Игорь Гергенрёдер - Дайте руку королю

Все это бы хорошо – но Сашка не даст. Отнимет планер. Сам захочет полетать.

– Пусть! – говорит Скрип. – Он будет раскачиваться, а мы – чик! – перережем шнур раньше, чем надо...

У планера не будет сил взвиться. Едва вылетит в окно, крылья раскрыться не успеют – он вниз. Бац об асфальт! Что, король, слетал в Африку? Во фокус!

...Конечно, они знали: никакого планера не будет.

Петух и Глобус придумали свой фокус. Рассказали Сашке – он разрешил.

В ту ночь дежурила Бах-Бах. Слышит: в какой-то из палат насвистывают. На этот раз ей не почудилось. Несется по коридору, заглядывает в палаты. Ага! Вот откуда свист! Ворвалась к поли.

В темноте на стуле сидит мальчик.

– А ну – в кровать, пар-разит!

Ринулась к нему... Громых – рухнула, головой – в ножку стула. Опрокинула его вместе с мальчиком. Взвыла:

– О-о-ой! Не могу-уу!

У нее сломана рука. Отбит бок. Подняться не может...

Пол перед стулом был побрызган водой, натерт мылом. А "мальчик" сделан из корсета с головодержателем и аппаратов, которые надевают на ноги. Все это обрядили в пижаму, на головодержателе закрепили мячик.

– Убила его... не шевелится... – испуганным голосом проговорил Петух.

– Убила! – подхватил Владик, и уже отовсюду слышится: – Убила, убила!..

– Я его не трогала! – кричит Бах-Бах. – Это вы его... вы... Он сам... – Она крепко выпивши.

Кругом заливаются беззвучным смехом.

– Миленькие! – взмолилась. – Кто у вас ходячие? Я встать не могу! Сходите на пост. Под стеклом – номера телефонов. На четвертый этаж позвоните – пусть врач придет...

На четвертом ночью не только сестра дежурит, но и врач.

Поли не спешат включать свет. Потихоньку утянули "мальчика" – разобрали. Петух отправился звонить – и нарочно вызвал "скорую помощь".

– У нас в институте дежурная убилась! Скорей-скорей... помирает...

Бах-Бах грузной тушей лежит на полу. То охает, жалобно причитает. То – матерится.

Но вот в коридоре – быстрые шаги. Входят молодой врач, две медсестры.

– А? Кто это? – она увидела чужих, испугалась. Вдруг кричит: – Я его пальцем не тронула! Он сам убился... Эти зар-разы пар-разитские его убили...

Врач переглянулся с медсестрами.

– О ком вы говорите?

Бах-Бах уставилась на него мутными, налитыми кровью глазками. Рожа – краснее вареного рака. Поворочала башкой. Валяется опрокинутый стул. Все поли – на койках.

– Куда дели?! – взревела, сжала здоровую руку в кулак, затрясла им.

– Однако... – сказал врач. – Успокойтесь. Сейчас прибудут носилки.

Какая же была радость! День проходил за днем, а она не утихала. Поли узнали от нянек, что Бах-Бах, наверное, уволят. Врач "скорой помощи"

сообщил, что она "находилась в состоянии алкогольного опьянения".

А тут и окна расклеили – весна! Первым высунулся наружу Сашка. Набрал воздуха, сунул пальцы в рот – как свистнет!

Внизу прямоугольный длинный асфальтированный двор. В него выходят подъезды двухэтажного жилого дома, что стоит напротив института.

– Дворовые падлы в футбол играют! – обернулся король к свите. – Кинуть в них нечем, гадство!

"Черная дивизия" выставилась в окна. Внизу мальчишки гоняют дырявый резиновый мяч. И вдруг поли, изуродованные болезнью, принялись – и с каким жадным удовольствием! – находить изъяны у здоровых дворовых мальчишек.

– Вон тот в кепке – какой косолапый! Га-га-га!

– С такими ножками в футбол играть! Ну-у, дур-р-рак!

– Игорь Нетто х...в!

– А тот, глядите, – фитиль!

– Футболисты, в рот их е...ть! Выблядки! Х...та сраная!

Был бы у "черной дивизии" пулемет! Да хотя б дробовик. Садили бы картечью в этих счастливчиков, что с такой легкостью бегают и прыгают, наподдают мяч, наслаждаются весной...

– Отродье криволапое! Недоноски! Смотреть же – смех! У-у, пас-с-скуды...

Настоящие футболисты, настоящие боксеры, борцы, самбисты – могли выйти только из поли. Если бы не болезнь. Они, только они могли (должны были!) быть по-настоящему стройными, сильными, красивыми. Судьба ограбила их! Их место заняли эти засранцы...

Из мусорного ведра в уборной вытащили коробку из-под торта. В соседней палате украли наволочку. Смастерили "парашют". Сашка и Петух испражнились в коробку, закрыли ее, подвесили к "парашюту". И пустили за окно.

Груз приземлился довольно мягко – коробка не открылась. Дворовые мальчишки оставили мяч, направились к ней.

– Не бери-и-те! – заорал Сашка-король во всю глотку. – Это не вам!

Те, задрав головы, глядят на него.

– Нельзя бра-а-ать!! Оболью!

Двое поспешно устремились к грузу. Сашка выплеснул из таза воду. Вода – шлеп-п-п об асфальт. Любопытные отскочили на безопасное расстояние. Грозят кулаками королю и свите, что высунулась из окон. И посматривают на груз. Наконец сразу трое метнулись к нему, один – цап! Бросились прочь.

У подъезда дома мальчишки сгрудились над добычей. Вдруг – врассыпную.

– О-о-го-го-го-о! – грянуло сверху.

Король высунулся в окно, правую руку вытянул вниз, к дворовым: – Эй, вы! – левой рукой схватил за волосы Глобуса – держит его голову, чтобы не свешивалась. Дворовые таращатся снизу. Вдруг слышат громкое, разносистое, с "протягом":

На зеркальном на паркете

Буги-вуги режет Кэтти,

И це-эээээ-лый джаз

С нее не сводит глаз:

Кэ-эээээт-ти!

Красавец Джон

В нее влюблен.

Кэ-эээээт-ти!

Снова появились военврачи. Перед их приходом всех, как и в прошлый раз, уложили в кровати.

Невероятно: врачи стали раздавать подарки! Маленьких пластмассовых волков – почему-то светло-коричневых. И зеленых козлят.

Златоверов склонил тощую физиономию над Сашкой.

– Ну как? Продолжаем шутить? Э-ка разыграл тогда! Я был уверен: мы и вправду не владеем речью.

Король нагло глядит на него.

– Поговори с нами, – попросил Радик.

– Стимула нет! – бросил Сашка.

Златоверов воззрился на помощников.

– Вы помешались на их умственной ущербности! Вот вам – по мордасам!

– Маловато, – возразил Миха. – Если б он, допустим, анекдот рассказал...

– Загнул! От кого анекдот... – усмехнулся Тольша: плосколицый, со странной челкой полукругом.

– А я могу! – заявил король. – Про наш институт!

– Это, должно быть, очень интересно, – сказал старший. Глаза за стеклами очков – пристальные, холодные.

Сашка не замешкался:

– Одного мужика звали Ин. Он не умел хорошо читать. Идет по улице – и вдруг охота срать. Смотрит: дом, подъезд, написано: "Институт". А он прочитал: "Ин сри тут". Зашел, насрал кучу. А в институте проходит съезд врачей. Вахтер к Ину подбег: "Ты чего наделал? Здесь же съезд!" А Ин: "И пускай съест! Хоть здесь, хоть где! Мне не жалко".

– Хо-хо-хо! – покатился со смеху Тольша. Миха вторит ему. Радик было улыбнулся, но сразу посерьезнел.