Масахико Симада - Царь Армадилл (пер. Г. Чхартишвили)
- Название:Царь Армадилл (пер. Г. Чхартишвили)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2003
- Город:Москва
- ISBN:5-699-04386-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Масахико Симада - Царь Армадилл (пер. Г. Чхартишвили) краткое содержание
Злоупотребляющий ЛСД японец скупает у никарагуанских «контрас» донорскую кровь и уверен, что нового Христа зовут Царь Армадилл.
Царь Армадилл (пер. Г. Чхартишвили) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«Мне захотелось попробовать, что эта за штука такая – смерть. Если я исчезну без следа, это ведь все равно как если бы я умер, подумал я. А сам побегу себе по белу свету… Но теперь сыт по горло – возвращаюсь. Этот год я потратил впустую. В чужой стране, где ни моего языка, ни меня самого никто не понимает, я был вроде бездомного сироты. И, сделавшись сиротой, я очень хорошо понял, как надо жить. Извини, Плакса, что я тебе доставил столько забот. Правда, прости – а я перед тобой в долгу не останусь. Как там дети? Выросли, наверно, и забыли про меня? Я для них теперь вроде инопланетянина.
Я тут наладил собственный бизнес. «Контрас» охотно продают свою кровь, чтоб заработать на выпивку и баб, а я переправляю ее в Японию. Наверняка кровь моих «контрас» дотекла и до компании твоего папаши, превратившись там в лекарства и препараты. Считайте, что свой служебный долг я исполнил, помог американскому и японскому империализму. А когда вернусь, намерен организовать движение за создание в Японии новой политической системы. Скитаясь по Центральной Америке, я видел удивительные сны. Индейцы растолковали мне их смысл. В Японии объявился новый Спаситель. Он ждет, пока кто-нибудь его отыщет. Спаситель приходит в мир всякий раз, когда грядет смена эпох. Он обновляет людское сознание, несет человечеству новую мораль. Моя миссия – найти этого нового Христа. Великая миссия. От нее зависит будущее всего мира.
В моих снах Спаситель предстал передо мной закованным в черные доспехи, как рыцарь Ланселот. Лица его я не видел. Он мчался верхом по пустынным, неживым улицам и был похож на ветер, что гонит пыль над развалинами города, разрушенного войной. Зовут его царь Армадилл, он живет в пустыне. Увидеть его дано лишь немногим, людям особого склада. Например, он является во сне сиротам вроде меня, скитающимся по чужой стране. Он неуловим и вездесущ – как вода, как ток, как свет. А недавно мне приснилось, что царь Армадилл стоит на автостраде в самом центре Синдзюку [7]. Он поднял стальное забрало, и я увидел его лицо. Такие лица у аристократов со старинных японских миниатюр. Он пронесся по безлюдному Синдзюку на велосипеде и исчез. Я должен разыскать царя Армадилла, пока он не покинул Токио».
В конверт была вложена фотография. Саэки на улице города, разрушенного войной. Читая письмо, я вспомнил, какой бред нес мой приятель в ту пору, когда увлекался ЛСД. Ни черта из этого письма я не понял. Но в строках его была поразительная убежденность. Я чувствовал, что это не просто галлюцинация, есть во всем этом какой-то глубинный смысл.
На Плаксу письмо произвело устрашающее впечатление. Она решила посоветоваться со мной. Плакса уже свыклась с мыслью, что Саэки умер, и не могла отделаться от ощущения, будто получила весточку с того света. Я подтвердил, что это, вне всякого сомнения, почерк моего приятеля, памятный мне с детства, и как мог успокоил Плаксу, не проявлявшую особых признаков радости. «Ты не верила, что он вернется, – сказал я ей, – вот и встреть его как ни в чем не бывало». И пообещал, что роль примирителя возьму на себя.
Но Саэки вновь обманул бедную Плаксу, сыграл с ней жестокую шутку – будто нарочно подстроил. Смерть от случайной пули! Последнее письмо естественным образом превратилось в предсмертное прости-прощай.
Я уж сейчас не помню, испытал ли я потрясение, прочтя в японской газете о гибели Саэки. Помню лишь, что уговаривал себя отнестись к этому известию хладнокровно, без эмоций. По правде говоря, я не ощущал смерть приятеля как нечто реальное. Меня охватило странное, беспокойное чувство – словно все это сон, который я почему-то должен воспринимать как явь. Лицо Саэки на фотокарточке, улыбающееся лицо на фоне развалин, чем-то неуловимо отличалось от так хорошо памятных мне черт. Это, безусловно, был он, теперь похожий на метиса, сына пылкого латиноамериканца и наследницы самурайского рода. И все же это был не он, а что-то или кто-то в облике Саэки. Может быть, тот самый «царь Армадилл», о котором он писал? Армадилл – это, кажется, такое животное, другое его название – броненосец. Млекопитающее, живет в Центральной и Южной Америке. Как же, помню, видел в зоопарке. Довольно нелепое создание, сотворенное природой словно в насмешку. Однако когда такое сожмется в комок, шальной пуле его броню нипочем не пробить. Если бы человеку в ходе эволюции приходилось так же несладко, как броненосцу, шкура на спине у него тоже задубела бы почище любого панциря.
Плакса попросила меня слетать в Никарагуа и привезти урну с прахом – последний долг многолетней дружбы. Моя скорбь, как и сама гибель Саэки, была внеэмоциональной, какой-то высушенной и очень плохо сочеталась с влажным никарагуанским климатом. Прах приятеля – грубоватый глиняный кувшин – мне выдали в муниципалитете городка, расположенного в окрестностях Манагуа. Сразу возвращаться в Нью-Йорк не хотелось. Я решил, что за пару дней ничего с пеплом не сделается, завернул кувшин в полотенце и сунул в чемодан. А сам занялся поисками тех, кто мог знать Саэки.
Я побывал в полиции, на донорских пунктах, обошел бары и гостиницы, показывая всем подряд фотокарточку и пятидолларовую бумажку. Многие помнили Саэки в лицо, но, похоже, никто не знал, чем он тут занимался – им просто не было до него дела. Чего еще можно ожидать от городка, в котором запросто летают «случайные пули». Нашел я, правда, женщину, утверждавшую, что она разок переспала с Саэки. Она работала в баре под названием «Иокогама» официанткой, а заодно и проституткой. К сожалению, ее впечатления от встречи с Саэки, изложенные на ломаном английском, были не слишком обильны: «Сайки? Найс гай. Хиз пенис из вери-вери гуд. Ю ноу? Хиз клевер энд рич. Эври джапанис рич. Ю ноу?» [8].
Вернувшись в Нью-Йорк, я отправил урну с прахом Плаксе. А ночью у моей постели появился Саэки. Он балансировал на невидимом канате, протянутом сквозь пространство. Я лежал и смотрел на него снизу вверх.
– Привет, Симада. Мы оба с тобой сироты. Но я получил свободу раньше, чем ты. Взгляни-ка.
Он ткнул пальцем в пустоту.
Там сгустился туман, и я ничего разглядеть не мог.
– Видишь корабль? На нем плывут сироты. А капитан – наш Спаситель. Мы зовем его царь Армадилл…
Все это, конечно, был сон – бессмысленная цепь ассоциаций, представшая в виде слов Саэки.
II
Через три месяца после смерти Саэки мне стукнуло двадцать семь. Китайский чай начинал мне надоедать. Я занялся плаванием, чтобы сбросить шесть килограммов лишнего жира. Аспирантуру я заканчивал уже в Колумбийском университете, диссертация была готова. Знакомые помогли мне подыскать работу в одном частном японском университете, и я отправился на родину, где не был целых семь лет. Поселился в Токио, стал читать студентам лекции. Я здорово боялся оказаться в культурном вакууме. Семи лет недостаточно, чтобы стать американцем, но за глаза хватит, чтобы превратиться у себя дома в Таро Урасиму [9]. Еще больше опасался я за Миюки. В Нью-Йорке наше содружество функционировало нормально, но сможем ли мы сохранить его в Токио? Это были не пустые страхи. Жена в психологическом, да и в физическом отношении ассимилировалась куда больше, чем я, стала совсем американкой. Еще за три дня до отъезда Миюки твердила, что останется в Нью-Йорке. «Терпеть не могу японцев», – все повторяла она. А я терпеть не мог и японцев, и американцев, и китайцев. Сомневаюсь, чтобы мне вообще пришлось по душе народонаселение хоть какой-нибудь страны. Я считал, что история – это наука, изучающая различные формы, в которые облекается ненависть людей друг к другу. Ненависть национальная, государственная, семейная, религиозная. В этом вся история. Выискивание причин ненависти друг к другу. «Ты это так говоришь, как будто тебе самому чувство ненависти незнакомо, – заявила мне как-то Миюки. – Здорово же ты устроился. Спрятался в своей истории, и до реальной жизни тебе вроде как и дела нет…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: