз. Два-а-а. Этот Илиади умный, бестия: человек состоит из трех частей. Молодец, правильно. Все части надо развивать, все должны работать дружно, как в машине. Раз, два. Раз…

– . Извините, – прервал его Чайкин, – мы не знали, что вы тут занимаетесь. Гимнаст, можно сказать, спортсмен…

– Вам и не положено знать. – Рогов-Запыряев сердито обернулся. – Зачем пришли? Приемные часы окончились, порядка не знаете? – Розовая лысина вспотела, он вытер се нарукавником и сел за стол. – Ну?

– Денег не дают, – объяснил Чайкин и показал на задерганного Ручьева: – Директор новый, первый день, а конец полугодия, запарка, ошиблись.»

– Ты, Чайкин, не темни, знаю я тебя. Прикидываешься робким, на жалость бьешь, а сам… Говори, что случилось?

– Подпись у него малость загуляла, не сошлась с образцом.

– Перепишите. Порядка не знаете?

– Переписали, да вот печать… – Чайкин вопросительно посмотрел на Ручьева – открываться, не открываться? – тот согласно кивнул и развел руками: чего уж, мол, теперь, говори все как есть…

– Что печать?

– Съели. Заверить теперь нечем.

Рогов-Запыряев, по обыкновению, не сразу уловил смысл сумасшедшей новости, подумал, что печать просто куда-то задевали, качнул гладкой головкой.

– Резинка одна была, – пел казанской сиротой Чайкин, – маленькая такая, кругленькая. Ручка у ней сломалась давно, вот Башмаков и передал одну резинку.

Рогов-Запыряев согласно покивал:

– Знаю, знаю. Порядка нет потому что. Порядок – дефицит даже в самой природе. В мае хлестали виелимитные дожди и грозы с пустым расходом электричества, в июне вместо дождей фигурируют росы, солнце жжет колхозные посевы и дикие травы, а зима была на редкость бестолковая. Все мероприятия природы проходят в бесплановой архаичности.

– Верно, верно, – закивал Чайкин и подтолкнул локтем Ручьева: стелись перед ним, нравься, иначе пропадем!

– Да, это вы точно заметили насчет порядка, – сказал Ручьев.

– Еще бы неточно – я порядок знаю. И вы лишились печати только потому, что у вас нет порядка. Общего порядка и надлежащей охраны. – Он воодушевился, встал и вышел из-за стола к ним, тоже повеселевшим, воспрянувшим: даст денег, даст, змей линялый. – Знаете, что нужно для надежной охраны? Сторожевую машину, охранительную. Это такая штука, такая надежность, неподкупность! Везде ее надо ставить, везде внедрять. Она еще проходит испытания, мы совершенствуем, но как работает, как работает. Вот пойдемте, пойдемте, сами увидите.

Он провел их коридором мимо стоящей у зарешеченного окошка Нины (Чайкин ободряюще похлопал ее по плечу) и показал на большую тумбу с прожекторной фарой, глазками сигнальных лампочек, фотоэлементов и рычагов. Тумба стояла у двери кассы. Справа за стеклянным барьером сидели за столами банковские служащие. Все четверо мужчин были с перевязанными головами.

– Вот она, красавица! – Рогов-Запыряев самодовольно повел рукой в сторону своей механизированной тумбы. – Называется «Стомаш – РЗБ-1»: сторожевая машина Рогова-Запыряева и Буреломова – первая. Даже ночью не подпустит никого к двери, а днем попробуй-ка. Вы попробуйте, попробуйте!

– Я? – спросил Ручьев с беспокойством.

– Вы, вы. Не бойтесь. С вашим шлангом на рычаге она стала теперь безопасней. Вот подойдите к двери кассы, подойдите же!

Чайкин отодвинул Ручьева:

– Подожди, дай сперва я. Что будет, то будет, пострадаю за народ.

Не сводя настороженного взгляда с машины, Чайкин направился к двери кассы. Рогов-Запыряев с удовольствием, Ручьев опасливо наблюдали за ним. Чайкин шел медленно, еле передвигая ноги, как при ручной косьбе, а в метре от двери, услышав металлический щелчок, прыгнул вперед, но из тумбы, вместе со слепящим светом и ревом сирены, вырвался один из рычагов с резиновым наконечником и трахнул Чайкина по голове. Он упал.

– Точно сработала! – восхитился Рогов-Запыряев.

За барьером оживились банковские служащие: мужчины с перевязанными головами с удовлетворением – не одних нас лупит «Стомаш» – глядели через стекло, женщины ахали, от кассового окошка прибежала на рев сирены Нина, кинулась с ходу к своему жениху. Добросовестная «Стомаш» опять с глупым ревом и слепящим светом взмахнула рычагом, но не достала – Нина почти лежала на полу, приложив ухо к груди Чайкина.

– Надо удлинить рычаг, может подползти, – озаботился Рогов-Запыряев. – Или сделать дополнительный, в нижней части машины. Как вы считаете, товарищ Ручьев, удлинить или лучше сделать новый?

Ручьев был в замороженном состоянии:

– Вы его убили, что ли?

– Ерунда, оглушен только, отойдет. Надо вытащить из-под машины и привести в чувство. – Он зашел за свою тумбу, щелкнул выключателем и показал на Чайкина: – Поднимайте.

Ручьев и Нина, один под руки, другая – поддерживая длинные ноги Чайкина, отнесли его от кассовой двери на ковровую дорожку, посадили, Нина потерла ему виски ладошками. Чайкин открыл глаза, помотал головой.