Майкл Блумлейн - По живому

– Я беспокоюсь. Фрэнки. Я хочу, чтобы у тебя жизнь сложилась хорошо. Твоя мать надеется на это. Прежде чем думать о себе, она хочет, чтобы ее ребенок был счастливым.

– Он мне больше не делает больно. И не будет.

– Откуда такая уверенность?

Фрэнки нужно было подумать. Последнее время судьба преподносила неожиданности, сначала потрясение в баре, потом изнасилование, каждый новый удар подкрадывался незаметно. Вряд ли могло произойти что-то еще более ужасное – по крайней мере, так казалось. А в результате он стал как бы менее уязвимым.

– Обещай мне, если что-нибудь случится, ты обязательно позвонишь.

– Ничто не случится, можешь поверить. Во мне появилась сила. И он это понимает. Я себя контролирую.

– Может, ты и в самом деле сильная, но упрямая – это уж точно. Ты всегда была такая. – Эдна искоса взглянула на дочь. Она беспокоилась и страшилась за нее. – Быть упрямой – это не то же самое, что быть сильной, Фрэнки. Особенно если есть какая-то опасность.

– Это не обо мне, – заявил Фрэнки, во-первых, потому что действительно так считал, а во-вторых, хотел облегчить ей переживания и обнадежить: эта женщина ему нравилась. В то же время ее постоянные намеки на слабость и опасность разъедали во Фрэнки уверенность в себе и решительность. Он не хотел стать жертвой сомнений. Пора им расстаться.

– Со мной все будет хорошо, – заверил он. И, не раздумывая, склонился и поцеловал ее в щеку. – Ты мне очень помогла, спасибо.

Он собрал покупки и сел в такси. Эдна всплакнула.

– Пожалуйста, с этой юбкой надевай чулки. И бюстгальтер. И не забудь повесить блузку, когда вернешься домой, а то помнется. Обещай мне. Я люблю тебя.

Дома Фрэнки немножко отдохнул, приготовил легкий ужин, потом решил нарядиться. Надел кружевной бюстгальтер, шелковую блузу и сатиновую юбку. Уложил как мог волосы, открыл последний номер "Вог" – раздел косметики, и весь последующий час занимался макияжем. Наконец покончив с лицом, он поставил кассету "Даллас" и начал практиковаться – как сидеть и как ходить. Получалось забавно. Не сохранив никаких воспоминаний о себе, он ни в чем не мог себя и упрекнуть. Даже наоборот, ощутил порыв ликования – он совершенно беззаботен и может многое себе позволить. Хорошо, что загадка прошлого осталась загадкой. Можно лепить из себя что угодно, потому что себя настоящего он не знает.

Без четверти двенадцать он ушел к себе в спальню, надеясь, что скоро появится Терри. Ждать пришлось недолго. Услышав его появление и шуршание в коридоре, он крикнул в закрытую дверь, что скоро выйдет.

Терри добрел до гостиной и рухнул на софу. Слишком он устал, чтобы приготовить себе поесть или о чем-то думать. Он уже почти уснул, вдруг появилась Фрэнки, он ошарашено заморгал глазами и толчком проснулся.

– Бог ты мой!

Фрэнки стоял как статуя, возбужденный и растревоженный. – Я тут с собой малость забавлялся.

Терри молчал, он еще не пришел в себя.

– Тебе нравится, что я сотворил с собой?

– Боже, какая ты красивая.

– Да нет же.

– Конечно, ты не красивая, а прекрасная. Чем я мог такое заслужить?

– Каждый чего-нибудь да заслуживает. Наверное, был дан знак сверху.

– Ты решила меня покинуть, бэби? – Он потряс головой. – Ты куда-нибудь уходишь?

Фрэнки понравился ход его мыслей. Он задрал подбородок, как это делали девушки по телевизору, сделал несколько размеренных шагов вперед и прислонился к дверному косяку, выставив бедро.

Терри стало жарко.

– Если ты в таком виде будешь прохаживаться по улицам, кто-нибудь обязательно к тебе пристанет. Тебе это очень не понравится.

– Ты думаешь?

– Я серьезно. Там кругом опасности. Так что поберегись.

– Да ты перестань беспокоиться.

– Подойди ко мне.

Фрэнки кривлялся, но сохранял дистанцию.

– Ну же, бэби. Только не говори, что разоделась для себя.

– Ты еще не помылся?

– Помоюсь потом.

– Прекрасно, вот тогда я и приду.

– Я очень устал.

– Понимаю. – Он направился из комнаты. – У тебя был трудный день. Я дам тебе немного отдохнуть.

– Я пойду приму душ.

Фрэнки остановился, улыбаясь. – Ах ты мой мальчик.

Второй раз за день Терри помылся и побрился. Он протер серьгу спиртом, расчесал волосы и накинул на себя свежее белье. Когда вышел, увидел Фрэнки на софе.

– Скажи-ка мне, – начал Терри. – На какие деньги ты это купила?

– Ты меня хорошо обеспечиваешь.

– Да, конечно. Но я прекрасно понимаю, что моих денег на это не хватило бы. Где ты их достала?

– Ты недооцениваешь себя.

– Ч-черт, Эдна?

Фрэнки молчал.

– Фрэнки, ответь, кто?

– Да никто.

– Перестань морочить мне голову. Кто платил за одежду?

– А тебе-то какая забота?

– Послушай. – Он подошел к ней вплотную. – Ты обманываешь меня. У тебя есть кто-то на стороне?

– Никого у меня нет.

– Тот, кто живет чуточку свободнее, чем Терри? Позволяет себе немножко больше?

– Кто бы это мог быть?

Терри резко рассмеялся, передразнивая ее слова. – Тот, кто не вычищает грязь каждый день, у кого водятся небольшие денежки и его немножко уважают.

– Мне не нужны деньги, Терри.

– Нет? Так какого черта я надрываю себе пуп, вкалывая днем и ночью?

– Ты несчастлив? Хочешь покинуть меня?

– Я хочу, чтобы ты не кормила меня пустыми словами, а давала кое-что еще. Твоими обещаниями я сыт по горло.

– Обещаниями? Какие обещания? Назови хоть одно.

– Ну, назовем это грезами... надеждами. – Он взглянул на нее. – Я не дурак, Фрэнки. Я понимаю, что ты мне мстишь.

– Интересно, зачем?

Он колебался, устыдившись себя. Фрэнки повторил вопрос.

– Ты мне нужна, – тихо произнес Терри, он определенно хотел другого, не только дружбы. – Не делай так, – умолял он. – Пожалуйста не делай.

– А то что? Побьешь меня, что ли? – Фрэнки подставил щеку. – Ну давай, бей.

Терри уставился на гладкую кожу, губы, длинную грациозную шею. Он с содроганием отвернулся.

– Теперь ты видишь? – усмехнулся Фрэнки. – Не так уж это сложно – вести себя прилично. Стоит приложить маленькое усилие...

Он резко сбросил туфли, стянул чулки. – Ты хочешь меня трогать? Вот здесь... разотри-ка мне ступни. А мы посмотрим, как это у тебя получается.

Пальцы ног у нее оказались холодными, Терри сразу подумал о ее сердце. Опустившись рядом на колени, он принялся растирать холодные ступни.

Ревность у Терри прошла. Он не мог себе представить Фрэнки, разгуливающую по улицам в блузе и тесной короткой юбчонке, да и вообще в чем-либо еще. Она казалась ему неотразимой, и он был совершенно уверен, что ею могут легко увлечься другие мужчины. Поэтому его не оставляло раздражение и подозрительность, а ее кокетливость только нагнетала атмосферу. Он старался забыться в работе, придумывал себе всевозможные сверхзадачи, ему редко хотелось есть. При любой возможности усердствовал в больнице за двоих, изматывал себя до предела...