Наташа Маркович - Flutter. Круто, блин. Хроники одного тренинга

Пока девчонки делятся на лагери, парни в растерянности.

— С одной стороны, Анжела права, логически, но с другой стороны — Сонечку жалко, — озвучивает общее мнение Егор — партнер Анжелы. — Как-то не очень красиво.

Знаменитая мужская логика борется с чувствами. Что касается нас с капитанами, то мы довольно спокойны. У меня профессиональный цинизм, и я терпеливо жду, пока схлынет накал. Эмоциями туг точно ничего не изменишь. Капитаны тоже закалены в боях плюс доверяют мне. Иногда они поглядывают на меня и, видя мое спокойствие, тоже молчат. Когда слезы иссякают, слово берет Антон.

— Девчонки, мы не можем двигаться дальше, пока вы не разберетесь.

Все молчат в надежде на то, что Антон сейчас все разрулит.

— Вам надо поговорить и разобраться, я думаю, — продолжает капитан.

— Я не собираюсь с ней разговаривать! — вскидывается Сонечка.

Анжела молчит. Она ждет больше информации, чтобы можно было максимально безболезненно приспособится к ситуации. Хитруша.

— Надо, Соня. Пока в команде нет единства, ничего не получится.

— Я не буду! — упрямится Соня.

— Будешь!

И тут он озвучивает все мои мысли. Про Анжелину боль и страх. Про то что это всего лишь их способы влиять на события — сила Анжелы и слабость Сони. Про право на счастье. Даже про сомнения мужчин. Все, о чем я думала последние полчаса, практически теми же словами.

Он что, мысли мои читал?

Когда люди плачут, мне совсем их не жалко. Очень хорошо, думаю я в такие моменты. Пусть плачут.

Плакать полезно: стресс снимается. Главное, чтобы при этом дело делалось. Профессиональный цинизм. Хотя я и сама реву то и дело.

У меня, кстати, врачи знакомые в кардиореанимации работают, так те вообще ни от чего не вздрагивают в этой жизни. По фигу им все. Философы и алкоголики через одного.

Когда я лежала в больнице, ходила к ним в отделение почти каждый день. Вернее, почти каждую ночь. Мы пили там в ординаторской и болтали. Что характерно, они очень тепло относятся к своим пациентам. Душевно так о них рассуждают.

— Вот дедуля у нас отличный, в седьмой. Веселый! Все шутит, смеется, медсестер за задницу норовит схватить. Уже всех перехватал. Они не обижаются, больно уж дед позитивный. И лечить не мешает. Песни поет. Надо ему зарплату выписать за то, что всех остальных пациентов тонизирует. А в третьей вот тетка — забодала! Все скандалит: то не тем лечим, то не так.

Через день захожу, спрашиваю с порога:

— Как дедуля?

— Какой дедуля?

— Из седьмой палаты.

— А. Зачехлился сегодня. Иди сюда, я тут спирт как раз разлил.

— За… Что?

— Зачехлился. Умер.

— Ничего себе!

— Я в шоке.

— Жалко.

— Ага, ни говори! Лучше бы тетка та, из третьей. Ну, да это уж как Бог… Иди пить скорее, че встала-то!

Однако у нас проект стоит. К тому же все уже сказали по поводу ситуации все, что могли, поэтому лишний раз воздух сотрясать незачем. Мы на время оставили в покое травмированных девушек и взялись за дело.

Игроки носятся как угорелые, продвигаются к цели, ищут деньги, общаются между собой. Они попробовали, что такое сверхзвук и кайф от него. После растяжек они стали дружнее. Даже Сонина трагедия не понизила энтузиазм.

Все поочередно ведут с ней и Анжелой переговоры по поводу встречи и примирения. Егор, партнер Анжелы, молодец — не отстает от нее, несмотря на то что не очень-то понимает, что с этим делать. Вот ведь парочка — панк и хитрожопая сучка. С Сонечкой он тоже встречается — уговаривает ее понять Анжелу.

Может, нам с капитанами категорично потребовать, чтобы они разобрались немедленно?

Как-то не хочется. Сами не маленькие.

Иришка наконец поговорила с мамой о примирении с отцом. Мама сильно удивилась, но согласилась ради дочери. Они разговаривали полночи. Вдруг, когда Ирина позволила себе рассказать маме о своей боли, отношения изменились. Из формальных превратились в теплые и дружеские. Они сидели на кухне, вспоминали смешные случаи из Иринкиного детства, плакали, делились важным, говорили о любви…

Настя сама чуть не заплакала, рассказывая мне об этом. Уф, аж мурашки по коже!

У Саши сегодня крайне важная встреча. Речь идет о покупке целого колбасного завода. Дружно держим пальчики крестиком.

Засада в том, что они все равно опаздывают на звонки. Но мы с капитанами решили не заморачиваться по этому поводу до собрания, хотя, естественно, докапываемся до причин опоздания.

В общем, все в тонусе, кроме меня. Я борюсь с двумя вещами. Первая — паранойя. Вторая — желание позвонить Артему. Пока счет один — ноль. То есть Артему не звонила, паранойя продолжается. Внешних причин для нее нет, ругаюсь я с Артемом, естественно, не первый раз, однако сейчас я все по-новому рассматриваю.

Работа координатором заставляет видеть вещи по-другому. Когда говоришь разные правильные слова, то начинаешь и к себе их прикладывать. Я требую честности от игроков. А если честно посмотреть на мои отношения с Артемом? Не хочется даже думать об этом.

На звонках мне полегче — там некогда думать о своих бедах, весь фокус на игроках и капитанах, — но как только трубку положишь, так накатывает.

Антон все же уловил, что я не такая, как обычно.

— С тобой что-то случилось? — спросил он.

— Нет, все нормально, — вежливо отрезала я.

— Ну смотри.

Я кладу трубку и немножко плачу Если бы я бы-, л а игроком, я бы пожаловалась всей команде, и они бы что-нибудь придумали. Если бы я была капитаном, я бы поделилась переживаниями с капитанами, и они бы меня, как минимум, пожалели. А я координатор. У меня единственной даже партнера в Игре нет. Одна.

Какая же я все-таки глупая. У меня же есть мой офис, и я прекрасно это помню. Это те, кто является моими равноправными партнерами. Те, кому я должна звонить в случае побед, поражений, сомнений и уныний. Те, кто видит меня со стороны, так же как я игроков, и всегда готовы высказаться по поводу того, что видят. Но я этого не делаю. Я их боюсь. И поэтому вру и притворяюсь. Хотя ведь я их нежно люблю, этих маленьких придирчивых мартышек. Порою.

Но даже когда я говорю правду, мне не верят. Потому что я говорю об одном, а думаю о другом. Порою рассказываю о чем-то радостном, а сама боюсь.

Страх правит миром. И радость. Или страх, или радость. И мы всегда делаем свой выбор — от чего отталкиваться в каждую секунду жизни. На чем основывать свои действия. Из чего исходить прямо сейчас. Из страха или из радости?

А сейчас?

А сейчас?

Можно делать одни и те же действия исходя либо из страха, либо из радости. И результат будет разным. Он может быть одинаковым внешне. Но на самом деле все равно разным.